– Нет, спасибо.
– Тут был?
– Был. На выставке достижений культуры тысячелетия.
– Угу, на культуре у них бзик. Хотя ка’антхажи без бзиков вообще похожи на… на суп. Нет. Как это называется… Желе! Но тихие, почти не воевали…
– Из-за лени.
– Да ты шовинистическая сволочь.
– Это научный факт.
– Были бы они такие ленивые, не занимались бы искусством. Ты их стихи слышал?
доносящая цеония, плодоносящая цеония,
плодоносящая цеония, плодоносящая цеония,
плодоносящая цеония, плодоносящая цеония,
плодоносящая цеония, плодоносящая цеония,
плодоносящая цеония, плодоносящая цеония,
плодоносящая цеония, плодоносящая цеония,
плодоносящая цеония, плодоносящая цеония,
пло…
– Э-э… странно.
– Вот именно! Сначала испаряется образ, а потом смысл! Привычное становится странным, в этом и суть.
– Что такое цеония?
– Черт ее знает, но плодоносит. А здесь был?
– Был. Там крупнейший архив, целый город…
– Там машинки боевые интересные, попрыгунчики. Автономные установки, маленькие, шарики такие. На движение реагируют. Я кое-какие детальки для рук позаимствовал.
– Судя по карте, ты был вообще везде.
– Ну, конечно, не везде, но… Ха! Вот эту планетку знаешь?
– Рамар, ты что-то ищешь? Помимо… оружия и стихов?
– А ты?
Тут Селес обнаружил нечто, упорно старавшееся ввинтиться в его личное ментальное пространство вслед за картой. Незваный гость оказался инфокапсулой какой-то странной конструкции. Пока Селес колебался, открывать ее или нет, Рамар тоже заметил настырную капсулу.
– Нет, не открывай! Не трогай ее! Выйди из поля! Вый-ди!
Селес послушно вынырнул в окружающую реальность. Псих сидел рядом, подергивая всеми шестью руками. Выражение лица у него было сосредоточенное и злое, глаза двигались под плотно закрытыми веками. Он воевал с инфокапсулой. Селес, воспользовавшись моментом, вытряхнул из головы разноцветную карту, рыбного философа, патологически религиозных масов, бэшианских бессловесных поэтов, левитирующие бомбы левитирующих бицефалов и прочую ерунду. Впрочем, философа он, подумав, все-таки оставил. Селес собирался задать Рамару массу вопросов, но тот сразу сбил нового знакомого с толку своими рассказами и наглядными демонстрациями. И особенно стихами. Рамар постоянно что-нибудь цитировал. Наконец Селес восстановил весь свой воображаемый опросник, а Псих открыл глаза и шумно выдохнул.
– Самонаводящаяся, – объяснил он и сделал паузу, явно ожидая, что Селес заинтересуется инфокапсулой с такими необычными свойствами. Рамар даже весь подобрался, готовясь дать отпор гостю, когда тот накинется на него с расспросами про капсулу. Но Селес твердо решил следовать намеченному плану и зашел с другой стороны:
– Зачем ты… играл с Айей?
Псих развел всеми руками – он подобрал совершенно другие слова, чтобы говорить о совершенно других вещах.
– Черт его знает, – честно признался он. – Весело было. А что с ней такое?
– В смысле?
– Ну, я с ней мало разговаривал, но… Что-то с ней такое… Какая-то она… такая… – Он снова развел руками, что при его количестве конечностей смотрелось очень красноречиво.
– Да… – Селес ненадолго задумался. – Пообщайтесь, может, ты поймешь. Я вот так и не понял…
– Пусть приходит, – обрадовался Рамар.
Селес постучался к Айе в ментальном поле, подождал ответа.
– В мирогенераторе, – ответил за нее корабль.
– Опять?
– Когда она уходила, я только проснулся. Не успел расспросить.
Селес задумался. До того как Псих показал ему карту, какая-то очень странная вещь не давала Селесу покоя, но теперь, вытесненная новой и бесполезной информацией, она ускользала и только изредка смутно мерцала на самом дне сознания. Когда она вспыхнула в очередной раз, Селес наконец вспомнил и поспешно спросил у Рамара:
– А где твой корабль?
– Корабль? – Рамар прищурился, явно не понимая, почему Селес интересуется настолько незначительными вещами. – Корабль где-то определенно есть… – Он щелкнул пальцами и громко, по-хозяйски скомандовал: – Тарантайка, голос!
Айа лежала на бескрайней кровати, прихватывая одеяло пальцами, морщась и поскуливая. У нее болел живот. Она даже представить себе не могла, что эта часть тела может так противно болеть и булькать.
– Конечно, – уютно рассуждал пристроившийся на краешке кровати человек. – Ты же штук десять съела. И что с тобой такое сегодня?
Человек привычными движениями насыпал в стакан какие-то порошки, взбалтывал их в воде, добавлял капли и снова взбалтывал. Наконец он протянул Айе стакан с мутной жидкостью и полную горсть капсул.
– Давай ты меня как-нибудь потом отравишь? – с подозрением глядя на его руки, предложила она.
– Давай ты потом будешь придуриваться? – в тон ответил человек.
Айа с трудом все проглотила и икнула. Человек удовлетворенно кивнул и погладил ее – не по голове, она успела отпрянуть, а по лежавшим на подушке волосам.
Буря в животе понемногу стала утихать. Айа закинула руки за голову и скептически посмотрела на человека – она уже почти привыкла к его лицу, как будто смазанному чьим-то огромным пальцем.
– Вот скажи мне – что тут не так?
Человек неразборчиво хмыкнул.
– Шиари сказали, что здесь что-то будет не так, и я это увижу, – продолжала Айа. – Они поймут, в чем причина моей дисгармонии, меня вылечат и наконец отпустят… Но ведь не так вообще все!
– Шиари? – почему-то насторожился человек. – Ты видела здесь шиари?
– Не здесь, – Айа в очередной раз ощупала шею и в очередной раз не нашла на ней свищевого отверстия. – Там. Неважно… Ты не любишь шиари?
– Мы это уже обсуждали, – человек снова стал звенеть ампулами на столике.
– Нет, ну должен же в этом быть какой-то смысл, – Айе нравилось рассуждать вслух, при человеке, который был частью ее личной выдуманной вселенной и даже не знал об этом. – Только скрытый. Глубоко. Как думаешь, это связано с антропофобией?
– С чем?
– У меня антропофобия.
– Может, мизантропия? – предположил человек – судя по голосу, он улыбался. – Или социофобия?
– Рыбки, снег, книги на полу… Инфопластик – это же книги, да? Я не могу их прочитать, и даже не потому, что не знаю язык, а потому, что смысл ускользает. Как твое лицо… Странностей уже навалом, правильно? А еще ты зовешь меня Анной, и вообще… Почему я – человек, а?
