Последнюю фразу Ярослав сказал твёрдо обозначая, что разговор окончен.
Удивительно, что он вообще со мной об этом говорил. Такие люди обычно не отличаются откровенностью. В этом он напоминал Макса, но, если Макс до сих пор оставался для меня загадкой, Ярослав был частью привычного и понятного мне мира. Мира успеваемости, оценок, родительского одобрения, домашних стен, самодисциплины, амбиций, перспектив и внутреннего одиночества. Мы словно принадлежали к одной касте и многое понимали без слов.
— Придёшь ещё? — с надеждой спросил он.
— Нет, извини. Было здорово, но всё равно получается какой-то обман. И мне стыдно.
Он тяжело вздохнул.
— Ты такая странная.
— Дело не только в твоей маме.
— Ах, да… У тебя же какой-то там друг, — он криво ухмыльнулся. — А хочешь, я сам с ним договорюсь и возьму тебя на некоторое время в аренду?
— Он не согласится.
— Это только вопрос цены.
— Для него деньги не имеют значения.
— Теперь я ещё больше сомневаюсь, что твой друг на самом деле существует, — язвительно сказал он, после чего взял за руку и потянул за собой. — Сейчас я тебя кое с кем познакомлю.
Мы перебежали дорогу в неположенном месте и нырнули под бело-зелёную вывеску химчистки.
В просторном зале с двумя прилавками сильно пахло химикатами и пластиком. Посетителей не было.
За одним прилавком торчала низенькая, как грибок, женщина, перед ней лежал сканворд, она глянула на нас из-под сползших на кончик носа очков и вернулась к своему занятию. За другим спиной к нам стояла фигуристая девушка в белом халате с высоко забранной копной рыжих вьющихся волос.
Увидев её, Ярослав немного замешкался и притормозил, как если бы неожиданно передумал. Но потом всё же подошёл.
— Привет.
Девушка обернулась. Удивлённо округлила глаза и обрадованно заулыбалась.
Потом словно догадавшись о чём-то, кивнула:
— Что? Сюрприз?
— Вообще-то да, — ответил он.
— Мы с ней поменялись, теперь она на две недели поехала на дачу маме помогать.
— Понятно.
— Значит, мне ты не рад.
— Тебе я всегда рад. Это Вита, — представил он меня. — А это — Зоя. Моя одноклассница.
— Бывшая, — поправила она.
— Очень приятно, — сказала я.
— Мне тоже, — девушка широко улыбнулась, и в её взгляде я уловила любопытство.
— Зой, — Ярослав опёрся обеими руками о прилавок. — Скажи Вите, что я люблю твою сестру.
— Что? — Зоя нахмурилась, пытаясь вникнуть в смысл его слов. — Лучше бы ты сам это Нине сказал.
— Обойдётся. Пока на коленях не приползёт прощение просить, не скажу.
— Она не приползёт, — засмеялась Зоя. — Она такая же упрямая, как и ты.
— Прекрасно, — он резко выпрямился. — Тогда пусть страдает.
На следующий день, не взирая на мой отказ, Ярослав зашёл снова, что для Москвы и человека, не имеющего далеко идущих планов, было вдвойне странно.
Однако на этот раз цветов он не принес и в гости тоже звать не стал. Сказал, что хочет просто погулять и я, выбирая между иступленной маятой в духоте квартиры и возможностью «убить» пару часов, выбрала последнее.
Мы поехали в зоопарк. Днём в будний летний день людей там оказалось немного. Солнце нестерпимо жарило, и животные в изнеможении прятались в кустах, под корягами, а у кого были домики или норы и вовсе не вылезали оттуда.
Один только жираф, выпрашивая у посетителей еду, чувствовал себя прекрасно. Ещё удалось увидеть слона со слоненком и семейку горилл. А дольше всего проторчали возле весело суетящихся возле большого водоёма енотов, но когда один из этих симпатяг на наших глазах поймал и съел воробья, всё очарование дикой природы исчезло.
Ни о чем особенном мы не разговаривали, только о том, что видели. Каждый ходил в своих мыслях. Но неловкости не было. Ярослав оказался отличным компаньоном в «убивании времени» для того, кто не может отключить мозг. Мы не веселились, не чувствовали себя беззаботно, но, если бы были деловыми партнёрами, наверное, хорошо бы сработались.
Невольно я сравнивала его с Артёмом. Наверное, потому что он тоже хорошо выглядел и вёл себя, как человек, знающий себе цену. Но на этом их сходство заканчивалось. Ярослав был очень спокоен и как будто равнодушен ко всему, тогда как из Артёма энергия била ключом. Он не мог просто идти рядом и молчать, всегда что-то рассказывал и шутил, дурачась и привлекая внимание прохожих. А если вдруг кто-то долго засматривался на нас, мог запросто бросить что-то вроде: «Привет! Как дела?».
О личном мы с Ярославом говорили немного, урывками, и лишь когда нужно было заполнить паузы скучного ожидания.
В вагоне метро:
— Почему вы поссорились с Ниной?
— Потому что она дура.
— Но почему тогда ты её любишь?
— Потому что идиот.
В кассе за билетами:
— Зачем тебе быть филологом?
— Это моё призвание.
— Филологи зарабатывают копейки.
— Мои родители нормально зарабатывают.
— Нормально для чего?
— На еду хватает.
— А разве вы не духовной пищей питаетесь?
Возле клетки с попугаями:
— Ты часы для красоты носишь?
— Для себя.
— Но ты на них не смотришь.
— Мне достаточно, что другие на них смотрят.
В кафе, пока нам несли салаты:
— Этот твой мифический друг — одноклассник?
— Сосед. Ему двадцать.
— И что он? Учится? Работает?
— Вообще-то он музыкант.
— В переходах играет?
— Сейчас нигде.
— Всё ясно.
Саркастичность Ярослава меня не смущала, Артём иногда и похуже мог высказаться. Злило только, что, не зная Артёма, Ярослав постоянно отпускал о нём небрежные, высокомерные комментарии. Поэтому я старалась лишнего не рассказывать и новых поводов не давать.
— Куда завтра пойдем? — спросил он возле подъезда.
— Это мама тебе сказала меня развлекать?
— Нет. Но ты ей понравилась, и она думает, что у нас всё серьёзно.
— Тогда зачем ты меня зовёшь?
— Просто. Ты мне подходишь.
— Для чего?
— Для того, чтобы проводить время. С тобой интересно.
— Но мы почти не разговариваем.
— И это прекрасно. За всё время ты ничего не сказала ни про маникюр, ни про подруг, ни про Инсту. Зато знаешь слова: детерминация, плюрализм и семантика. Ты не ноешь и ничего не просишь. Я же вижу, что тебе одиноко, и мы можем помочь друг другу. Короче, думай. Я позвоню.
