— Значит, пули и стрелы свищут над головами. Дым от мушкетов. Везде орут и железками брякают. Значит, закрыли меня щитами. Встали в небольшое каре. А я тужусь. Ну, велели богини рожать, что сделаешь. Родила, значит, кошкодёром пуповину обрезала, всучила дитя нашей целительнице, сделала пару вздохов и в бой. А ты, поди, обгадишься при виде кухонного ножика.
Шпалоукладчица придерживала девушку за ворот, и дёрнул меня чёрт вмешаться в драку с вопросом.
— Любезные, как мне найти наёмницу Урсулу?
Ну вот приспичило испортить местное веселье.
Шпалоукладчица поглядела на меня, как-то нехорошо улыбнулась, после чего я услышал щелчок взводимого курка. Это Катарина изготовила пистолет.
А женщина хмыкнула и несколько раз хлопнула девушку с разбитым лицом по щеке.
— Ты не Урсула? Что? Значит, нет. Сейчас найдём.
Она оттолкнула жертву от себя, отчего та рухнула на пол как куль с картошкой.
— А ты не Урсула? — пнула она ещё одну валяющуюся на полу жертву под рёбра. — Тоже не она. Ах да, тётя Урсула — это же я! — радостно воскликнула она, а потом развернулась к залу. — Девочки, тётя Урсула снова в деле. И потому ей нужно проспаться.
Я глядел на эту головорезку и даже засомневался в нужности второго телохранителя, притом что Сан Санычу верил. Но как бы самому на обед этой трольчихе не угодить.
Глава 11
Ночные страсти
— Товарищ генерал.
К начальнику экспедиции, генерал-майору Санникову, Петру Алексеевичу, над которым шутили, что он, как царь Пётр прорубил окно в средневековую Европу, подошёл высокий небритый заместить по контактам и технической разведке, которому собственно и подчинялся отдел внешнего контакта. Небритыми были все, кто не относился к «волнистым попугайчикам», то есть нам. И солдаты с офицерами, и научный персонал, и технические работники обзавелись небольшими бородами. Это было специально согласованно психологами и магистратом, дабы не навести смуту. Высокие и широкоплечие, в сравнении, конечно, с местными, мужики вызывали у местных когнитивный диссонанс. Проще сказать, что это сказочные полулюди, нанятые халумари в помощь себе в качестве войска. Эдакие зверомужи. Местные охотно верили в эту сказку.
Генерал стоял посередине бетонного бункера и глядел на святую святых лагеря — пятиметровое кольцо портала, подпитываемое с той стороны специально построенной для этого атомной электростанцией. Сейчас через кольцо, похожее на увеличенный томограф, медленно проезжали электроплатформы на небольших колёсиках, груженные продовольствием и имуществом. Рутинная процедура. Но генерал всегда лично был при переброске грузов и личного состава.
— Товарищ генерал, — повторно позвал его заместитель.
— Что?
— Есть плохие новости, и сеть хорошие.
— Только давай без этих баек. Говори по порядку.
Генерал снова заложил руки за спину, переведя взгляд на подъехавший к платформам погрузчик. Ежедневно перебрасывалось туда-сюда до нескольких тонн грузов. Ежедневно отправлялись образы и результаты исследований.
— У нас пропало три квадрокоптера. По данным разведки, они были атакованы хищными птицами. Участились случаи пропажи почтовых голубей. Вышел из строя второй гель-процессор, человека отправили на обследование.
— Он хоть жив? — спросил генерал, обернувшись на заместителя. В глазах мелькнуло беспокойство.
— В состоянии комы.
— Один оглох, второй в коме, — пробормотал генерал. — Что эксперты говорят?
— Возможно, что это воздействие того же характера, что блокирует радиосвязь.
— Ясно, — со вздохом пробурчал Пётр Алексеевич. — Что-то ещё?
— Да. Наш цензор госпожа Карина отказывается колдовать. Научный отдел в панике. А ещё магистрат начал приставлять ко всем группам своих ведьм.
— Чем мотивируют?
Зам пожал плечами.
— Беспокойство за наше благополучие.
— Аналитики предсказывали такой сценарий, — криво улыбнулся генерал. — Это значит, что они затеяли игру. Но это нам даже на руку. Продолжайте работу, делайте вид, что не догадываемся об их интригах. Умоляйте Карину поколдовать. И смени контактёра, это наверняка он спровоцировал отказ.
* * *
Я лежал и глядел во тьму, в которой терялся потолок. Уставший после долгой дороги, только и смог что помыться из тазика на заднем дворе гостиницы и побриться на ощупь. Благо, темень такая, что меня, голого, никто и с двух шагов бы не разглядел. Уже помывшись, столкнулся с Катариной, тащившей ведёрко подогретой воды. Она тоже давно ополоснулась и сейчас разместилась на лавке у окна.
И вот я, чистый, таращился во мрак. Гостиница была получше, чем предыдущая. Во всяком случае, мне досталась небольшая кровать с хорошим матрасом, вдобавок занавешенная балдахином. Ткань была не ахти какая, всего лишь некрашеная шерсть, похожая по фактуре на плотную мешковину, но и комната предназначалась не принцам с принцессами, а небогатым дворянам, мелким купцам и зажиточным мещанам. Всё убранство составляли сундук для вещей, начищенная до блеска медная ночная ваза с крышкой, масляный светильник, канделябр на три свечи, заменяющие прислуге кровати лавки, стол и кувшин с водой. В общем, уже не хостел, но ещё не местный люкс. Скорее, эконом.
Урсула. Эта крупная женщина забрала из трактира сумку с вещами, похожую на обычный вещевой мешок, оделась и снарядилась во всё, что имела. А имела она бригантный доспех, приставлявший собой подобие куртки-безрукавки из плотной ткани, подбитой изнутри железными пластинами, отчего снаружи виднелись только многочисленные заклёпки. С шайбами, чего не было у земных аналогов. Под доспехом, называвшимся коротко бригантиной, была кольчуга, а под той плотный поддоспешник. На плечах — простые, без множества сочлений и иных элементов, наплечники. На голове — шлем, похожий на выполненную из железа шляпу с полями. Шею прикрывала выполненная толстая стёганая манишка, края которой наползали на наплечники и спускались до середины груди. Латный наруч только на левой руке. Дополняли защиту кожаные трёхпалые рукавицы с пластинками на тыльной стороне ладони. На ногах — чулки-шосы из плотного льна, на коленях стальные наколенники. Ну и высокие кожаные сапоги с одетыми на них поножами.
Из оружия у неё имелись два клинка. В качестве вспомогательного — небольшой, похожий на древнеримский гладиус и называемый здесь кошкодёром, то есть для боя в тесном помещении, или когда приходится идти в ближний бой. Но основным у неё был двуручник. Она несла его на плече, замотанным в плотную ткань.
Сейчас эта женщина, которая всю дорогу хохотала и рассказывала байки из жизни, по-богатырски храпела. Подложив под себя большой мешок с соломой, она устроилась прямо под дверью с гордой фразой: «Мимо тёти Урсулы никто не пройдёт», и тут же вырубилась.
Я лежал и слушал не только её храп. В соседней комнате за тонкой дощатой стенкой кто-то самозабвенно трахался. Крики, стоны, скрип кровати и томные жадные словечки типа «ещё», «хочу больше» и «не останавливайся» не прекращались уже второй час. Эти ненасытные делали лишь небольшие перерывы, дабы с хихиканьем и жарким шёпотом испить вина.
