Если бы не перевязка, он бы попытался увидеться с Майей снова – например, в обед.
Конечно, это разозлило бы ее, но на работе она вынуждена была бы сдерживаться. Злость – это тоже ресурс, она мешает умело лгать! Но теперь нужное время было упущено. Если заявиться к ней сейчас, это уже станет подозрительным, на него обратят лишнее внимание, весть о том, чем он занимается, дойдет до начальства – и все, без объяснительной не обойдется.
Поэтому Ян решил выждать, пока Майя освободится, а до этого понаблюдать за ней издалека. Как она будет себя вести? Начнет ли нервничать, звонить кому-то? Как на нее повлияет утренняя беседа? Она была уверена, что ее план сработал как надо, а теперь оказалось, что дотошный следователь не оставил ее в покое. Ей придется реагировать!
Да, это было неплохое решение, которое успокоило Яна: ему будет, чем заняться, Майя никуда не сбежит даже без подписки о невыезде. Но едва он добрался до машины, как телефон оповестил его, что с ним желает побеседовать старший брат. Ян ожидал этого звонка, однако не так скоро, и все же он сразу ответил.
– Да, Паша.
– Ты сейчас свободен? А это просто формальность, я знаю, что ты свободен, потому что ты, получив асфальтом по башке, должен быть на больничном.
– Я получил бетоном по башке. И у меня, как ни странно, есть планы даже на больничном.
– Перенесешь. Приезжай ко мне, и все обсудим.
– Все – это что?
– Я получил записи из торгового центра и посмотрел их.
– И? Ты видел ту девушку?
– Приезжай и все обсудим, – повторил Павел.
Его голос звучал напряженно, но Ян никак не мог понять, что это означает. Его брат так реагировал и на страх, и на гнев, чтобы понять разницу, нужно его видеть.
Отказать ему Ян не мог. Он пытался поставить расследование на первое место среди своих приоритетов, чтобы отвлечься от истории с Александрой. Но теперь Павел приманил его возможным объяснением случившегося, доказательством того, что Ян не сходит с ума!
Поэтому слежке за Майей предстояло подождать до лучших времен.
Он уже бывал в офисе старшего брата, знал, как туда добираться. Контора, основанная Павлом и его партнерами, располагалась в самом центре города, что было не слишком удобно в обеденный час пик. Зато там была огороженная шлагбаумом маленькая парковка «для своих», и это несколько упрощало жизнь. Яна там помнили и пропустили без лишних вопросов.
Увидев собственную фамилию на скромно поблескивающей вывеске над входом, Ян невольно улыбнулся. Он вспомнил, какой скандал закатил их папаша, когда Павел с наивной гордостью показал ему первый эскиз этой вывески. Они тогда пару недель не разговаривали – рекорд! Это было в ту пору, когда болезнь только-только начала брать свое и Михаил Эйлер еще отдавал себе отчет в том, что делает. Так что у Павла при всем желании не получилось бы оправдать реакцию отца, оставалось только принять ее.
Он-то думал, что папаша будет счастлив, раз их многолетний конфликт завершился! Собственно, это было единственное, чем Павел разочаровал отца.
Он, старший сын, родился совсем не похожим на патриарха семейства Эйлеров, и это очень быстро стало заметно. Маленький Паша был копией матери. Конечно, упрекать его за это было бы глупо, а ожидать перемен – нелепо. Поэтому Михаил Эйлер, как и положено, делал вид, что ему все равно, как выглядит его сын, лишь бы здоровеньким был. Однако Михаил всегда был плохим актером, и любой, кто чуть умнее табуретки, понял бы, что он разочарован.
Понял это и Павел. Ему было неприятно, что он вот так расстроил отца. А потом родился Ян, который внешне был как раз типичнейшим представителем клана Эйлеров, и Павел осознал, что ему придется стараться в два раза усерднее, чтобы стать любимым ребенком.
Поэтому он всегда оставался образцом послушания, добросовестно докладывал Михаилу, если младшие дети задумывали шалость, и просто стремился быть лучшим во всем. Михаил это ценил, своего старшего сына он видел преданным солдатом, выполняющим приказы генерала. Тут еще и Ян упростил ему жизнь: близнецы в любимчики не рвались, они всегда были сами по себе.
На фоне всего этого Михаил не сомневался, что старший сын пойдет по его стопам и станет следователем. Тогда отец смог бы уйти на заслуженный отдых со спокойной душой – подросла смена! Он видел, что Павел очень умен, настойчив, не из пугливых. Отличная основа для полицейского!
Но полицейскому нужно не только это. Павел, мечтавший пойти по стопам отца, первым признал, что с этой дорожки придется свернуть. Он стабильно заваливал любые тесты физподготовки: он плохо бегал, быстро уставал, и даже стрелковое оружие ему никак не давалось. Его инструктор мрачно признал, что при попытке задержать преступника Павел сначала перестреляет всех окрестных голубей, потом – старушек, высунувшихся посмотреть, что происходит, и в конце пальбы – жертву. Ну а преступник сбежит, не дурак же он!
Узнав полицейскую работу получше, Павел понял, что она ему не нравится. Ему хотелось порядка, тишины и дорогих костюмов. А чтобы не отступить от семейного дела слишком далеко, он решил стать адвокатом. Это ведь тоже человек, работающий ради восстановления справедливости, разве нет?
Однако верил в это только Павел. Михаил счел решение старшего сына ошибкой и с привычной честностью заявил ему об этом. Павел был задет, однако отступать не стал. Профессия ему понравилась, и он решил, что рано или поздно отец смирится.
Их противостояние растянулось на долгие годы. Михаил надеялся, что Павел образумится и все-таки пойдет в полицию, препятствий ведь не так много и все они преодолимы! Ну а Павел получал повышенную стипендию, выигрывал все студенческие соревнования, стал лучшим на своем курсе и все надеялся, что этого будет достаточно.
Переломным моментом стала та самая вывеска, на которую смотрел теперь Ян. Пока Павел работал помощником адвоката, а потом трудился в чужой конторе, Михаил еще мог позволить себе какие-то иллюзии. Но когда его сын – в весьма юном для этой профессии возрасте, – получил возможность стать партнером, Эйлер-старший был вынужден признать, что вопрос уже решен. Это навсегда. В силу характера он еще пару недель протестовал молчанием, а потом утешился тем, что хотя бы его младший сын стал следователем.
Ян же в гордости и одобрении отца не нуждался. Он уже четырнадцать лет помнил, что, если бы не упрямство папаши, в их семье было бы двое полицейских.
Сам он относился к заслугам брата с должным уважением, но без особого трепета. Он сразу понял, что Павлу будет проще добыть записи с камер наблюдения, чем ему, и не ошибся. Теперь ему предстояло увидеть результат.
Адвокатской конторе принадлежали два этажа в офисном здании с собственным входом. На первом трудились младшие адвокаты, стажеры и люди, функции которых Ян не совсем понимал. На втором располагались кабинеты партнеров и зал для особо важных встреч.
Павел был на месте и ждал брата, секретарша сразу пригласила его внутрь. Когда Ян появился, Павел не отвлекся от компьютера, просто кивнул на гостевой стул. Он был мрачнее тучи и не пытался это скрыть. Ян ощутил укол тревоги, который, впрочем, быстро прошел. Чего вообще бояться, что самое страшное может случиться? Павел ему не поможет – так ведь он справится сам!
