— Он жив?
— А кто по-твоему сейчас с тобой разговаривал? Всевышний?
Лёха усмехнулся и припустил в сторону калитки.
— Костя, — позвала я. — Ты правда жив?
— Нет, — ответил он сдавленным голосом. — Я умер с тех пор, как ты воткнула нож мне в спину. Какой смысл спрашивать?
Я бросилась к столбу.
— Как им такое только в голову взбрело?
— Это я подсказал. Подумал, что после твоего поступка я бы мог стать святым или мучеником… Всё же лучше, чем сдохнуть от разрыва селезенки или кровоизлияния в мозг.
— Они тебя сильно били?
— В сравнении с той раной, которую оставила ты, пара синяков — это ничто.
— Костик, прости, пожалуйста. Я сделала это не потому, что ты выбрал её. Клянусь! Я поступила так из-за тебя, из-за справедливости. Если ты меня ещё хоть немного любишь, то должен понять. Ты же ещё любишь? Потому что я тебя — очень!
— Ну, почему сейчас? — он закашлялся. — Почему мне обязательно нужно было повиснуть на столбе, чтобы об этом узнать?
— Ты простишь меня? Пожалуйста.
— Тоня…, — он глубоко вдохнул. — Неужели ты ещё не поняла, что я всегда буду тебя прощать? Чего бы ты не сделала. Потому, что я безвольный, бесхарактерный…придурок. Только, умоляю, перестань плакать. От этих слёз я сдохну раньше, чем от удушья. Ты же знаешь, что распятые умирают не от кровотечения?
— Когда вы убежали, один пацан остался, и мы с ним подрались. Представляешь? По-настоящему.
— Бедный пацан.
— Если бы не он, я бы пришла раньше.
— Ты и так пришла слишком рано. Мой труп ещё разговаривает.
— Ты же сказал, что простил меня.
— Простил, но пока ещё не забыл.
— Кость, а мы можем так, чтобы не оглядываться?
— Никогда?
— Никогда.
— Фру ве мунсун? Джаст ми энд ю?
— Да, чтобы долго, счастливо и в один день.
— Так же никогда не бывает, глупенькая, — он улыбался, — но ради тебя я готов попробовать.
Глава 30
Никита
В лагерь мы вернулись усталые, сонные и совершенно вымотанные ночным приключением. До посёлка доехали на автобусе, а оттуда пешком к себе.
По дороге почти не разговаривали и, когда шли через поля, в сторону фермерского дома старались не смотреть.
Макс был зол из-за синяка и того, что по его словам «так тупо» никогда не попадался. Дятел бессловесно страдал угрызениями совести, но молчал только потому, что я накричал на него, что уже ничего не исправить. Мне же просто было не по себе.
Из-за влажной духоты с самого раннего утра, повисшей в воздухе, дышать было тяжело. Однако раскаленное солнцем небо оставалось безоблачным, пустым и почти белым. В полях оглушающе стрекотали кузнечики, вся одежда взмокла от пота, я только и успевал вытирать лицо футболкой. Ноги подгибались, хотелось просто сесть посреди дороги и больше не двигаться.
Медали жалко не было. Как пришло, так и уйдет. Ничего страшного. Трифонов, конечно, разозлится, но пусть Дятел сам перед ним оправдывается. В этот раз заступаться за него я не собирался. Когда-то же человек должен научиться отвечать за свои поступки. Это нам ещё повезло, что фермеры не оказались безумными нарко-плантаторами, как полагал Макс. А ведь попади мы так где-нибудь в Мексике, нас бы точно грохнули на месте и скормили крокодилам.
К домикам подошли с единственной мыслью завалиться спать, но каково же было наше удивление, когда на столике мы увидели терпеливо поджидавшую нас Сашу. На коленях у неё лежали апельсины.
— Ты нашлась! — у Дятла ещё хватило сил на восторги.
Я тоже обрадовался, потому что всё то время, пока сидели в полиции не переставал думать о том, куда же она подевалась, но на бурные эмоции способен не был, скорее даже немного разозлился, что мы из-за неё попали в такую неприятную ситуацию, а ей хоть бы что.
— Я спать, — не глядя на неё, объявил Макс и ушёл к себе.
— Ребят, простите, — она поднялась навстречу. — Глупо получилось.
— Ещё как глупо, — я метнул убийственный взгляд в Дятла.
— Я тоже спать, — проблеял он. — Голова что-то кружится.
— Это от успеха, — сказал я. — Классно выступил.
— Ну ладно, Никит, хватит уже, — и он, оставив меня одного объясняться с ней, исчез в домике.
— Мне девчонки сказали, что вы искать пошли. Извини, пожалуйста, что так получилось. Просто я там сидела, сидела в кукурузе этой дурацкой, может даже немного задремала, а потом в темноте долго выбиралась. От мамы влетело прилично. И за телефон тоже. Но я даже подумать не могла, что вы искать пойдете.
Я вспомнил про утопленный телефон и про то, что наговорил ей.
— Это всё Макс, — словно оправдываясь, сказал я. — Он уже давно хотел к фермерам влезть.
— Вы влезли к фермерам? — ахнула она. — Ничего себе. У нас даже деревенские их боятся.
— Ну, а мы влезли.
— И как?
— Как видишь живы, — я горделиво запрокинул голову. — Всё, давай, я тоже спать пойду. Устали. Хорошо, что ты нашлась и тебя не изнасиловал и не сожрал кукурузный монстр.
Я медленно направился к дому.
— Никит, — окликнула она. — Почему ты так относишься ко мне?
— Как так?
— Как будто я тебе сделала что-то плохое.
— Не правда. Нормально я к тебе отношусь. Кстати, Тифон уехал, так что можешь сюда больше не ходить.
— Зачем ты мне это говоришь?
— Ну ты же к нему ходишь.
— С чего ты взял?
— Думаешь, это не заметно? Как ты смотришь на него и клеишься к нему. Но тебе не повезло, его не проймешь, ты не первая такая.
— Скажи, почему парни такие глупые?
— Ты сейчас о нём или обо мне?
— Вообще, — она взяла со стола апельсин. — Иди, расскажу отгадку про апельсин.
— Не нужно. Всё равно я не выполнил задание. Прости, не хотел тебя подставлять.
— Как ты думаешь, сколько здесь долек? — она вытянула руку с апельсином.
Пришлось подойти. Я покрутил его со всех сторон.
— Ну, допустим шесть.
— А вот и нет. В нем восемь долек.
И она поддев ногтем кожуру, принялась его чистить. Брызнувшие капельки сока осели у неё на руке и по воздуху разнесся свежий цитрусовый аромат.
— На самом деле ты мне нравишься, — сказала она, не поднимая глаз и не прекращая сдирать шкурку.
— В смысле? — я не понял, то ли она действительно это сказала, то ли у меня случились слуховые галлюцинации, выдающие желаемое за действительное.
