– Как это произошло? – спросила Нина.
Вопрос был не очень удачный, точно не лучший для этого разговора, но исправлять уже поздно.
– На утренней пробежке… На лавке сидела девушка, похожая на Александру. Это было очень рано, солнце било прямо в глаза, вот я и обознался. Но в какой-то миг сходство было обалденным, и меня это здорово приложило. Я застыл там, как баран, уставился прямо на нее. Не знаю, что она подумала, но стреканула от меня будь здоров!
Он сообщал все это со смешком, он сам себе давал шанс свести сложную, травмирующую ситуацию к шутке. Защитный механизм, и это неплохо, иначе Нина и правда забеспокоилась бы за его рассудок. Но даже так, она видела, что Ян пытается сказать ей не все, сделать случившееся не таким важным.
Напрасно. Он мог бы догадаться: она все равно поймет. Не как психолог, а как его сестра.
Тема смерти Александры была чувствительной для любого члена семьи Эйлер, а уж для Яна сложно было представить нечто более болезненное, опасное… разрушительное. Четырнадцать лет назад, когда все только произошло, к нему присматривались все. За ним следили, его никуда не отпускали одного, за него боялись.
Но свое горе, как простуду, он перенес на ногах. Ян не сорвался и не сломался, он продолжил жить, и иногда Нине казалось, что он пережил тяжкую весть лучше, чем все они. Она опасалась, что ее выводы преждевременны. Она следила за братом особенно внимательно – она ведь уже была психотерапевтом, пусть и только-только окончившим обучение! Она ждала рецидива, срыва, которого опасались все.
Но шли годы, а Ян не менялся. Он никогда не говорил о сестре, хотя вряд ли он ее забыл. Ему было проще держать все в себе, однако это не плохо и не хорошо, просто такой уж он человек. Чем больше времени проходило, тем крепче становилась уверенность Нины: он справился, Рубикон перейден, теперь уже опасаться нечего.
И вот это случилось – спустя столько лет, в ничем не примечательный день, в месте, которое никак не могло быть связано с Александрой. Конечно, триггером наверняка выступила девушка, похожая на нее. Но почему это вызвало такую сильную реакцию, что задело даже пуленепробиваемого Яна?
– Это нормально, что ты скучаешь по ней…
– Я не скучаю, – перебил ее Ян. – Я просто думаю о ней каждый день. Каждый день – одинаково, и вчера – не больше и не меньше, чем обычно.
– Это стечение обстоятельств.
– Да, я знаю, но… Я увидел не просто похожую на нее девушку, Нина. Я увидел ее саму. Не ту, какой она была четырнадцать лет назад, и мне вдруг показалось…
Он не смог закончить – даже через иронию, не смог. Но это было не нужно, Нина сама обо всем догадалась.
– И ты невольно подумал: а что, если она? Если ее смерть была страшным сном, а на самом деле Саша все еще жива?
– Вроде того, – неохотно ответил Ян.
– Ты сам знаешь, что это невозможно. Мне очень жаль.
– Дело не в том, что я увидел ее… Я еще почувствовал, что она передо мной… Мне не примерещилось, все во мне говорило: вот же она, сидит и смотрит на тебя! Я знаю, как это звучит и чем кажется. У меня только один вопрос: я сошел с ума?
– Нет, – вздохнула Нина, и она не лгала ему. Она надеялась взять на себя хотя бы часть его боли, но уже знала, что это невозможно.
– Тогда как это объяснить?
– Нервное расстройство, вызванное переутомлением. Я бы порекомендовала тебе пойти в отпуск, но ты ведь от этого дела не откажешься, так что… Постарайся не зацикливаться на том, что якобы видел. Позволь себе забыть.
– Не слишком ли это много для нервного расстройства? Она действительно показалась мне настоящей!
– Нет, это не слишком много. Ты не просто ее брат. Вы ведь были близнецы, это на многое влияет.
– Это ни на что не влияет.
– Ян…
– Это ни на что не влияет, – жестко повторил он. – То, что мы близнецы, не дает мне никаких преимуществ перед тобой или Павлом. То, что говорят про близнецов, – в основном бред. Мы никогда не слышали мысли друг друга. Я не всегда понимал, что у нее на уме. И когда она уехала, это стало для меня таким же шоком, как для вас. Я не знал до последнего!.. А момент ее смерти? Я много слышал о том, что близнецы чувствуют боль друг друга. Смерть тем более должны почувствовать! Но знаешь, что я почувствовал в миг ее смерти? Ни-хре-на! Так что не надо мне заливать тут, что мы – близнецы, поэтому мне простительны глюки.
Сначала Нине показалось, что он просто злится на нее, потому и недоволен. Но она быстро сообразила, что это не гнев – это боль. Та самая затаенная боль, которую он, такой идеальный, обычно не показывает никому – и которая придает его словам совершенно иной смысл.
Он был близок с Александрой. Когда они были маленькими, они вообще не отличались друг от друга и казались окружающим одним человеком. Позже время внесло свои коррективы, но не сильно. У них были одинаковые сияющие глаза, одинаковые улыбки, одинаковые движения, жесты, выражение лица. Они без труда договаривали друг за другом фразы. Они редко разлучались… Он даже теперь не сказал «были близнецы», эти слова предпочла Нина. Ян по-прежнему говорил так, будто Александра все еще существует.
Пока Нина придумывала, как помочь ему, он уже взял себя в руки.
– Прости, – слабо улыбнулся он. – Не следовало орать на тебя. Не следовало вообще говорить об этом.
– Следовало!
– Я просто боялся, что схожу с ума, вроде как не было причин…
– Нет совершенно ничего страшного в том, что это произошло один раз, – заверила его Нина. – Каким бы реальным ни показался тебе опыт. Это ты считаешь, что не было причин, твоему подсознанию лучше знать. Приближается годовщина похорон, плюс та похожая девушка, переутомление – и вот результат. Не копайся в себе, не ищи дополнительные причины, просто прости себе эту слабость, ты ведь тоже человек!
– Я еще и полицейский, у которого лимит на слабости поменьше, чем у других людей.
– Я понимаю, о чем ты. Но вот тебе мое профессиональное мнение: один лишь этот случай не внушает никаких опасений, Ян. Я бы не стала отстранять тебя от работы, даже если бы ты не был моим братом. Отпусти ситуацию и забудь про нее. Но если это повторится – тогда поговорим серьезней.
– Да, ты, наверно, права… Спасибо.
Он поднялся и направился к выходу. Нина понимала, что так и нужно поступить, но чувство незавершенности все равно осталось. Поэтому, когда младший брат дошел до двери, она окликнула его.
– Ян!
– Хм?
– Ты ведь скажешь мне, если это повторится?
– Скажу. Но это не повторится! – Он снова выдал ей одну из своих обезоруживающих улыбок. Момент слабости закончился, Ян стал самим собой.
– Ты не можешь этого знать…
– Могу предположить с большой долей вероятности, что она все-таки не выкопается. Особенно четырнадцать лет спустя.
