— Любезный Юрий, принесите ещё соломы из телеги.
Я оглядел женщин и направился к фургону. Они специально это, что ли? Уже подходя к телеге, я начал отмахиваться от жужжащего над ухом комара. А потом замер. Это было не насекомое, это датчик передавал информацию о магнитном поле. И оно колебалось в микроволновом диапазоне, быстро наращивая мощность. В какой-то момент звук прервался так, словно гитарная струна лопнула, и резко я обернулся. Из-под кучи веток потекла струйка дыма, к которой наклонилась Урсула, начав осторожно раздувать. Волшебница же ещё раз обернулась, сталкиваясь со мной взглядом.
Вот тебе и всамделишная магия, а меня она нарочно сбагрила, чтоб колдовать за спиной. Ну и пусть, я тоже не лыком шит.
Достав из своей сумки блокнот, и вытащив пучок сена, вернулся к костру с таким видом, будто ничего не заметил, и ничего необычного не случилось.
— Вот, — протянул я пучок.
Волшебница приняла его и вытерла руки, бросив напоследок в огонь.
— Благодарствую, — с улыбкой произнесла она.
Я ухмыльнулся и снова направился к фургону. Угощу-ка их попозже варёной картошкой. Её много, спишем часть на международные контакты. А сейчас обычной отужинаем.
По пути достал из кармана фонарик, темнеет быстро, и внутри фургона уже ничего не видно. За спиной всё громче и приветливее трещал костёр.
Включив свет фонарика, вытащил из собранной мне сумки — несколько железных ложек, помеченных штрихами — их потом сложу в полиэтиленовые пакетики, как образчики генетического материала моих спутниц, и пусть учёные ищут в них паранормальные явления. Сбоку послышались шаги, и, обернувшись, увидел Лукрецию, которая с очень сосредоточенным видом подошла поближе.
— Это что за магия? — тихо спросила она, глядя на фонарик.
— Где? Что? — давя улыбку и оглянувшись с глупым видом по сторонам, переспросил я. На что волшебница сперва насупилась, а потом вежливо улыбнулась:
— Почтенный Юрий, мы условились быть друзьями. Не позволите ли вы взглянуть на ваш светильник. Очень занимательные чары на нём.
Я погасил фонарик и не менее вежливой улыбкой ответил:
— Если мы друзья, помогите воду донести до костра. Тяжеловато для меня.
Волшебница поджала губы, но всё же взяла осиновый бочонок на сто геми́но. Это примерно двадцать семь литров. Не такая уж и большая ноша, но если она мира хочет, то пусть потрудится малость. Зря я, что ли, скандал организовывал? Есть такой принцип в переговорах — сперва нагнетать обстановку с заведомо невыгодными целями, а потом осуществлять откат к нужным позициям. Дети им инстинктивно пользуются, закатят истерику в магазине, мол, хочу большого медвежонка, ревут, орут, а родители, охреневшие от ценника, прыгают вокруг. В итоге чадо соглашается на недорогую вкусняшку, которую изначально никто не планировал брать. И цель-то изначально была вкусняшка. Вот так.
Так и здесь — создаём очаг социального напряжения с магессой, а потом улыбаемся и идём на уступки. И она думает, что сама нашла подход к наглому и истеричному халумари. Грубый метод, зато проверенный тысячелетиями и безотказный, если не злоупотреблять.
Вскоре вернулись к огню, который уже полыхал на полную, разгоняя совсем уже сгустившуюся тьму. А вокруг костра витал запах укропа, причём так ядерно. Под моим недоуменным взглядом Катарина показала пальцем на Урсулу и угрюмо произнесла:
— Это она. Я отговаривала. Не руки же ей ломать.
— Что она? — не понял я, повнимательнее оглядев место стоянки. Котёл пуст. Женщины сидят на местах. Бычок монотонно жуёт свою жвачку и пялится на глупых людей. Фургон тоже цел.
— Вот сучка, — пробурчала Урсула, — сама тоже пользувала.
— Чего пользовали? — ещё раз переспросил я.
— Душную травку.
— И что вы с ней сделали, — интрига заворачивалась всё сильнее и сильнее.
— Как чё, — всплеснула руками Урсула, — натёрлись. Не ходить же вонючими, как грязепоклонницы.
Я усмехнулся. Сам же отдал им мешок с травами, не рассказав о назначении. А укроп запросто мог быть здесь недорогим аналогом парфюмерии, ведь даже на Земле мыло и шампуни пахнут фруктами и ягодами, а в условиях средневековья и вовсе грань между приправой и отдушкой была призрачна. Жаль только, что они слишком часто в моих вещах роются, надо будет высказать пару ласковых. Совсем распустились.
Ещё раз оглядев женщин, вздохнул. Катарина как раз встала с земли и потянулась, а недовольная волшебница подошла с бочонком воды поближе и опустила его на землю.
— Круг насыпать нужно, — пробормотала храмовница, а потом вдруг выгнулась, почти встав на мостик. Я такой фокус только в фильмах про кунг-фу или матрицу видел. Там, где только что была грудь девушки, просвистела стрела. Когда Катарина выпрямилась, уже держала в руке фальшион, с которым не расставалась в походе даже во время сна.
Мгновением позже кто-то схватил меня за шиворот, да так, что куртка затрещала, оторвали от земли и самым натуральным образом швырнули внутрь фургона. И дураку понятно, что случилось нападение. Но кого? Опять разбойников.
«Система, анализ окружения!»
«Режим недоступен. Вы в фазе быстрого сна. Данные будут недостоверны».
— Два чтоб тебя! — выругался я вслух. — Хоть анализ сновидения бы выдала!
«Произведена атака со стороны лесного массива. Предварительная подготовка отсутствует. Исключая крайние тенденции Фрейда, вы боитесь леса, как источника неизведанного. Ваше подсознание создаёт образ тайного противника…»
Слушал этот психологический бред вполуха. Некогда останавливать компьютер, чем тот пользовался, непрерывно бормоча. Быстро достав пистолет из внутренней кобуры, щёлкнул предохранителем и высунулся из фургона.
— Спрячься! — закричала почти в самое ухо Урсула, она стояла, прижимаясь к тенту, и держала в правой руке кошкодёр, а в левой — двуручник обратным хватом и за фальшгарду, словно в готовности одно оружие выкинуть, а второе применить по ситуации.
— Кто напал? Где Катарина? — продолжил я расспрос.
В стороне раздался выстрел. Потом ещё один. А через пару секунд третий, причём он отличался от пистолетных, словно стреляли из ружья. Вспышка от затравки была слишком далеко от спускового механизма из-за длинного ствола, а приглядевшись, увидел, как в траву упало нечто с огоньком, как раскуренная сигарета — зажжённый фитиль для фузеи.
«Согласно учению Зигмунда Фрейда, — продолжала шептать в ухо система, — образ объекта семь-шесть-семь-три Катарина вызван долгосрочным отсутствием личных отношений. Образ непостоянен и в то же время наполнен сочетанием агрессии и скромности, предположительно вследствие ранее пережитой психологической травмы, вызванной болезненным расставанием».
— Ага, травма. Щас будет травма головы навылет, — пробурчал я и услышал гневный вопль, снова раздавшийся над ухом.
