Любят они друг друга. До слез, до соплей, до слюней… может, они потом свой мир с кем-то другим и построят. Но вот здесь и сейчас она точно понимает – это их судьбы. Их… Друг без друга у них многое может получиться. Диссертации, семьи, дети… только счастья не получится. Дура эта Валя. Дважды дура, что мать послушала, трижды дура, что поддалась на провокацию…
Хорошо ли ей помогать врать, Ирина не знала. Она вообще не оценивала ситуацию, как хорошо – плохо, скорее, как правильно – неправильно. Вот сейчас ей хотелось помочь заплаканной дурочке. И это было правильно.
– Я все.
– Ты хоть понимаешь, что второго шанса не будет?
Валя закивала.
– Да. Спасибо…
– Сопли вытри. Сейчас я поговорю с Семеном… Подожди пока здесь, что ли?
Валя кивнула.
Ирина выглянула за дверь. Семен беседовал с какой-то теткой посреди коридора.
Ирина пригляделась. Вот полтинник в евро против гнутой подковы – это и есть та самая Жаба…
Невысокая, полненькая, но не расплывшаяся, а такая, крепко сбитая. Правда, непропорциональная. Торс длинноват, ноги короткие, попа обвисла, да еще стрижка неудачная, она зрительно удлиняет череп. Хотя модная, и с цветными прядками, явно дама на себя денег не жалеет, в хорошие парикмахерские ходит…
Одета тоже неплохо. Джинсы, свитер… явно молодится…
Ирина зло прищурилась. Знала она такой типаж, знала… И пошла к коллеге. Походкой от бедра. Просто так, провоцировала ее эта Жаба на что-то резкое…
Давить таких надо! Лучше – танками! Им-то что, они нагадят, отряхнутся и дальше пойдут, а что у людей жизни разбиваются… Да что эти дряни понимать могут?
Ничего. Никогда они ничего не поймут.
– Я всё, – мурлыкнула Ирина.
– Отлично. Знакомься, Жанна Борисовна. Пиркина.
Ирина прищурилась.
– А мы уже заочно знакомы, правда, Жанна Борисовна?
Женщина едва не фыркнула ей в лицо.
– Неужели?
– Да, вы знаете, я столько о вас наслышана, столько наслушалась, – Ирина смотрела прямо в глаза тетке. – Это же вы та самая Жанна Борисовна, которая вот уже тридцать лет спит с заведующим кафедрой?
Тетка аж задохнулась от возмущения.
– Я… я…
Но прежде, чем она успела договорить, Ирина атаковала вновь и вновь. Словно окровавленную шпагу вгоняла в тело врага.
– Та самая, от которой муж ушел, дети сбежали, внуков она никогда и не увидит, а все потому, что любит власть. Только власть и ничего кроме власти. Это ведь так здорово – пакостить людям, правда? Так приятно, так мило, видеть, как они перед тобой корчатся, заискивают… Вы и в семье такое проворачивали. И мужа затравили, он сейчас с другой и счастлив. И это правильно. И дети от вас бегают, и деньги ваши им не нужны. Никакие деньги не окупят подлости и лживости. С чего от вас дочь сбежала? Может, не стоило ее парня травить, как таракана? И пакости ему делать не стоило, и на работе подставлять – тоже? Но у вас ведь был уже выгодный жених, а девчонка влюбиться вздумала… дура. Хорошо хоть жених на вторую согласился, только вот ему такая теща тоже без надобности, правда? Денег даст, а детей у вас нет. И никого нет.
– Ты…
Ирина говорила уже громко и звонко, наотмашь била словами, и плевать ей было, кто там что слышит.
– Я! Я это знаю и ты знаешь… Ты и Валентину оболгала просто потому, что не могла видеть, как она счастлива. Не могла рядом с ней находиться – и не подгадить. Поперек горла тебе чужое счастье! Жаба задавила!
Женщина тяжело задышала, схватилась за сердце.
– Ниже и левее, – припечатала Ирина. – Хватит врать, тебя в космос запускать можно! В террариуме! Ничего у тебя не болело и не болит! И не заболит! Бог к себе такую дрянь еще до-олго не призовет, ты долго будешь жить. Одна жить, мучиться, зубами скрипеть, но жить! Попомни мои слова, мечтать будешь, чтобы хоть кто-то пришел, позвонил, а никого рядом не будет. И церковь тебе не поможет, потому что врешь ты даже на исповеди. Глазки потупишь, а сама думаешь, как бы еще толику власти урвать. Мало тебе!
– Ирина, хватит!
Сеня смотрел как-то странно…
Ирина тряхнула головой.
– Правда… что это я? Пойдем отсюда, тут воняет.
И только сейчас заметила, что двери-то в коридор приоткрыты. Такая планировка института.
Коридор, в нем с одной стороны окна, с другой двери аудиторий. И в них сейчас идут занятия… хотя бы в части из них. И она весь этот монолог произнесла на публику.
М-да. Теперь тетке только увольняться. Такого ей век не забудут. Хотя… таким плюнь в глаза, утрутся и скажут: роса. Дряни редкостные.
Сеня подхватил Ирину под руку.
– Пошли, пошли…
Ирина и не думала сопротивляться.
– На, выпей воды. Что на тебя нашло?
Что нашло и на кого, в преподавательской объяснять не требовалось, все были в курсе. Голоса Ирина не понижала.
– Не знаю. Такая злость взяла, – честно призналась Ирина. – Ты понимаешь, живут же люди… вот чего ей не хватало? Зачем надо было врать, лезть в чужую семью, разбивать ее? Зачем?
– Позавидовала?
– Может, и так. Но гадко же!
– Ладно… До чего вы с Валей договорились?
– Да жуть какая-то! Ты знаешь, что она в номере не ночевала?
– Да…
– Так вот! Она подругу встретила. Они вместе на курсах учились, а потом разошлись дорожки. Но подруга тоже оказалась на конференции, вот Валентина к ней и отправилась. Нахрюкались, как две поросюшки, устроили девичник. А мужу-то она сказать постеснялась…
– Может, и правильно постеснялась.
– По результату – вот. Муж-то ей в номер звонил, а там никого. Он и подумал невесть что. Да еще эта зараза масла в огонь подлила… Вот парня и сорвало. Он-то жену искренне любит.
– Вот нехорошая женщина!
Сеня явно проглотил синоним.
Окружающие переглянулись. Да, такая версия им в голову не приходила, а зря.
Дверь распахнулась.
– Что здесь происходит?
– Капитон Сергеевич, – прошептал кто-то над ухом. – Завкаф…
Ирина едва не фыркнула.
Питон Капитон.
Интересно, о чем думали родители, обзывая ребенка?
Внешне Капитошка походил… Да вот на капитошку и походил. На игрушку, которую можно мять в руках, валять, придавать ей любую форму. А так, исходно, в наличии шарообразная фигура и хохолок на макушке.
Это все присутствовало.
Ирина подумала, что Валя – героическая дура. Она бы с таким не смогла даже под угрозой… Да нет такой угрозы!
