Торчать тут и дальше не было смысла, легче все равно не станет, и Ян начал медленно взбираться наверх. На курсах скалолазания, которые он предусмотрительно прошел еще в прошлом году, он покорял и не такие стены – он мог забраться на горный выступ, нависавший над землей. Но там у него было оборудование, здесь – только собственные пальцы и отсутствие альтернатив. Он уже убедился, что земля у забора мягкая, если что, падать не больно, однако он понятия не имел, что находится с той стороны.
Как ни странно, добраться до вершины ему удалось с первой попытки. Дальше у него не было времени зависать там и осматриваться, его слишком легко было увидеть. Пришлось почти сразу прыгать, причем наугад, Ян только и успел, что сгруппироваться.
На той стороне его встретили насыпи из декоративной коры – не лучший вариант, но приятней, чем падать в заросли роз. Приземление отозвалось острой болью в колене, однако Ян знал, что это не травма – так, ушиб. Примерно в полуметре от забора росли высокие пышные туи, прикрывавшие незваного гостя и дававшие ему шанс перевести дыхание.
Осторожно выглянув из-за зеленых ветвей, Ян обнаружил, что не ошибся. Перед ним был дом Сосновского – тот самый дом, который недавно фотографировали для журнала недвижимости и который наверняка пристально изучили все грабители Москвы. Здание было просторное, но невысокое – всего два этажа. Благодаря статье Ян знал, что в левом крыле располагаются бассейн и спортзал, соваться туда нет смысла. Центральную часть дома занимали гостиная, столовая и библиотека, правая была отдана под спальни и кабинет. Вот туда и нужно было попасть Яну в первую очередь.
Журнальная статья была полезна и в еще одном отношении: она предупреждала, что семейству Сосновских принадлежат три крупных и крайне недружелюбных на вид питбуля. Они могли стать куда большей проблемой, чем любая охрана, потому что их вряд ли впечатлило бы полицейское удостоверение. Именно из-за них Ян и не спешил выходить, прикидывая, где могут быть собаки.
Наконец он их обнаружил: все трое были заперты в крепком металлическом вольере. Ян лишь усмехнулся; гениально! Нет, возможно, ночью их выпускали, а днем считали, что опасности нет. Кто ж нападает днем, кто грабит, когда хозяева дома? Жизнь в защищенном поселке воистину расслабляет.
Ян покинул свое укрытие и уверенно направился к дому. Он не пытался таиться и ползти вдоль кустов, он двигался, как человек, который имеет полное право находиться здесь. Опыт показывал, что это в большинстве случаев становится лучшей маскировкой.
Собаки очень быстро почуяли его и подняли лай. Ян понимал, что они заперты, они не вырвутся, но от этого звука все равно мороз пробегал по коже. Слишком уж много воспоминаний рвется на волю из подвала памяти… Если питбули освободятся, здесь уже не будет Александры, способной ему помочь. Но они не освободятся.
Привлеченная лаем собак, из дома выглянула немолодая женщина в светлом форменном платье – то ли горничная, то ли кухарка.
– Да что вы тут опять… – начала было она, но осеклась, увидев Яна.
Похоже, она пыталась сообразить, не мерещится ли ей. Только что никого не было – и вот по заднему двору уверенно шагает какой-то рослый, дорого одетый мужик. Без маски. Без пистолета. С очаровательной улыбкой. Как это вообще понимать?
– Я к Виктору, он уже ожидает меня, – обыденно пояснил Ян.
– Виктор Андреевич у себя в кабинете, – промямлила женщина.
Она, видно, никак не могла сообразить, как гость умудрился прийти с заднего двора, где нет ни ворот, ни калитки. Ян же не дал ей опомниться, он все с той же уверенностью обошел женщину и оказался в доме.
Он снова вспомнил фотографии из журнала, сравнил их с видом из окон и направился на второй этаж. Сначала он ошибся, заглянул в спальню – судя по идеально безликому интерьеру, гостевую. Зато вторая попытка оказалась удачной: едва открыв дверь, он встретился взглядом с ошарашенным Виктором Сосновским.
– Вы еще кто такой? – возмутился бизнесмен.
– Ваш собеседник на ближайшие полчаса.
Ян подошел поближе и продемонстрировал удостоверение. Это было необходимо: Виктор – не кухарка, он сначала охрану вызовет, потом разбираться будет. Теперь он, по крайней мере, не потянется к телефону.
Пока Сосновский приходил в себя, Ян изучал и его, и кабинет. Бизнесмен выглядел уставшим, похоже, он страдал от бессонницы: появились мешки под глазами, болезненная бледность, покрасневший взгляд, но никаких следов серьезного заболевания. Сосновский был в спортивном костюме, хотя вряд ли он намеревался заняться спортом, просто натянул первое, что под руку попалось. Голову он не мыл по меньшей мере два дня. На всех фотографиях он был безупречен, так что раньше он внимательно следил за своим внешним видом, теперь – нет. Это может быть знаком горя… или чувства вины. Но для чувства вины реакция слишком бурная: тот, кто убил Арину и остальных, чуть позже хладнокровно расправился с Мотылевым и его матерью. Впрочем, Сосновский мог проделать все это, а потом только до конца осознать, что он натворил.
Кабинет был строгим и стильным, однако иного и не следовало ожидать, если вспомнить, что сюда периодически пускали фотографов. Ян искал хоть какие-то намеки на жестокость, на извращения: специальную литературу, распечатки, вещи, которых здесь быть не должно. Ничего! В кабинете Сосновский занимался тем, чем и должен был: работал. Здесь даже не было мебели для отдыха вроде дивана или бара.
– Что вы здесь делаете? – опомнился Виктор.
– Я пришел поговорить об Арине Васильевой.
– Я не знаю, кто это!
– Это молодая женщина, которую жестоко пытали, а потом убили.
Тут уже Ян сгустил краски, но так было нужно. Его расчет оправдался: Сосновский вздрогнул и быстро отвел взгляд.
– Я не знаю… – попытался повторить он, но Ян перебил его.
– Вы были на ее похоронах, а я расследую ее смерть. Видите, у нас уже есть кое-что общее!
Волна удивления отступила, Виктор снова владел собой. Он не достиг бы своего нынешнего положения, если бы его было просто выбить из колеи. Но Ян ожидал чего-то подобного, все, что нужно, он от эффекта неожиданности получил, теперь можно было сосредоточиться на допросе.
– Я не понимаю, почему меня связали со смертью Арины, – неприязненно заметил Виктор.
– Кто говорит про смерть? Пока я связал вас лишь с ее жизнью, мне известно, что вы знали ее. Остальное я предлагаю рассказать вам.
– И ради этого вы вломились в мой дом без приглашения? Так теперь поступает полиция?
– Начнем с того, что я никуда не вламывался, дверь мне открыла ваша очаровательная ассистентка. Я мог бы вызвать вас на допрос официально, но я тоже был на ее похоронах, видел вас там, и мне показалось, что все лучше решить менее… формально. Возможно, я ошибся, тогда извините, в ближайшее время вас вызовут через вашего секретаря.
Допрос чем-то похож на игру в покер: порой нужно блефовать, и блефовать умело. У Яна не было ни шанса получить разрешение на официальный допрос Сосновского – так ведь Сосновский этого не знал! Поэтому, когда следователь поднялся и направился к выходу, Виктор тут же засуетился.
