– Ну так дайте нам другой, – Дина явно не была настроена на компромиссы.
– Мы и даем. Вместе с водителем. Его в тот поселок пропустят без вопросов, – терпеливо пояснил Симон, и открыл перед ней дверь, – садись.
– Я езжу только на переднем сидении, – отказалась Дина и он, не раздумывая, уступил.
Видимо отчетливо понимал, что ничего не сможет поделать, если она прикажет.
Агентство располагалось в одном из заброшенных корпусов некогда знаменитого завода, и это добавило Дине злости и силы. Первые жертвы, повинуясь ее мысленному приказу, легли спать прямо на скамейках у ворот, которые они открыли. А позже выходили на улицу и замирали у стен все находившиеся в зданиях, мимо которых медленно двигались три джипа. Два новых и один с разбитым бампером.
– Вон наша контора, – разом охрипнув, просипел белый от ужаса охранник, и предупредил – на шлагбауме дежурный.
Но тотчас горестно смолк, глядя как поспешно и угодливо открывает им путь самый въедливый из наружной охраны. Затем из здания медленно, как сомнамбулы начали выходить сотрудники Нитоса, держа руки перед собой кверху раскрытыми ладонями.
Вот это и называется полный песец, обреченно вздохнул боец, допрыгались. Этого он и боялся… когда узнал, что в погоне за выгодными сделками босс готов закрыть глаза на нарушение законов. А теперь ни выгоды ни работы… если еще живы останутся, а не потопают дружно сигать с моста.
Хозяин агентства выходил последним, отчаянно пытаясь сопротивляться непонятной, но неумолимой силе, неудержимо влекущей его на улицу. И одновременно не позволяющей ни разговаривать, ни звонить, ни останавливаться. Даже за перила уцепиться не дала… разжала пальцы как ватные и повела дальше. В его душе росло понимание безвыходности ситуации, и острая, хинно-горькая боль за сына. Теперь пацану не дождаться заветной трансплантации, так и останется жить калекой, привязанным к креслу. А ведь собрать осталось так немного… каких-то пять десятков тысяч евро… и их пообещал давно знакомый человечек.
Но далеко не добрый… скорее, наоборот. Хитрый и пронырливый, падкий на грязные и секретные сведения, которые можно тиснуть в его лживой, продажной желтой газетенке. И вот эти сведения он собирался сегодня вытрясти из обычной девчонки, судя по проверенным сведениям, остро нуждающейся в деньгах. Сожитель ее обобрал и выгнал… родители не простили… поэтому заказчик был уверен, что пара кусков девку вполне убедит. Даже пугать не придется.
– Я с ним поговорю, – тихо заявил верховный магистр и тотчас недовольно сжал губы, услыхав решительное:
– Нет. Не обижайся, Степан Ефимович… лучше мне. – Дина отвернулась, опустила стекло и взглядом приказала провинившемуся подойти ближе, – ты понимаешь, что заслужил наказание?
– Да, – процедил он сквозь зубы, чувствуя, как сердце обливается болью за сына, которому он сам, своей дуростью и торопливостью поставил крест на будущем.
– Тогда слушай. Агентство передашь хозяину Даманта, твоих людей он устроит. Сам останешься его помощником. Будешь работать за зарплату… но он даст тебе авансом нужную сумму. И еще… ты никогда никому не расскажешь о том, что сейчас происходит. Согласен?
– Да, – в голосе мужчины ясно слышалось облегчение и недоверие, – и больше я ничего не должен?
– Ну, только если помочь… мы, конечно, и сами найдем ту сволочь, что охотится за нашими сотрудниками… но тебе ведь не повредят бонусы?
– Осталов… главред «Всех тайн и секретов».
– За это спасибо… мы запомним. А теперь иди звони в клинику и в Дамант. Деньги будут.
Дина отвернулась от него и подняла стекло, чувствуя, как начинает наваливаться усталость. А ей еще снимать свои сети с целой толпы народа.
За воротами она попросила остановить машину на минутку, и Рус, давно поглядывавший с тревогой на побледневшую жену, мгновенно выскочил наружу. Рванул ручку дверцы, щелкнул замком ремня и бережно подхватил ее на руки. Верховный сообразительно пересел вперед и через минуту три машины уже мчались по направлению к издательству тайн и секретов. Оставить врага на свободе еще на день и позволить ему наделать новых глупостей и подлостей они просто не имели права.
– Задавайте вопросы… – тихо пробормотала Дина, – потом я полчаса посплю… меня это восстанавливает.
– Почему ты должна сидеть впереди? – опередил верховного сидящий за рулем Симон.
– Когда нужно брать под контроль много людей – вздохнула эмпат, – бросаю ментальный приказ… как широкую волну… или конус. И те, кто сидит впереди, неизбежно в него попадут. А отмену своим сразу не пошлешь… нужно следить за эмоциями. Вдруг на кого-то из врагов не подействовало?
– Вот и выпрыгивали бы вы из машины каждые пять минут, – жестко усмехнулся Руслан.
– Почему? – Симон, не имеющий ни грана дара эмпата никак не мог понять этой тонкости.
– Потому что она бросает свой конус на каждое здание… чтобы наверняка.
– И кроме того, – виновато добавила Дина, – даже одаренным нельзя получить за день слишком много ментальных приказов и отмен. Человек становится зависимым… и это очень плохо.
– Вот теперь я все понял, – пошутил Симон, – сразу бы так и сказала – не хочешь стать зомбаком – не вякай. А как вы собираетесь выманить Осталова? По моим сведениям, он осторожен, как паук, и хитер как хорек. Небось уже что-то пронюхал и принял меры.
– Если он достоин жить дальше… – произнесла Дина и смолкла, собратья по ковену намек поймут.
– Грязный и гадкий человечишко, – тихо сказал Руслан, – море крови у людей попил… тонны напрасной грязи вылил. Я бы не стал его жалеть.
– Нас уже раз пять пытался достать… – верховный смотрел вперед строго, словно видел на небосклоне особые знаки, – но это я бы простил… а вот попытка насилия уже не первая. Прошлый раз они три дня удерживали в своем подвале одного бедолагу, пытались заставить оклеветать начальника. Тогда он получил веское предупреждение… но видно уже запамятовал. Мне тоже его не жаль, да и семью он замучил всякими выходками. Вот только как его достать? Может, я попробую назначить встречу… через общих знакомых?
– Я сама достану, – зевнула Дина, – не переживай. Симон, а тебе его не жаль?
– С чего бы, – обиделся глава охраны, – мы такую мразь вообще за людей не считаем. Я тебе сто раз спасибо скажу, если ты избавишь от него наш город.
– Тогда разверни остальные машины, они привлекают внимание. И не будите меня полчаса.
– Динь? Счастье мое, пора… – в тихом шепоте Руслана звучало огорчение, а в эмоциях буйно смешались нежность и вина.
Глубокая, как пропасть вина за то, что приходится взваливать на любимую самую грязную и тяжелую работу.
– А где мы? – встрепенулась она и, мельком погладив мужа по руке, выглянула в окно.
– На соседней улице. Офис Осталова за углом, вон в той старой многоэтажке. Но там площадка для своих… да и светиться не стоит.
