– Понравилось?
– Видела я мужчин и посимпатичнее, – рассеянно отозвалась Ирина.
Посмотреть там было на что. Сухощавое подтянутое тело с четко прорисованными мышцами, может, и не выглядело так красиво, как в журналах для культуристов, но Ирина понимала – любого культуриста он завяжет в узел, даже не вспотев.
Теперь покраснел Кирилл.
– Я имел в виду вурдалака.
– А, этого, красноглазого? – сообразила Ирина.
– Да.
– Он жив?
– Живее всех живых.
– Это плохо. А почему вы его не загрызли?
Ниже пояса Ирина старалась не смотреть. Хотя и там было что показать. Кирилл тряхнул волосами каким-то вовсе уж собачьим жестом и встал на ноги.
– Ох уж мне эти женщины! Спасаешь – и еще не так им что-то!
– Спасали вы меня, как же, – огрызнулась Ирина, которая уже начала соображать. – Скажите честно, следили. А на эту тварь я случайно наткнулась. Что это за зверушка такая, кстати?
– Я же сказал, вурдалак!
– Так это вы тоже…
– Я – не такой.
– А что с ним не так?
– Это долгий разговор. Хотелось бы одеться, а уж потом…
Ирина вздохнула.
– Ладно. А я пока наряд вызову.
Лежащему перед ними бедолаге было уже не помочь. Но не оставлять же его до завтра? Наткнется еще кто, и получится дикая паника. Еще и в газете какую-нибудь дрянь пропечатают.
Ирина достала сотовый и принялась искать нужный номер.
Отпустили ее достаточно быстро.
Ирина честно рассказала, что шла домой, проходила мимо, а над мужчиной стояла какая-то здоровущая шавка. Серая вроде как.
Может, она его и загрызла? Людей тут не было, это факт. При ней – не было.
Пострадавший был бомжем. Судя по одежде, запаху, по всему виду, по отсутствию любых документов… Да, из тех бедолаг, по которым прокатились перестройка, гласность и демократия, стальными колесами разрушая людские жизни.
Установить личность пока не представлялось возможным. Может, со временем?
Ирину тоже задерживать не стали, отнеслись с пониманием. Да и вообще – все свои.
Придет завтра и с протоколами поможет, никуда не денется.
Ирина тоже не возражала. Ей очень хотелось добраться до кровати. Но – увы… Она не видела серый силуэт в сгустившихся сумерках, она просто знала, где именно ее ждет Кирилл. Туда и пошла.
Он действительно ждал ее, сидя на скамейке неподалеку от лестницы.
– Будешь?
В руках у него был брикет мороженого.
Ирина подумала минуту, а потом махнула рукой. Авось, не слипнется.
– Давай.
Сам мужчина тоже уничтожал мороженое.
– Жрать потом хочется, хоть удавись. А тут приличного шашлыка днем с огнем не найдешь, – поделился он.
Рядом на скамейке лежали три обертки от мороженого, подтверждая его слова.
– Спасибо, – поблагодарила Ирина, присаживаясь с другой стороны. – Так что там за вурдалак был? И в чем между вами разница, кроме цвета глаз?
Кирилл тряхнул волосами.
– Как бы сказать… перевертыши… Нас еще называют оборотнями, но перевертышами – точнее. Двуликими, если хочешь. Мы бываем разные. Урожденные, проклятые, покусанные… Первые – самые адекватные. Для нас это просто второй облик, но мы себя полностью в нем контролируем. Я так же разумен во второй ипостаси, как и в первой. Проклятые – это благодаря вам, ведьмам. Колдунам, вампирам… Могут, сволочи, когда захотят. Этим намного сложнее. Зависит от условий проклятия, но, как правило, они себя тоже помнят. Просто мучаются намного больше.
– Из-за проклятия?
– А тебе бы понравилось раз в месяц, на три ночи в обязательном порядке принимать волчий облик?
– Критические дни? – хмыкнула Ирина.
Оборотень тоже хмыкнул.
– Нечто вроде. Я меняю облик по своей воле, проклятые – по приказу. И это не доставляет им удовольствия. Я могу сдержаться даже в полнолуние, они – нет.
– А покусанные?
– Этим хуже всего. Как правило, они быстро сходят с ума. Волчья шкура, она такая, как и волчья жизнь. Затягивает…
Ирина пожала плечами. Она в этом ничего романтического не видела.
Да, с одной стороны, не надо думать, во что одеться, как заплатить за квартиру и дать детям образование. С другой… гринписовцев бы в природные условия. К голоду, холоду, паразитам и охотникам. Чует ее сердце, мигом хвосты прижмут.
Дикая природа только звучит красиво. А выглядит это… своеобразно. Жестокая целесообразность, и никакой привлекательности в ней нет.
К примеру, давайте убивать слабых и больных детей? Чтобы не засоряли генофонд? Набрал ребенок меньше десяти баллов – о стену его башкой, не фиг ресурсы тратить.
Жестокость? А в природе примерно так и обстоит. У диких и свободных животных.
– Кстати, у ведьм естественный иммунитет.
– Меня можно кусать, сколько понравится?
– Все равно не заразишься. Ведьмовство что-то меняет в ваших генах… Точнее сказать не могу, я не ученый.
– А кто?
– Оборотень, тут ты правильно угадала.
– На службе церкви?
– Ты что-то имеешь против церкви?
– Сложно сказать, – протянула Ирина. Не то чтобы она была против, она даже крестик носила, пока не посеяла где-то. Но… – Просто предпочитаю держаться подальше. Если в советские времена, когда за свою веру реально можно было сесть, в церкви встречались верующие попы, то сейчас… Знаешь, когда я смотрю на то, что льется из телевизора, меня оторопь берет. Они сами-то не понимают, как мерзко выглядят? Когда делят сферы влияния и ресурсы у всех на виду?
– У всех свои недостатки.
– Если я вижу на дороге кучу навоза, я не бросаюсь ее просеивать, – жестко ответила Ирина. – Обошла и забыла.
– В церкви много и хорошего.
– Я и это допускаю. Просто не хочу иметь ничего общего с церковниками. Я уважаю твой выбор, изволь уважать мой.
Кирилл пожал плечами.
– Служить или не служить – каждый решает для себя. Не людям, идее. Полицию ведь тоже грязью поливают…
С этим было сложно спорить.
– Мы пользу приносим.
– Я тоже.
Ирина насмешливо хмыкнула. Ага, приносим и раздаем. Уж извините! Вон, на Западе с тем же самым идут к психоаналитику, может, и пользы-то больше. А у нас чуть что – боженьку за ноженьку. Ирина б на месте Бога давно кого молнией шарахнула и предложила зад поднять.
