Закончив приводить себя в порядок и по привычке выключив свет, я направилась к выходу. Осторожно обошла кровать, стараясь не наступить на разбросанную одежду и обувь. Выключатель в спальне был у двери, но ванна находилась в другом конце комнаты, так что дойти через весь этот кавардак на высоких каблуках было той еще задачкой. Я добралась до двери, откуда пахло чем-то горячим и сырным, и уже нащупывала ручку, когда услышала голос Мейсона.
– Как дела, братишка?
С той памятной стрельбы я не виделась и не говорила с Брэндоном Бейтсом. Да я и не хотела. Его даже не было в школе в тот день, но я все равно винила его и только его в том, что случилось. Замерев у двери, голодная и нерешительная, я прислушивалась к голосам.
– Эй, Брэндон! С кем-то встречался в последнее время? – это был Колби, самый неприятный из дружков Мейсона. Он был мерзким, злым и глупым. Тройная угроза. И, судя по голосу, он был пьян, что еще хуже. Всеми силами я старалась его избегать. Похоже, сегодня не получится.
– Нет, но еще не вечер, – пошутил Брэндон. Как всегда дружелюбен и очарователен.
– Мейсон сказал, у тебя есть фото той маленькой сеньориты в телефоне, – небрежно бросил Колби. – Они их не конфисковали, а?
И хотя, по общему мнению, Грасиела отправила свои фото в обнаженном виде Брэндону, в их распространении и в домогательстве обвинили Колби. Ходили слухи, что его родители всеми правдами и неправдами добивались его оправдания. Но все знали, что он натворил.
– Заткнись, ты, придурок, – рявкнул Мейсон, но в его голосе не хватало резкости, и я вздохнула, уже зная, что будет дальше. Мне придется идти пешком за своим пикапом, который так и стоял у школы. Они с Колби, похоже, не угомонятся до утра. Куча алкоголя и бесконечное шоу про бои без правил.
– А что? Я видел у тебя то фото Блу! У этой девчонки тело что надо, я знаю, о чем говорю! Не то что у какой-нибудь четырнадцатилетки, – фыркнул Колби.
Мое сердце ухнуло вниз и со скрежетом замерло.
Мейсон выругался, затем уронил что-то, и слова потерялись за шумом драки. Что-то разбилось, мат летел вперемешку с предметами.
– Она же в другой комнате, чертов идиот! – выплюнул Мейсон, а Колби с Брэндоном рассмеялись, очевидно ничуть не обеспокоенные тем, что я могу услышать, как они обсуждают мое тело, или что Мейсон сделал фото данного тела без моего согласия.
– Я тоже видел фотку! – смеялся Брэндон. – Вся школа видела. Вообще-то, мне кажется, та мексиканочка увидела ее на моем телефоне. Было довольно просто убедить ее, что все классные девчонки присылают мне свои фотки.
– Заткнись, – прошипел Мейсон, и его было слышно не хуже, чем смех остальных. – Какого дьявола вы делали в моем телефоне? Блу даже не знает, что я ее сфотографировал!
Спотыкаясь, я добралась обратно до ванной, не желая больше слушать. Желудок свело, и если раньше он бурчал от голода, то теперь, похоже, превратился в кувалду, и я боялась, что меня стошнит. Грасиела увидела мое фото без одежды в телефоне Брэндона. Мэнни же так и сказал тогда. Но я убедила себя в том, что это были просто эмоции, обычная злость, он просто напустился на меня за то, что я встала между ним и тем, что он считал справедливостью. Полиции я его слова не передавала. Насколько я знала, другие тоже промолчали.
Я снова вспомнила тот вечер, когда Грасиела так разозлилась на меня. Тогда мы с Мэнни закатили глаза и шутили над гормональными всплесками и девчачьими влюбленностями. И вдруг все встало на свои места. Она видела во мне кумира, идеализировала меня. А я предала ее. Грасиела думала, что я сама послала фото Брэндону, мальчику, который, как я знала, ей нравился. Мальчику, который точно магнитом притягивал к себе всех и на мгновение позволил ей погреться в лучах его внимания. Так что она тоже сделала это.
В глазах не было ни слезинки, но я едва сдерживала рвущийся из груди крик. Горло сдавило чувством вины.
