– Мама… – вырвалось у Айи.
И время в индивидуальной вселенной как будто остановилось. Замерли бабочки, рыбки, фонтан, застыли снежинки, клубившиеся снаружи, как перья из огромной подушки. Айа вдруг отчетливо, как в зеркале, увидела себя – ту, прежнюю, низкорослую и тощую, с безобразно темнеющими на маленьком плоском теле свищевыми отверстиями. Ту, которая никогда в жизни не произносила и не произнесла бы этого слова. Прежняя Айа смотрела на нее чужими, инопланетными глазами, полными страха.
– Мама…
В кулаке хрустнула раздавленная бабочка. Айа шагнула к человеческой самке, протянула к ней руки, и тут что-то пискнуло, послышался далекий ненужный голос:
– Рекомендовано извлечение.
– Нет…
– Рекомендовано извлечение.
Айа посмотрела вокруг и чуть не задохнулась от мысли, что все это сейчас исчезнет. Она ухватилась одной рукой за гладкий и теплый ствол дерева, другой – за плечо своей матери, зажмурилась и громко, с отчаянной и злой решимостью, повторила:
– Нет!
– Ты точно уверен?
Псих мерил широкими шагами свой каземат и каждый раз, доходя до стены, свирепо ударял в нее кулаком.
– Уверен, – подтвердил Селес и вздрогнул от очередного удара. – Что в капсулах?
– Много всего… – Псих стер пот с блестящей лысины. – Много всего такого, что дисгармонизирует тебя на хрен. – Он внимательно посмотрел на Селеса и зловещим шепотом добавил: – На всю оставшуюся жизнь.
Селесу было сложно припомнить хоть один момент своего существования, который был бы отмечен полной душевной гармонией, но он полагал, что определенного равновесия ему достичь все же удалось. Поэтому нельзя сказать, чтобы перспектива тотальной дисгармонизации его радовала. Но уже проснувшееся любопытство требовало немедленно ознакомиться с содержимым загадочных инфокапсул. А Селес знал, что спорить с любопытством бессмысленно.
– Я и сам могу объяснить, почему я тут сижу, – мрачно сказал Рамар. – Я просто никак не могу понять, кто неправ – я или… все остальное.
– Позволишь все-таки взглянуть на капсулы?
– Да пожалуйста… Мне достаточно их отпустить. Они уже сами к тебе рвутся, почуяли свежие мозги. Только учти – я тебя предупреждал.
– Угу.
– Нет, скажи это.
– Ты меня предупреждал.
– Вот! – Рамар воздел конечности к потолку. – И чтоб потом ни одна сволочь… А, ладно.
Что-то вломилось в личное ментальное пространство Селеса с такой силой, что он еле удержался на ногах. От удара перепутались не только мысли, но и, похоже, воспоминания – Селес отчетливо вспомнил, как три шиарийских года назад он стоял на берегу океана в южном полушарии Средоточия-3 и смотрел, как порхают над водой рыбоптицы…
Псих некоторое время наблюдал, как новый знакомый растерянно озирается по сторонам, потом на всякий случай ткнул себя пальцем в грудь и сообщил:
– Рамар.
– Точно… – Взгляд Селеса прояснился. – Погоди… Ты говорил, у тебя десять капсул. А тут только одна.
– Мало, да? – сочувственно похлопал его по плечу Псих. – Остальные не дам. Это – мое. Мои песики…
Селес решил, что у него начались проблемы с восприятием, но все-таки переспросил:
– Что?
– Рвутся в бой, прыгают, а я их держу… Мои песики… Собаки. Знаешь, что такое собаки?
В дверь постучали. Затем она приоткрылась, и в щель просунулась голова Хагена.
– Ты не закрыл замки! – обрушился на человека Рамар. – Я так и знал!
– Хаген, извини. – Селес подошел поближе. – Мы про тебя не забыли, просто… тут столько…
– Да неважно. – Хаген окинул неолюдей обычным подозрительным взглядом. – Вы сейчас ни с кем не разговариваете?
Селес отрицательно покачал головой.
– А то, что вы слышите, не передается в поле автоматически?
– Мы тебе что, передатчики? – снова начал закипать Псих.
– Не передается, – перебил его Селес. – Хаген, извини, что мы вели двойной разговор. Это было грубо…
– Неважно. Я говорил с Тиинонашт, у нас… то есть у вас… то есть… возникли сложности… – Хаген покосился на Психа.
– Обожаю сложности! – заверил его тот. – Так что говори громче.
– Только попробуй шушукаться с ним за моей спиной! Или всё говорите при мне, или отдавай капсулу!
– Какие сложности?
Хаген еще раз покосился на Психа, потом на Селеса, потом на потолок.
– Тиинонашт просила об одном – не сообщать ее кораблю. Пока они его не подготовят. Иначе возможна сильнейшая дисгармония.
– Кораблю Айи? Что с ней случилось?
– Да, в общем, ничего страшного… Она отказывается выходить из своей индивидуальной вселенной.
– Во дает! – восторженно хлопнул в ладоши Псих. – Я из своей готов был драпать, сверкая индивидуальными пятками.
– Так пусть шиари достанут ее сами. – Селес, уже начавший волноваться, вздохнул с облегчением. – Пусть разбудят ее, это же просто сон, галлюцинация.
– А вот тут и начинаются сложности…
Глава девятнадцатая,
в которой речь идет вообще не о том
…Молчание затянулось, и внезапно Рад понял, что его собеседник просто не может разобраться, как работает парящая над столом невесомая сенсорная панель. Он улыбнулся – по возможности неснисходительно, – пробежал по ней пальцами и обозначил нужные точки на карте красным.
– На вид все просто. Если здесь и здесь убрать мосты, можно начать строительство вот тут.
– Безусловно.
– Неужели этот вариант… не обсуждался?
Рад пожевал бескровными серыми губами и вздохнул:
– Неофициально? Полагаю, обсуждался, и неоднократно.
– А ты не можешь просто пойти к вашей Точке роста и сказать… Да, вам же нужны файлы, отчеты… Ты можешь принести туда хронику наших переговоров. Тут же все записывается, да?
– Не потому, что я не доверяю тебе, Ними…
– Это я уже понял.
– Ними, – Рад отпил глоток дистиллированной воды. – У нас система… Я могу разве что выйти на улицу где-нибудь в верхних ярусах и крикнуть: «Слушайте все! Я поговорил с одним визом, он согласен отодвинуть лес и убрать мосты, давайте строить там, где он скажет!»
– Выйди.
– Я уже довольно давно пытаюсь разобраться в вашей системе, давай и ты попробуешь разобраться в нашей?
Рад был сухопарым гуманоидом с землисто-серой кожей, практически безгубым ртом и внимательными черными глазами, на которых изредка схлопывались на миг вертикальные веки. Он носил темный комбинезон, оставлявший открытыми только кисти рук, большую голую голову и босые ступни, похожие на лапки земноводного. Его одежда была из новейшего композита, непромокаемого, но дышащего, согревающего в мороз и охлаждающего в жару. На левой руке Рада темнел вросший в кожу мультифункциональный коммуникатор. В общем, Рад был типичным арцем.
