– Нет! – Вопрос-то легкий. – Мне стыдно и неловко. Любовь тут вообще ни при чем. И никогда не была.
– А так легче… раз не любишь?
Я подумала и кивнула:
– Да. Конечно. И я рада, что он не предложил сделать меня честной женщиной.
Уилсон криво улыбнулся:
– Да. Конечно.
Он включил радио, и песня «The Killers» вырвалась из динамиков прямо в вечерний воздух Лас-Вегаса. От «Miss Atomic Bomb» даже приборная доска завибрировала. Я уже решила, что разговор окончен, когда Уилсон протянул руку и выключил музыку.
– А что, если бы он предложил?
– Предложил что? Жениться на мне? Уилсон, очнитесь.
– Ты бы тогда оставила ребенка себе?
– Чтобы мы стали маленькой счастливой семьей? – недоверчиво пискнула я. – И так-то плохо, что ребенку достались наши ДНК. А уже если мы еще и будем его растить… он заслуживает лучшего.
– Ох, Блу. Ты была бы хорошей мамой.
– Интересно, что, если моей маме, когда она была беременна, сказали те же самые слова?
Уилсон повернулся ко мне, на его мужественном лице явно читалось изумление. Я пожала плечами, делая вид, что мне все равно. Не знаю, какой я была бы мамой. Хорошей? Плохой? Но я точно знала, что с Тиффой Снук мне не сравниться, пока точно нет. И точка.
Наступил четверг. Всю неделю я почти не спала, все думала, а что, если Мейсон придет со своими родителями, и они будут требовать отдать им моего еще не родившегося ребенка. Если так, то я оставлю ребенка себе. Одно дело – отдать его Тиффе и Джеку, а отдать Мейсону и его родителям – совсем другое. Но когда в четверг утром я вошла в зал, он был один. Он был совершеннолетним и уже не нуждался в разрешении от родителей. Сказал ли он им вообще? На шее у него был галстук, а на лице – потрясенное выражение, и мне снова стало его жаль.
Когда судья задал ему вопрос, убедившись, что он понимает свои права, а также те права, от которых он отказывается, Мейсон кивнул и посмотрел на меня. Он больше не злился, а выглядел просто озадаченным. Он подписал все документы в присутствии нотариуса, и Тиффа с Джеком крепко обнялись, будто все это время боялись, что что-то пойдет не так. У меня от облегчения закружилась голова, и я с трудом сдержала нахлынувшие эмоции. Как только процедура закончилась, я подошла к Мейсону. Хоть это он заслужил.
– Спасибо, – тихо произнесла я, протягивая ему руку.
Он медленно взял мою руку в свои.
– Блу, почему же ты раньше мне не сказала? Знаю, мы никогда не строили планов, все было несерьезно, но я… я бы хотел.
– Ты хотел? – пришел мой черед удивляться. Никогда не думала, что Мейсону нравлюсь я, а не только секс. Оказывается, из-за низкой самооценки я не смогла верно оценить его чувства.
– Знаю, я бываю настоящим придурком. Слишком много пью, говорю то, что не следует, быстро завожусь. Но ты могла бы мне сказать.
– Да, надо было сказать, – признала я. Мы неловко стояли, глядя куда угодно, только не друг на друга.
– Так будет лучше, – мягко заверила его я. Он взглянул на меня и кивнул.
– Да. Знаю. Но, может, когда-нибудь ты дашь мне второй шанс.
Нет. Никогда. Мейсон был из прошлого, от которого я хотела сбежать. Но я неопределенно кивнула, чувствуя благодарность за установившийся мир.
– Береги себя.
– Ты тоже.
Я повернулась и пошла к двери. Мейсон окликнул меня, и в пустом зале суда его голос прозвучал ужасно громко.
– Никогда не представлял тебя с кем-то вроде Адама.
Я повернулась и пожала плечами:
– И я тоже. Может, в этом-то и проблема.
Глава восемнадцатая
Неон
– Почему ты поставила кресло в центр комнаты?
– Мне нравится сидеть под вентиляцией.
– Тебе холодно? Не стесняйся включать термостат. Для отопления такой квартирки нужно совсем немного.
– Уилсон. Сейчас август, и мы в Неваде. Мне не холодно.
– Так… почему тогда кресло в центре комнаты? – настаивал на ответе Уилсон.
– Мне нравится, как ты играешь по вечерам, – легко призналась я, даже сама от себя не ожидая. И не собиралась ему говорить. – Мелодию слышно оттуда.
– Тебе нравится, как я играю? – Судя по голосу, этого он точно не ожидал.
– Конечно, – просто сказала я, пожимая плечами, будто ничего такого в этом не было. – Очень красиво. – «Красиво» было преуменьшением. – Все надеюсь услышать что-нибудь из сочинений Уилли, – поддразнила я.
– Уилли? – недоуменно и расстроенно переспросил Уилсон.
– Ну да, Уилли, – повторила я, пытаясь не захихикать. – Уилли Нельсон был одним из величайших певцов и композиторов всех времен.
– Э-э-э, – произнес Уилсон, почесав затылок. – Думаю, я не знаком с его… творчеством.
Он выглядел таким смущенным, что я не удержалась и рассмеялась.
– Уилли Нельсон пел в стиле «кантри», он из старичков. Джимми его обожал. Вообще-то Джимми даже был чем-то на него похож, только кожа потемнее и не такой растрепанный. Он заплетал косички и носил бандану и покупал каждый новый альбом Уилли. Мы слушали все песни снова и снова, по кругу. – Смеяться мне расхотелось, и я резко сменила тему. – Там есть одна мелодия, она мне очень нравится, – осторожно начала я.
– Правда? Напой.
– Уилсон, я не умею напевать, петь, танцевать или читать стихи.
– Ну хоть чуть-чуть, чтобы я понял, о чем ты.
Я откашлялась, зажмурилась и попыталась вспомнить музыку. Она была там, в голове, журчала, как прохладный ручей. Волшебная. Я пропела пару нот, освоилась, пропела еще несколько, все еще с закрытыми глазами. Результат меня порадовал, так что я даже украдкой приоткрыла один глаз, проверить, какую реакцию вызывает мое пение.
Уилсон весь покраснел и трясся от смеха.
– Даже представить не могу, что ты напеваешь, дорогая. Может, еще пару аккордов, пока я не пойму?
– Ты!.. Дурак! – разозлилась я, толкая его, а он только сильнее рассмеялся. – Говорила же, что не умею петь! Хватит смеяться!
– Нет… правда, было замечательно! – Он все еще едва дышал от смеха и отступил от меня подальше. Я фыркнула и махнула на него рукой, вместо споров уцепившись за кресло. Потащила его назад, показывая, что больше никаких вечерних посиделок, раз из-за него я оказалась в дурацком положении.
– Ну брось, прости. Вот, я сейчас сам спою, а ты будешь отпускать ехидные замечания. – Он потянул кресло назад и поставил прямо под вентиляцией. – Садись, подними ноги. – Он аккуратно усадил меня в кресло и поставил мои ноги на скамеечку. – Еще лучше, сейчас сбегаю за виолончелью и сыграю тебе.
