Тот, не привыкший беззаботно поворачиваться к опасности спиной, попытался поднять голову, но Алиса с силой впечатала его лицо в траву.
– Не вздумай ускоряться… – шипела она. – Хуже будет! Не смотри… Не смот-ри!
Наконец ее хватка ослабла, и Селес, выплюнув стебельки и грязь, шепотом спросил:
– Что это было?
Алиса широким жестом показала наверх. Там покачивались верхушки деревьев, а в небе все еще вспухала божественная цветная капуста. Исполненная ртов тварь бесследно исчезла.
– Ничего не было, – не терпящим возражений тоном сказала Алиса. – Ты просто не туда посмотрел.
– Было, – тоскливо заупрямился Селес.
– Хорошо, уговорил, было. Но если ты не станешь упираться и ускоряться, я проведу тебя в другую плоскость, там нет ни единого мозгозуба.
– Это называется мозгозуб? Вы с ними воюете?
– Точно и совершенно верно.
– А ты можешь провести меня к лифту?
– Наш лифт уже захватили мозгозубы, они каждый раз так делают. – Алиса взглянула на инопланетянина с жалостью. – Ты вообще выбрал для визита крайне неудачную плоскость…
А ведь он подумал, что выбраться со странной планеты может оказаться непросто, еще до того, как его затолкали в капсулу орбитального лифта. Но тогда отказываться было как-то неудобно.
– Я повидал многие планеты. Везде все по-разному. Но у меня никогда не было такого явного ощущения…
– …что что-то не так. – Она хмыкнула и лихо сбила каску набекрень, чтобы почесать голову. – С тех пор, как себя помню, я каждую секунду чувствую, что… хочешь, твои мысли прочитаю? Что все вокруг – декорация, с помощью которой кто-то пытается нас обдурить. Ты ведь об этом?
Селес кивнул.
– Все эти плоскости… Наша планета делится на плоскости. И в каждой свои странности, свои законы, которые никто не может толком объяснить, но все делают вид, будто так и нужно. Удивляются еще – а как же иначе, а как ты хотела? На самом деле все они, конечно, врут… Я слишком много слышала, слишком много узнала, чтобы хоть кому-нибудь верить. Все люди здесь так заврались, что уже сами себе верят! Хотя, может, их гипнотизируют каким-нибудь излучением… потому я и ношу каску, от излучения, вот до чего я уже свихнулась, понимаешь? Ты улетишь так же, как прилетел, а я живу здесь, и умру здесь, и даже, вот зуб даю, никогда не докопаюсь до первопричины… – Она вздохнула и передернула плечами. – Так давай ты хотя бы из уважения к моей тяжелой доле перестанешь по-дурацки недоумевать и пойдешь наконец со мной?
Алиса бодрилась изо всех сил, даже улыбалась во всю ширь, только глаза блестели, набухая слезами. Селес скорее почувствовал, чем понял, что к ее доле, какой бы она ни была, действительно следует проявить уважение.
– Хорошо, – он отряхнулся и доверчиво протянул руку. – Идем.
Мокрые, поцарапанные и продрогшие, они выбрались на опушку леса и устало привалились к огромному дереву. Алиса припала к фляжке, звонко стукнувшись о горлышко зубами. Селес покосился на фляжку и печально икнул.
Впереди маячил голубовато-молочный свет, в нем проглядывали два оранжевых огонька. Через некоторое время неочеловек понял, что это окна маленького домика, стоящего среди поля, залитого фосфоресцирующим туманом. Дом и довольно большой участок вокруг него были обнесены забором. Сонно покачивались деревья в саду. Где-то рядом уютно ухала сова. Селес подумал, что если это другая плоскость, то она нравится ему гораздо больше.
Они спустились с пригорка на пустынную проселочную дорогу, и она привела их к забору, увитому иссохшим плющом. В воздухе пахло теми ночными цветами, которые есть на каждой обжитой планете, но мало кто знает об их существовании. Они раскрывают нежные белесые лепестки только в полной темноте, потому что им нужно сперва убедиться, что их никто не видит.
К забору подбежало небольшое животное и начало громко кричать. После короткого замешательства Селес вспомнил, что это называется собакой.
– Подожди меня тут, – Алиса просунула руку между прутьями калитки и отодвинула щеколду. – Он не любит чужих.
– А зубо… мозго…
– В этой плоскости их нет. Можешь спокойно смотреть вверх.
Прохрустел гравий, потом в темноте возник светящийся прямоугольник открытой двери и тут же исчез. Какое-то время Селес от нечего делать разглядывал забор – он был слишком низким и хлипким, чтобы служить надежной защитой от чужаков, которых здесь вроде бы не жаловали. Из дома никто не выходил, и неочеловек решил немного прогуляться. Он медленно побрел вдоль забора, слегка пошатываясь от в очередной раз ударившего в голову алкоголя. По другую сторону ограды за ним неотступно следовала собака, сверкая маленькими красноватыми глазками и изредка издавая такой звук, как будто внутри у нее что-то закипало.
Позади дома стояло древнее транспортное средство, похожее на сплюснутый со всех сторон маленький вездеход. Никогда не видевшему старые земные автомобили Селесу машина показалась игрушечной, но он не мог отрицать, что она очень хорошо вписывается в пейзаж. Потом в заборе внезапно образовались наполовину распахнутые ворота, перекошенные от старости. Оммо заглянул внутрь и увидел множество темных столбиков, тонущих в молочно-белом тумане. Даже не предполагая, что это могло бы быть, он, подталкиваемый любопытством и самогоном, решил посмотреть поближе.
Небольшие темные конструкции, которые Селес поначалу принял за столбики, имели, как оказалось, самую разнообразную форму. Это были скульптуры в форме маленьких человечков и крестов, прямоугольные плиты и просто небольшие деревянные палки, воткнутые в землю и увенчанные табличками с какими-то надписями. Ну конечно, человеческое захоронение, только более традиционное, чем то, что он видел на орбитальном додекаэдре. От одного воспоминания Селеса передернуло. Он попытался прочесть ближайшую надпись, но значки были слишком мелкими. Подойдя ближе, Селес налетел на незаметную в тумане низенькую ограду, окружавшую крест с табличкой. Вместе с треском он уловил отчетливый недовольный вздох – даже языком, как будто от досады, прищелкнули, – и выпрямился, удивленно оглядываясь. Вокруг никого не было. Шепотом выругавшись, Селес попытался вернуть поваленную секцию ограды в прежнее положение. Вздох повторился, и у его ног, прямо под крестом, зашевелилась земля.
Неочеловек не успел познакомиться с местной фауной – за исключением мелких лупоглазых существ, бессчетное количество которых раздавил во время бегства из военного лагеря. Он оставил ограду в покое и стал осторожно раскапывать землю, чтобы помочь зверьку вылезти. Под слоем дерна обнаружилась норка, которая явно вела в более обширную полость. Селес расширил ее края, и тут из-под земли хищно выметнулся остов человеческой руки – грязный, почти лишенный плоти, с длинными кривыми ногтями. Рука начала деловито ощупывать края норы, причем два ногтя тут же отвалились и остались лежать на земле. Спустя мгновение она вцепилась в сапог инопланетного гостя, а из-под земли послышался неразборчивый, но торжествующий возглас.
