Я попятился от столба. Нет, мне не могло почудиться. Я действительно слышал голос.
«Система, выяви аномалию всплеска излучений за послание пятнадцать минут. Дай оценку».
«Зафиксирован всплеск в высокочастотном диапазоне длительностью пять сотых секунды. Мощность сигнала на нижнем пределе чувствительности. Анализ сигнала не представляется возможным из-за недостаточной производительности оборудования».
Значит, что-то действительно было.
Я ещё раз оглядел сереющий в этой ранней кисее, которую потихоньку начало затягивать блёклым туманом. Он тёк по недавно засеянному полю, вдоль которого сейчас шла дорога, словно громадный сонный призрак, едва касаясь брюхом травы и огибая берёзовые колки, лениво ползя следом.
С таким миром точно заикой и шизофреником станешь. Но сейчас не время наводить панику. И спрашивать у девушек не время, вдруг они по какому-то суеверию обратно повернут. Лучше о другом.
— Катарина, — произнёс я, быстро сократив дистанцию, и при этом стараясь, чтоб это не выглядело как бегство. — На дороге ловушки явно нет. Я бы на их месте нас на входе в село подождал. Там же только одна дорога. Может, тогда полями?
Храмовница покачал головой.
— Они будут ждать нас к полудню. Сейчас лучше постараться проскочить побыстрее.
Я нахмурился. Она, конечно, права, но мы не на джипе, чтоб промчаться перед носом у толпы и не быть замеченными. И что же мне подскажет опыт более развитой цивилизации? Попытался вспомнить хоть что-то, из листания страниц познавательных блогов в бытность меня на Земле. Нет, ничего. Опыт учил, как лебёдкой пользоваться при застревании внедорожника в грязи на заднем дворе дачи олигарха, которую туда специально натаскали, как ориентироваться по вкусу прошлогоднего мха при поиске севера и юга, как приготовить шашлыки на природе с использованием торфа вместо углей. И прочий бесполезный мусор.
На курсах прогрессоров тоже ситуацию не проходили.
Твою мать, неужели моя голова нужна только для того, чтоб в неё есть и на неё шапку натягивать? Думай, Юра. Думай. Не откидывай даже самый лютый бред. Подвергни его бритве Оккама. Отсеки лишнее.
Тогда обращаемся к жестокому и беспощадному кинематографу. Фильмы ужасов не подходят. Там все зачастую подыхают. Наоборот, не нужно брать пример с придурков. Исторические фильмы зачастую сплошной бред о превознемогании героя на поле боя и во дворцовых интригах, к тому же сплошь клишированные. А едины адекватных, что смотрел, вообще в тему. Фильмы о второй мировой, хоть наши, хоть забугорные тоже подразумевают наличие техники, потому не подходят. В фэнтези лучше не заглядывать. У нас нет боевых драконов, ручных троллей, а сами мы не бессмертные вампиры.
Что остаётся? Мыльные оперы? Точно нет. Может, вестерны? А чем они помогут? Угнать поезд, которого нет? На полном скаку войти вместе с лошадью в салун и заказать выпивки для себя и для неё? «Эй, Билли, мне две бутылки и ведро в придачу!»
Я оглянулся на отдалившийся столб, тряхнул головой и улыбнулся. Не до столба сейчас. Есть более насущные проблемы.
— Катарина, а почему бы нам не перейти вброд?
— Я бы не полезла там вброд, — ответила девушка, скривившись и покачав головой. — Там два дна. А ещё прожорливый демон живёт. Затянет, до самого ада провалишься.
— Да блин, — выругался я по-русски, а потом продолжил на местном: — Сама говорила, что нечисть только в проклятых местах.
— Говорила.
— И что?
— Место проклято, но кем и за что уже никто не помнит. Чтобы гиблое место обойти, нужно петлю в три дня делать. А там уже лес и бездорожье, — покачала головой Катарина. — Не пройти. Даже богини не помогут таким дурам.
— Да что у вас всё проклято и проклято. Совсем нормальных мест для туристов не осталось, — пробурчал я, хотя меня демон волновал меньше, чем топь. Болотистая речка действительно проблема. — А на лодке можно?
— Лучше напролом проскочить, — начала настаивать она на своём. — Берег у реки крутой и скользкий. С повозкой намучаемся дольше, чем если в обход идти.
— А если разбойники с пищалями нас встретят? Да на тесной улочке?
Катарина прикусила губу, глядя перед собой. Уже совсем рассвело и дорогу видно очень далеко.
— В воду в любом случае опасно.
Я поступил, как вообще не подобает мужчине в этом мире — выругался и сплюнул на землю. Неужели, совсем нет иного пути?
— Хорошо. Они ждут отряд вместе с халумари и к обеду. А если обманем? Переоденемся?
— Ты думаешь, они такие глупые? Они всех осматривать будут. Особенно если награда назначена, — в очередной раз покачала головой Катарина.
— Эта… а он правильно говорит, — вмешалась Урсула. — Щас верх у повозки скинем. Тама только мешки с кореньями. И идём. Так почти никто не делает, особливо знатные особы. А они халумари будут считать знатью.
Мечница быстро натянула поводья, заставив бычка недовольно замычать и остановиться. Катарина тоже встала, как вкопанная, а потом начала расплетать косы, коих было шесть, и вынимать из них медальоны.
Урсула шмыгнула носом и потянула шнуровку на тенте. Та с шуршанием начала развязываться, а ткань провисать.
— Я не буду переодеваться в грязное, — брезгливо поморщилась Лукреция, когда я заскочил внутрь и вытряхнул из мешка картошку, а сам мешок протянул волшебнице.
— Тогда не едешь дальше, — с улыбкой ответил я. — Коротковатое платье получится, зато сразу понятно — мы быдло.
— Кто? — не поняла русского слова волшебница.
— Самая-самая чернь.
— Э-э-э… нет, юн спадин. Ты не так понял. Мы сейчас её разденем и свяжем, будто на невольничий рынок везём. Тута на юг часто невольников не возят. Я рожей на крестьянку не вышла. Кошка тоже. У ней же на глазах клеймо стоит, что она грамытная.
— У тебя будто грамотность есть, — пробурчала Лукреция, — И за что мне такое наказание? Я никому не мешала жить.
Не знаю, кому адресованы эти воззвания, но со вздохом и непрекращающимся ворчанием волшебница скинула сперва плащ, который сразу подхватила и нацепила на себя Урсула, которая уже стащила с себя доспех, оставшись в вальяжно расстёгнутом поддоспешнике, типа ночной рубахи. Получилась эдакая бандитка мелкого пошиба с трофейной одёжей, хотя ей и притворяться сильно ненужно, просто скорчить рожу позлее и закричать в нужный момент: «Пасть порву! Моргала выколю!».
Меч лёг на дно телеги вдоль борта, но так, что его можно было бы выхватить в нужное время. К тому времени поменял местами стёганку и кольчугу и Катарина. Надо сказать, что ей шёл прикид с колчаном на боку и распущенными густыми волосами. Эдакая Робингудша.
— Я уже не хочу в Ганивилль, — тихо произнесла Лукреция, растерянно глядя по сторонам. Она уже не казалась всемогущей магессой. Передо мной была женщина, словно вышедшая не на той станции, а поезд ушёл. Прям, мадам Брошкина. — Давайте вернёмся, — предложила она, поглядев в ту сторону, откуда пришли.
