— Себя за косу пусть волшебницы вытаскивают, у меня сил-то много, косу вырву раньше, чем вытащу. А вот если в пушку матрац помягче вместо пыжа… — наёмница задумчиво замолчала, не поняв моей шутки. Да и не могла она понять, так как с бароном Мюнхаузеном знакома не была. — Это падать на мягкое надо. Так ведь все коленки в труху.
Запах карамелек усилился, я достал из кармана одну, сунув в рот. На этот раз попалась барбариска. Вернусь на Землю, куплю десять килограммов конфет и буду их смаковать, сидя перед телевизором с геймпадом от приставки. Включу фэнтезийную игру, и буду резаться напролёт. Там монстры только понарошку убить могут. И грязь под ногами нарисованная. Только, смогу ли играть после настоящих приключений? Не покажутся они мне скучными и блёклыми? Я, когда со срочки вернулся, и товарищи наперебой хвастали новой версией танковых баталий, не смог. После настоящих танков они казались фальшивыми.
— Светает, — произнесла Лукреция.
Я поднял глаза. Небо действительно из чёрного стало тёмно-тёмно-серым. Да и под ногами еле-еле, но уже видно дорогу, не приходится глаза ломать и постоянно спотыкаться. Ещё немного и нечисть спрячется, как в той сказке, мол, вредит она ровно до третьих петухов. Кстати, о нечисти.
— Катарина, — позвал я храмовницу, которая говорила, что спец по всяко потусторонщине. — А почему так много потеряйцев, а раньше никто их и не видел?
— Небесная пара гостит в чёрном доме, потому и много, — обыденно ответила девушка, словно я задал вопрос, почему упадает снег.
— Ясно, что ничего неясно, — пробормотал я и добавил. — А можно подробнее? Я далёк от чтения звёзд.
— Потеряйцы, как саранча, — ответила вместо неё магесса. — Раз в двенадцать лет появляются на юге и идут большим походом на север, собирая по пути всё, что можно. Крадут всё, за чем плохо глядят. Клянчат без умолку. А потом пропадают. Одного-двух в глуши можно увидеть, и то редкость. Зато, говорят, одиночки клады ищут, падающие звёзды и обломки радуги. Даже сказка есть о хитрой Грейс, которая подарила потеряйцу громкий колокольчик, а потом шёл на звон и нашла нору этих малявок, где все клады собраны в одно место. Но это лишь сказка.
— А остальная нечисть?
— Остальная только у проклятых мест живёт. Редко бродячую можно увидеть, — снова вступила в разговор храмовница, не желая уступать Лукреции. Ух и закомплексованная она оказывается, Катарина. Вбила себе в голову, что она никому не нужна, что она чудовище, и мальчики её стороной обходят, а ей, мол, уже восемнадцать, и вся жизнь под откос. Или как здесь говорят, богини подножки ставят.
— А у нас тоже много сказок есть, — продолжил я.
— Расскажи.
— Да, расскажи, а то до Риа-Мансаны ещё долго топать, — тут же отозвалась Катарина, которой уже не нужно было выглядывать впереди препятствия. Она притормозила, поравнявшись со мной.
— Разве мы не в Ганивиль идём? — переспросил я, поглядев на девушку. У меня, у самого уже из-за этих неудобных ботинок ноги стёрлись. Можно в фургоне, но каждый лишний килограмм тормозит и без того нерасторопного бычка, а его ещё и кормить нужно будет. Вот и бережём животину в ущерб себе. Ничего, здоровее буду. Надо только ногам дать зажить.
— Ганивиль за Риа-Мансаной. Это село на небольшой речке с таким же именем стоит. На ней хорошие паромы. А потом Ганивилль. Его с окраины села с высокого дерева видно будет.
Я улыбнулся. За красочным словом Риа-Мансана скрывалось не менее поэтичное русское название Яблочная Речка.
— Давным-давно жили старик со старухой. И вот пошла старуха на море сети закинуть, — начал я реверсивную версию знаменитой сказки.
— Я бы порыбачила, — со вздохом протянула Катарина, и я улыбнулся. Как говорится, фигня вопрос, ветку срубим. А леска, крючки, грузила и поплавки в наборе на случай выживания имеются. Благо, шеф подзатыльник дал, чтоб собрал с собой. Места много не занимают, а еду на чёрный день поймать можно.
— А я бы поела форель, начинённую пряными бобами, — в тон ей пробормотала Лукреция, мечтательно поглядев на небо, словно именно там была заветная рыбина.
Тут же и Урсула слово вставила.
— Мой муженёк мелочь на углях печёт, ух, как вкусно. Пойдёшь домой, по пути у рыбаков корзину купишь… — она на мгновение замолчала, — и семь ртов сгрызут раньше, чем успеешь кому-то по пальцам дать, чтоб мамке оставили.
— А почему ты зовёшь мамка, а Катарина — мадрэ? — спросил я, вспомнив момент, когда заходили в гости к паладинше.
— Потому что у них всё не как простых людей, — хохотнула Урсула. — Они хотят этим… высоким слогом мамку звать. А мамка — всегда мамка.
— Я свою тоже мадрэ звала, — вмешалась в разговор Лукреция. — Она была очень строгая, но заботливая.
Высказавшись о матерях, все замолчали, дав мне сперва вслушаться в стрёкот кузнечиков, трели первых просыпающихся птиц и писк поздних летучих мышей, которые старались наловить до рассвета как можно больше добычи. Пахло сырой травой и цветами, а выпавшая роса намочила ботинки и чулки до голени. Поневоле замечтаешься о резиновых сапогах. От цветка к цветку с гудением летали бабочки-бражники, которых вскоре сменят обычные мотыльки, пчёлы и шмели.
Нечисть не встретилась. Наверное, потеряйцы, будучи смесью питекантропов, цыган и лепреконов, насытились трофеями, а другие твари бродили в где-то в стороне. Один раз попался деревянный столб, вбитый в землю, а на нём старательно выточены знаки божеств. Проходя мимо, женщины по очереди прикоснулись к нему. Катарина двумя пальцами. Лукреция — обеими руками, при этом старательно оттопырив большие пальцы. А Урсула просто ладонью, а потом ещё раз, но уже тыльной стороной.
Я улыбнулся и приподнял бровь. Может и мне тоже выполнить ритуал, но как? Я атеист, и…
— А у нас когда-то в старину звали в помощь предков, постучав по дереву и сказав «чур меня», — произнёс я, вспомнив книгу об обычаях славянских народов в бытность их ещё языческими.
Катарину улыбнулась, а Лукреция пожала плечами, мол, сколько племён, столько обычаев. Они пошли дальше, а я остановился перед столбом, разглядывая узоры и символы. Только когда фургон вместе с моими спутницами удалился на пару десятков шагов, я быстрым движением дважды стукнул по дереву и пошёл прочь.
«Забавный», — внезапно раздался тихий и незнакомый женский голос. Я резко обернулся и посмотрел туда, где, как мне казалось, был источник звука. Но там никого не оказалось. От этого по спине прошлись мурашки. Я уже ждал нечисть, но её тоже не было. Вообще, пусто. Только столб.
«Система, зафиксируй время голосового сообщения. Цитирую. Забавный».
«Совпадений в аудиопотоке, сохранённом в кэше, не выявлено».
«Система, анализ аудиопотка за последние полчаса. Сколько личностей можно распознать по голосам?»
«Три».
«Перечисли».
«Личности, внесённые в персональную базу, как Катарина да Мария да Шана-ун, Урсула по прозвищу Большая, Лукреция да Бель».
