Рядом с ним общежитие для полиции – райский уголок. Там-то хоть какие-то санитарные нормы соблюдаются. А для рабочих…
Вы работать приехали? Ну и чего вам условия?
По шесть-восемь кроватей, типа «нары», в одну комнату, по тумбочке на нос, один шкаф на всех. А что – мало? Да зачем вам больше?
Запах – хоть топор вешай.
Сказать, что Карим Ирине не понравился… это назвать Квазимодо – обаятельным мальчиком. И внешность-то у парня симпатичная, высокий, стройный, волосы черные, кольцами, глаза черные, чуть раскосые, лицо такое… чеканное. С такой внешностью надо Чингисхана играть. А он – на стройке.
Ирина представилась, махнув удостоверением, и мило попросила остальных мужчин погулять с полчасика. А они пока побеседуют.
Спорить не стал никто. Мужчины расползлись из комнаты, как тараканы, и оставили ее вдвоем с Каримом. Ирина принялась задавать вопросы. Пока – безобидные. Ремонт в больнице, знакомство с Милой, визиты, влюбленность…
Карим отвечал. И пытался прожечь в Ирине дырку глазами. Нет, не в плохом смысле. Ирина поняла, что молодой, в общем-то, парень, уже привык решать свои проблемы за счет женщин. А чего не пользоваться, если кормят, содержат, обстирывают-обглаживают, а от тебя и требуется-то только одно. То, чем тебя наделила природа.
Красота и сексуальность.
Сначала у Ирины не складывалась картинка. С такой внешностью – обаянием парень мог бы и что получше себе найти. А потом, побеседовав минут десять, она поняла, в чем суть.
Истеричность, вздорность, маска «вечно обиженного мальчика» – вот и готов портрет Карима Фархатовича. Нет, с таким характером в жиголо не идут. Бессмысленно. Там надо прогибаться в позе «чего изволите-с?», а не качать права. Или обладать таким багажом…
Ирина знала одну «элитную девушку». И – увы… признавала, что рядом с ней не смотрится. Ухоженность и холеность до последней ресницы, несколько иностранных языков, знания искусства и литературы, причем фундаментальные, этикет, возведенный в абсолют, и многое, многое другое. Ирина так над собой издеваться была не способна даже ради самого потрясающего мужчины Земли.
С другой стороны, час работы девушки стоил до пятисот долларов, а то и больше. А час работы участковым?
И кто в нашем государстве больше ценится? А кто приносит больше пользы?
Как-то это грустно и несправедливо. Впрочем, долго Ирина на эту тему не страдала, продолжая расспрашивать парня. И с каждым вопросом понимала все яснее – да. Он.
Оставалось решить, как действовать. Или… хотя – нет. И решать тут нечего. Она не частный детектив, а потому – официально, и только официально.
– Где оно?
– Чего?
– Распятие – где?
Взгляд парня метнулся к нарам.
– Понятно.
Официально Ирина должна была вызвать понятых, составить протокол, на глазах у всех найти украденное… так она и сделает. Немедленно.
Девушка достала телефон и ткнула пальцем в кнопку.
– Стой!
Руку перехватили не слишком чистые смуглые пальцы.
– Что?
– Я тебе его отдам! Только не надо…
Ирина покачала головой.
Не надо – что? Рушить карьеру воришки? Уж извините.
Ты видел, к кому ты лез, ты понимал, что пожилая женщина живет в нищете, ты сообразил, что именно прихватил, просто не успел продать или сдать в ломбард…
Ирина дернула рукой, стряхивая захват, как учили.
– Вещи собирай. Поедешь в отделение.
Бросок был неумелым, но вполне агрессивным. И не будь Ирина подготовлена и жизнью, и учебкой… Кого другого этот парень мог бы и оглушить. И удрать…
А там – ищи ветра в поле.
Девушка увернулась от удара, подставила ножку, и Карим влетел головой в стену. На шум вбежали рабочие. Ирина потерла висок так и зажатым в руке телефоном и вежливо поинтересовалась:
– Кто хочет в понятые?
Вечером она шла домой. Распятие было найдено в щели между нарами и стеной, завернутое в тряпку и в полиэтиленовый пакет.
Все верно, Мила привела ухажера домой. Вот только о времени своего отсутствия умолчала. А составило оно более получаса. Не просто так, на лестничной клетке ей встретилась соседка, а это дело такое, пока поругаешься, то есть пообщаешься… Учитывая доброту и дружелюбие Милочки, «теплые» отношения у нее были со всеми соседями. Особенно с теми, у кого есть животные. Это ж уму непостижимо, тут людям жрать нечего, а они всяких тварей кормят…
Ругательства продолжились, а Карим в это время… Интересно стало человеку, вот и полез он по чужим комнатам. Инструменты у него с собой были, вскрыть замок – дело минуты…
Витек храпел, пьяный, да там и взять-то было нечего, а вот распятие парня заинтересовало. Ну и сунул в карман…
Что ему грозило? Ну, кража, правда, не в особо крупных, но тут есть свои особенности. Взлом и проникновение – раз. Это уже от двух до пяти лет.
Стоимость похищенного – два. Не петуха с забора украл, а серебряное распятие, которое стоит… Ладно, может, не так много оно и стоит, но есть еще историческая и культурная ценность.
Попытка сопротивления при задержании – три. Ирина не собиралась ее скрывать, вот еще не хватало.
А еще… тут, конечно, как повезет, но если вор попался, он может отсидеть и за себя, и за того парня. Так-то. Прицепят ему еще пару дел, которые по району не раскрыли, и пойдет он мотать срок. А ведь еще эмигрант. Что есть четвертый фактор.
Да, мы не нацисты… Убивать никто не будет, но и адвокат будет государственный, и судья будет настроен строже, чем к Ване, или там, Сане…
Факт? Увы.
Но сильно проливать слезы на этот счет не стоит. Это явление распространено повсеместно. Может, только Евросоюз, в котором (вот где лечить-то людей надо) предпочитают ущемлять своих граждан, а не всю ту наволочь, которая к ним приехала. Но там вообще… толерастия. Фу.
Ориентировочно от шести до десяти лет, и на свободу с чистой совестью и пустым карманом. На родину. Если он будет там кому-то нужен… Считай – жизнь сломана. Но жалко воришку все равно не было. Противно.
Ирина позвонила Светлане Сигизмундовне, обрадовала ее, что распятие нашлось, проходит пока в качестве вещдока по делу, но скоро будет ей возвращено. И пошла домой.
Хотелось есть, спать, и вообще… устала. Волка ноги кормят… Интересно, а где Кирилл бегает?
Глава 15
Кирилл прорезался ровно через три дня.
– Привет, как дела?
– Нормально. Что случилось?
– Мысль, что мне просто захотелось увидеться…
– Тратишь мое время. И свое тоже.