«Я не знала», – умоляла я свою совесть. Я не знала о том, что Мейсон сфотографировал меня и что его брат нашел это фото.
– Я не знала, – в отчаянии произнесла я, и в этот раз голос эхом отразился от грязных стен ванной, где я укрылась. Я посмотрела вокруг, на гору грязных вещей, на свисающую занавеску, ржавый туалет и покрытую налетом раковину. Что я здесь делаю? Что уже наделала? Я же сама сюда пришла! И сама загнала себя в эту ловушку с Мейсоном. Я не знала о фото, но и совсем невиновной меня назвать было нельзя.
Мои действия запустили цепь событий. Запутавшаяся девочка, которая мечтала о тепле и нежности, делает ужасный выбор. Это я о Грасиеле или о себе? Взглянула на свое отражение в зеркале и тут же отвернулась. Мои действия, пусть и непреднамеренные, заставили ее сделать свой ход, а на эти действия ответил Мэнни. Мэнни, который, казалось, любил весь мир и, что еще больше впечатляло, любил себя. «Я никто. А ты кто?»
«Я – Мэнни», – ответил тогда он, и этого должно было хватить. Почему же не хватило? Как вообще можно быть собой, следуя всем этим советам, показать настоящую себя, если ты даже не знаешь, кто ты? Он, похоже, знал. Но, как и все мы, даже живя в мире, где люди действуют не думая, живут без совести и судят, не понимая, он не мог остаться равнодушным к реакции других.
Я схватила сумочку и вышла из ванной, направляясь к двери. Что мне делать, потребовать у Мейсона телефон и стереть фотографию, угрожая пойти в полицию? Или бросаться предметами и кричать, сказать, что он больной ублюдок и я больше не хочу его видеть? Поможет ли это? Ведь тайное стало явным, так сказать. Фотография уже разлетелась по школе. Вот такая расплата.
Быстрым шагом я прошла через гостиную и надела куртку. Колби рыгнул и радостно поздоровался, Брэндон казался смущенным. Но Мэйсон не произнес ни слова, даже когда я направилась к двери. Он наверняка знал, что именно я услышала.
– Не уходи, Блу, – позвал он, когда я шагнула за дверь. Но не пошел за мной.
Глава девятая
Полночь
Мой пикап казался одиноким кораблем в черно-белом клетчатом море парковки. Там, куда падал свет фонарей, расплылись небольшие оранжевые пятна, и я прошла к машине, с благодарностью думая о приближающемся рассвете. Идти было больно. Эти ботинки на высоких каблуках визуально делали ноги длиннее, но как же они давили в пальцах! Последние несколько шагов до машины я просто хромала. Выкопала ключи из сумки и открыла дверцу. Она громко скрипнула, так, что я подпрыгнула, хотя и слышала этот звук тысячу раз. Залезла внутрь, закрыла дверь и повернула ключи в зажигании.
Клик-клик-клик-клик.
– Нет, пожалуйста, только не сейчас, – простонала я. Попробовала снова. Те же отрывистые звуки. Даже фары не загорелись: разрядился аккумулятор. Я выругалась, хотя девушке таких слов знать не положено, и ударила по рулю, заставив гудок просигналить о пощаде. Может, устроиться на ночь на переднем сиденье? До дома путь неблизкий, а я в ботинках на невозможно, смехотворно высоких каблуках. Да я и за несколько часов не дойду до дома. Шерил была на работе, так что приехать за мной не могла. Но если я останусь на ночь в машине, то та же проблема встанет передо мной утром. Мейсону Бейтсу я больше звонить не собиралась, никогда. Так что оставался только один вариант. Я выбралась из пикапа и пошла, злость придавала мне сил. Пересекла парковку и обошла школу, направляясь к дому, в другую сторону от той, откуда пришла. Ближе к школе и главному входу, на парковке для учителей, стояла машина, я ее сначала не заметила. Серебряная «Субару», на которой ездил мистер Уилсон, – я как-то видела его в городе. Если это его машина и он был в школе, он мог бы меня подвезти – или даже лучше, помочь завести мой пикап. У меня были нужные кабели. Может, он оставил ключи в зажигании? Тогда я могла бы просто ненадолго «одолжить» его машину, подъехать к своей, зарядить ее и вернуть «Субару» назад так, что он даже не заметит.
