— Что же за спор у вас был с Катькой? — наконец нашёлся я.
— Что она угадает, сколько долек в апельсине, не очищая его.
— И что, угадала?
— Как видишь, — Саша развела руками.
— Реально так можно?
— Хочешь, поспорим?
— Это фокус?
— Нет.
— Его нужно разрезать не очищая кожуры?
— Нет. Апельсин остаётся целым.
— Да, ладно, — откуда ни возьмись нарисовался Трифонов и встал над нами. — Это не возможно.
— Возможно, — Саша, хитро щурясь, посмотрела на него.
— Ну и как?
— Могу рассказать, но с тебя — желание.
Трифонов с опаской покосился на неё.
— Какое?
Она поманила его рукой, а когда он наклонился, ласково придерживая за шею, прошептала что-то на ухо.
— Чего? — он резко выпрямился. — Совсем сбрендила?
— Тогда ничего рассказывать не буду, — Саша откинулась на выставленные сзади руки.
— Я таким не занимаюсь, — не обращая внимания на её улыбочки, отрезал Тифон и ушёл.
— И что нужно сделать? Может, я смогу? — предложил я.
— Просто кое-что написать на асфальте перед корпусом. Несложное задание. Если ночью залезть, вообще никто не заметит. Я даже баллончик могу притащить.
— И что написать?
— Я люблю Сашу Соловьёву.
— Тебя?
— Ну, да.
— Хорошо. Мне не сложно. Я никого не люблю.
— Точно напишешь? Мне это для спора нужно знать.
— Не вопрос.
— Давай апельсин.
— У нас их нет.
— Ладно, завтра из столовой принесу.
Всё время пока мы разговаривали, она не сводила глаз с Трифонова, а потом вдруг спросила:
— А у него есть девушка?
— Есть. А что? — меня, как молнией пронзило. Только вроде общение наладил.
— Просто, — лунные глаза забегали.
— Они с Зоей с первого класса встречаются. И у них любовь до гроба. Он даже на свидание к вашим вчера не пошёл, потому что на других не смотрит.
Однако этим довольно эмоциональным пояснением я сделал только хуже. В Сашином взгляде вспыхнуло восхищение:
— Вот это я понимаю — отношения.
Я дико разозлился на Трифонова. Как? Ну вот как у него это получалось? Он же вообще не был ни красавцем типа Артёма, ни обаяшкой вроде Лёхи, и Зоя сама мне говорила, что на лицо я симпатичнее.
Ну, почему? Почему все девушки, которые мне нравились, западали именно на него?
Выходило так, что, продолжая быть его другом, кроме аморфных Юль мне теперь вообще ничего не светило.
— Тебе сколько лет? — скопившееся во мне негодование рвалось наружу.
— Ну, пятнадцать.
— У вас там в отряде совсем мальчиков нет, что ли? С кем можно в карты поиграть и музыку послушать?
Она резко подняла голову и её лицо оказалось прямо перед моим.
— Приходи сегодня к Джампу. Мы вино принесем, — я вдруг совершенно по-хамски закинул руку ей на плечо и тоном последнего подонка пообещал: — Я тебя целоваться научу.
Саша дёрнулась, чтобы встать, но я с силой удержал и нарочно грубо схватил второй рукой за голую загорелую коленку.
Пронзительно взвизгнув, она принялась вырываться.
— Эй, аллё, — раздался резкий оклик.
Ну, естественно, Трифонов. Кто же ещё?
— Что происходит?
Он подошёл, и я выпустил её. Саша отбежала в сторону, но не ушла.
— Ты чё, с дубу рухнул? — наехал Тифон. — Голову припекло?
— Припекло! Ещё как припекло! Потому что достал ты уже, ясно? — я встал с бревна и толкнул его в плечо. Один раз, потом другой.
— Думаешь, самый крутой?
Ему ничего не стоило отправить меня в нокаут, но сдержаться я никак не мог. Просто накопилось и внезапно выплеснулось в один момент.
Надо быть полным кретином, чтобы полезть на Трифонова, но у меня похоже истерика случилась. Я толкал его и не мог остановиться, а потом просто развернулся и ушёл с площадки.
Прошёл быстрым шагом мимо дома Бориса, вышел за ворота и двинулся в сторону церкви.
Я понимал, что повёл себя, как придурок, но на душе стало немного легче. Хотя всё ещё продолжало свербеть, и, повстречайся мне на дороге недружественная группа людей, я бы точно с ними сцепился, получил люлей и только тогда успокоился.
Но на дороге никого не было. Я без приключений дошёл до церкви, помахал издалека Фёдору и набрал Лёхе.
— Ну чё, как? — голос у Лёхи был разомлевший, полусонный.
— Ты вообще приезжать сюда собираешься?
— Да фиг его знает. Тут что-то мутно всё. Проблемка одна есть. Ща решится и тогда посмотрим.
— Давай приезжай.
— А чего такое? — Лёха насторожился.
— Хочу свалить.
— Куда это?
— Надо.
— Ну, блин, — расстроился Лёха. — Сейчас не вовремя. Тут у меня всё на мази. А что вас там напрягают сильно?
— Типа того.
— Хочешь, я позвоню папе, и он поговорит с Павлом Ильичом?
— Не. Он тут не при чём.
— А…а…а, — догадался Лёха. — Между собой срётесь? Чё, Трифонов, да? Достаёт? Работать заставляет?
И, не дождавшись ответа, тут же стал ржать.
— Ты вообще нормально устроился? — возмутился я.
— Я шикарно устроился. Приезжай к нам.
— Ты, дебил, Криворотов? Говорю же, здесь четвёртый чел нужен.
— Вас вроде пятеро там.
— Артём уедет сегодня-завтра. У него типа подруга скучает.
— А у тебя-то что, подгорает?
— Да, заколебало всё.
Лёха тяжело вздохнул и немного помолчав, сказал:
— Я ничего не понял, но если прям сильно надо, то приеду. А Соломин что? Остаётся?
И тут до меня внезапно дошло, что Дятла-то я оставить одного не могу, бабушка с меня кожу живьём сдерёт и мозг ложкой выест.
— Ладно, не нужно. Не нужно приезжать. Я передумал.
— Да, забей, — утешающе проговорил Лёха. — Побычится, перестанет. Тифа не знаешь? У него дома напряги. Мать, стерва, из дома с Яровским папашей свинтила. Сказала, что не хочет его стеснять и нервировать. Прикинь?
— А Яров что?
— Который? Старший? Ничего. Ушёл от своих и всё. Но я думаю, его Ярик выпер. Он теперь квартиру где-то в центре снимает, ну, мать Тифона к нему и переехала. Так что Тиф теперь один кукует. Зойку всё к себе зазывал, а она типа маме должна помогать, — Лёха понизил голос. — Тиф боится, что она его кинет, а чем больше боится, тем сильнее запаривается. Короче, не обижайся. У всех бывают трудные времена.
