На счастье, в дверях появился Артём, и я перекинул штаны ему. Но он и шага не успел с ними ступить, как Тиф с разворота его толкнул. Не удержавшись, Артём свалился прямо на меня. Воткнулся локтем в рёбра и застонал уже я.
— Вы чё думаете, я с вами одной рукой не справлюсь? — Тифон вымученно улыбнулся.
— Ребят, ну зачем куда-то ехать? — прокряхтел прижатый нами к стене Дятел. — В лагере же медпункт есть.
Глава 12
Вита
Мы сидим на скамейке в парке ВДНХ. Два часа гоняли на роликах по всему выставочному центру и совершенно выбились из сил.
Уже совсем стемнело, и всё вокруг горит разноцветными огнями подсветки: фонтаны, скульптуры, павильоны. Воздух наполнен запахом роз, воды и ещё чем-то неуловимо волнующим. Моя голова лежит на коленях у Артёма, ноги в роликах свисают с края скамейки. Макс укатил за водой.
Одной рукой Артём листает ленту новостей, другой гладит меня по голове, и мне жалко, что этот день заканчивается.
— Почему кошки мурлычут?
— Потому что им хорошо, и они довольны.
— Нет, как это у них это получается?
— У них вибро-мотор в животе.
— Я бы тоже хотела вибро-мотор для мурлыканья.
— Зачем?
— Ну вот смотри, когда человеку грустно, он плачет. Когда весело — смеётся, но в нашем организме нет ничего, что естественным образом отзывалось бы на высшую степень удовольствия.
— У нас для этого язык есть.
— Это не считается. Люди всё равно почти никогда не говорят, что они счастливы. Только жалуются, а про хорошее молчат. Как будто это стыдно.
— Конечно, стыдно. Умный человек не может быть счастливым.
— Думаешь, раз мне сейчас очень хорошо, я дура?
— Думаю, я дурак. Просто полный дебил в последней стадии кретинизма.
— Из-за того, что тебе хорошо?
— Из-за того, что тебе хорошо.
Я привыкла считать, что я умная. Все вокруг только и говорили: «Вита умная, Вита умная, Вита умная», как с детского сада началось, так и тянулось всю школу. Я уже и не слушала. Просто привыкла. Но на поверку оказалась, что я совсем глупая, и никакая хорошая память не могла этого исправить.
Раньше по вечерам, когда я ложилась спать, Артём специально приходил в комнату Макса, которая находилась над моей и играл на виолончели. Теперь же стоило закрыть глаза, как обступала мёртвая, удушающая тишина.
Возможно, если бы я целый день занималась чем-то важным, пережить наше расставание было проще, но ещё пару дней назад счастливое свободное время теперь висело настоящим проклятьем. Странная неприкаянная опустошённость, и сколько я не силилась, никак не могла вспомнить, что делала раньше, когда оставалась одна.
Что-то читала, смотрела, иногда рисовала — всё то, что теперь казалось бессмысленным и скучным. По запросу «как убить время?» в Интернете нашлись сотни бесполезных советов: «хорошенько повеселитесь», «займитесь спортом», «сходите в гости», «пофантазируйте».
Артём писал про всё, что угодно. Про погоду, про их стройку, про ребят и каких-то девчонок, с которыми они познакомились. Присылал смешные фотографии, ролики и голосовые сообщения. Но не ответил ни на один вопрос и сам и ни разу не спросил: «Как дела?».
Казалось, больше он не обижался. Первоначальный недовольный тон сменился на привычный: игриво-задиристый. Однако что-то всё-таки между нами произошло, что-то изменилось, и было ясно, что в точности, как раньше, уже не будет.
Всё кругом с утра до вечера плавилось от жары, и только к часу ночи становилось чуть легче. Но я не спала. Лежала, глядя на движущиеся на потолке тени. А внутри, где-то в районе живота, крутилась тёмная всепоглощающая воронка. Никогда не могла толком представить, что в черных дырах не существует времени. Что там пусто и совершенно ничего нет.
А на другое утро неожиданно позвонил Ярослав и пригласил меня на свидание.
Прежде на свидания меня никто не звал. Артём всегда заходил просто так, или я заходила, а до него у меня ни парней, ни поклонников не было.
Мой телефон Ярослав раздобыл у Полины и, хотя его внимание мне льстило, это вдруг оказалось очень обременительным. Не могла же я ему в лоб сказать, что «не свободна».
В случае, если он ещё не определился насчёт меня, такое прозвучало бы слишком самонадеянно и неприлично.
Поэтому пришлось сослаться на плохое самочувствие, что, в общем-то было, правдой. Он спокойно выслушал, пожелал здоровья, но через час позвонил снова и попросил просто выйти на улицу.
Я выглянула в окно. Он ждал возле подъезда с длинной белой розой в руках, и я, растерявшись, застыла, как истукан, до тех пор, пока не подошла мама и не сделала такое лицо, что лучше уж было выйти, чем объясняться с ней.
Вместо приветствия Ярослав протянул цветок, но я сразу спрятала руки за спину.
— Спасибо. Не нужно.
— Почему это?
— У меня есть друг.
— И что?
— То, что я не могу принимать от тебя знаки внимания и подарки.
Он глубоко и многозначительно кивнул, сунул руку в карман, достал свой вейп, затянулся и выпустил большое белое облако, окутавшее его с головой.
— Ну, и где же этот твой друг?
— Уехал загород, но скоро вернётся.
Он скептически скривился.
— Значит, цветы брать нельзя, а ходить одной на вечеринки можно?
— Ты мне не веришь?
— Хочу понять, в чём на самом деле проблема.
— Я никогда не обманываю.
— Приходи завтра к нам на обед, — неожиданно предложил он. — У мамы день рождения.
— Что ты? Как я приду? Мы с тобой почти не знакомы.
— Слушай, а ты можешь ничего не усложнять вот этими всеми заморочками? Просто придёшь, посидишь, поболтаешь про школу, про книжки, ну всё, что ты мне тогда рассказывала, и уйдёшь.
— Нет. Извини, — его настойчивость начала казаться странной. — Я не могу.
— А если я предложу заплатить?
Я собиралась было уйти, но потрясённо остановилась.
— Ты придёшь к нам на обед, а я тебе заплачу. Что скажешь?
— Только то, что чувства за деньги не покупаются.
— Какие такие чувства? — насмешливо фыркнул он. — Меня они не интересуют. Я предлагаю купить твоё присутствие. Вот и всё. Это не подкат, а деловое коммерческое предложение. Пятерку даю просто за твое появление у нас и ещё пять тысяч, если подыграешь перед мамой, что ты моя девушка. Ничего такого. Просто сделаешь вид.
— Ты хочешь, чтобы твоя мама думала, что у тебя есть девушка?
