– Я все больше склонна доверять ее заявлениям. Это потрясающе. Если бы моей целью была научная карьера, я бы, возможно, решилась написать фундаментальное исследование по психологии гуманоидных составляющих неорасы. Наблюдается острая нехватка подобных работ, вы не находите?
– Нахожу. И зря ты отказываешься от научной карьеры.
– Выражу личное мнение: мне больше нравится гармонизировать, чем изучать.
Миниатюрная девушка с тремя серьгами в правой брови протиснулась сквозь толпу и протянула Айе невесомую кофточку:
– Должно подойти.
Оммо повертела кофточку в руках:
– А у вас нет чего-нибудь с воротом? Чтобы дырку закрыть.
По толпе пронесся отчетливый шепот: «Какая прелесть!» Айа поспешно прикрыла свищевое отверстие рукой. Тут же раздался неизбежный вопрос:
– А вы вот прямо так всю жизнь с ними и ходите?
В зал тем временем стекались новые любопытствующие.
– Да-да, и я никогда не видела, – восторженно шептала одна пышная человеческая самка другой, не менее пышной. – Представляете, она буквально как девочка, как маленькая девочка! Довольно симпатичная и воспитана неплохо. И обратите внимание на волосы, сейчас такая длина – редкость…
Селес уже потихоньку задремывал, перед глазами у него мелькали лица наиболее колоритных пациенток. Одну, например, звали просто Ц, и она ненавидела, когда люди сплевывали, потому что ей казалось, что ее окликают. Другая, с особенно тяжелой дисгармонией, боялась убить собственных детей от осознания бессмысленности любой жизни. Третья представляла себя в виде математической функции, жаль, что в карточке не объяснялось, как именно она это делает. Кто-то боялся оранжевого цвета, кто-то – времени, кто-то – животных с белым мехом, кто-то – прожить жизнь не так, как запланировал, кто-то – грибов. Многие боялись реонцев, но это как раз было неудивительно. А вот что могло стать причиной неприязненного отношения к числу 97643791 – Селес понять не сумел, хотя честно старался.
Он пролистал еще несколько карточек. Потом перескочил сразу на пятьдесят вперед. Потом подумал и вернулся на тридцать назад. Потом еще на десять. Потом опять вперед, потом запутался – очередная пациентка показалась ему незнакомой, но этот тип дополнительной дисгармонии в сочетании именно с такими особенностями и предпочтениями он уже вроде бы встречал.
– Дисгармония опустошенности и аутопрезрения… – бормотал Селес, листая карточки дальше. – Аутопрезрения…
И тут на него со смущенной улыбкой взглянула Алиса. Он уже так отчаялся ее найти, что узнал с опозданием, пролистав еще несколько карточек и поспешно вернувшись. Это действительно была Алиса – маленькая, кудрявая и даже, как показалось Селесу, со все тем же недоверием к окружающей реальности в глазах.
Он вдруг страшно обрадовался, словно спустя много лет встретил давнего друга. Все события, произошедшие на Кальдеронии, уже представлялись нереальными – да, в общем-то, так и было, – и Селес почти поверил, что Алиса, возможно, никогда и не существовала, кроме как элемент «заданных обстоятельств». Он вспомнил, как она доказывала ему, что все на планете ненастоящее, плакала и собиралась всех захватить в заложники. Как она с ним терпеливо возилась, как они путешествовали по плоскостям, и самогон тоже вспомнился, будь он неладен… А потом оммо наконец прочел информацию о пациентке.
Ее звали совсем не Алиса. Ее звали Мария Левад (что само по себе было весьма гуманно), она страдала от дисгармонии здравого смысла и дисгармонии абсолютного одиночества. Ни партнера, ни детей, из родителей в карточке почему-то упоминался только отец, Никола Левад. Больше всего на свете Мария ненавидела ночи и скуку. Она боялась змей, а единственным ее дополнительным пожеланием было, чтобы с ней как можно больше общались. Никаких упоминаний о сверхъестественных способностях, вроде чтения предметов, в карточке не имелось.
Радость заметно поутихла. Селес уже собрался мысленно признать, что никогда не был знаком с этой человеческой самкой, но потом снова заглянул ей в глаза и улыбнулся. Нет, это все-таки была она, Алиса.
Дверь кабинета Тиинонашт была заперта. Постояв немного перед ней, Селес отправился в ангар, где размещались корабли – там его должен был ждать Рамар, который клятвенно пообещал ни с кем не скандалить и ничего не ломать. Психа на месте тоже не оказалось, а корабли, утомленные недавним ментальным взрывом, дремали. Селес не знал, что делать дальше – идти искать Рамара, который, блуждая в одиночестве по седьмому сектору, мог доставить массу неудобств и пациентам, и персоналу, или ждать Тиинонашт, чтобы процесс извлечения Марии (то есть, конечно, Алисы) начали поскорее. И тут в его личное пространство робко постучались.
– Селес? Прости… я… пока тут никого нет… я просто…
– Привет. А где Рамар?
– Он… Он спит… – радостно сообщила Тарантайка. – Шиари его успокоили… на какое-то время…
– Хорошо.
– Да, да, очень хорошо… Я просто… понимаешь, я помню… Я примерно помню, где это было…
– О чем ты?
– Где хозяин… подцепил эти капсулы… Они и ко мне пытались пролезть… но мне удалось закрыться… а хозяин… он тогда тоже спал… Я примерно помню координаты… Я покажу… уговори хозяина… уговори его улететь отсюда… Я больше не могу… Он уже много раз ругался с шиари… дрался… называл шарлатанами… Но потом он успокоится и останется… Как всегда… Я больше не могу… Уговори его… Я покажу то место… мне тоже интересно… мне тоже может быть интересно, я тоже разумное существо… в некотором роде… Хозяин подцепил эти капсулы, потому что оказался на приемлемом расстоянии для контакта… я ведь понимаю… они так рванулись к нам… мы точно были первыми, кто подлетел достаточно близко… первыми, у кого было ментальное поле… эти капсулы… они со временем становятся медлительными… ты от них совсем легко отбился… потому что импульс ослабевает… а место, где он был задан, оно там… там что-то есть, и оно отправило капсулы… они не дрейфовали… их что-то запустило, и оно до сих пор там… у него есть доступ в поле… я покажу…
Дверь бесшумно отъехала в сторону, и в ангар вошла Айа. В желтом вязаном свитере и трогательных брючках, слишком коротких для нее, с двумя тугими косичками, она как никогда напоминала человеческого детеныша. Она улыбалась во весь рот и подозрительно быстро хлопала мокрыми ресницами. В руках у нее был ворох каких-то тряпок, из которого свисала длинная полоса ярко-синего меха. Собственно, только эту полосу Селес и заметил, потому что уж очень она бросалась в глаза.
– Меня выпустили, – сказала Айа и счастливо хлюпнула носом. – Привет…
– Привет, – вынырнув из ментального поля, ответил Селес, который сейчас не очень понимал, кто перед ним и зачем. – Погоди, у меня важный разговор… – И он скрылся в недрах своего корабля.
Айа, которая долго-долго ждала этого момента и столько всего хотела рассказать Селесу – о том, что эти шиари такие глупые, а вот люди оказались вполне сносными, и о мирогенераторе, и, возможно, даже о вселенной с рыбками, в которой всегда шел снег, а ее звали как-то странно, похоже, но по-другому, как же ее звали, ведь вертится на языке… – Айа осталась стоять посреди ангара, растерянная и обиженная, с ворохом человеческих тряпок в руках.
