Если честно, я не совсем представлял рыб, о которых они говорили, но если здесь африканские животные, то и рыбы могут быть тоже адаптацией тропических. Даже пиранью карасём обозвать могут, а уж наши переводчики в воду точно не лезли, чтоб пощупать местного карася.
— Запах дыма здесь не удивителен, — произнесла Лукреция. Она шла, вглядываясь в зелёное кольцо, окружающее красноватую воду. По мере того как Небесная Пара приближалась к горизонту, та всё больше начинала походить на кровь. Даже немного жутко — целое озеро крови. Наверняка местные слагают об этом месте легенды и пугают детей чудовищем. А чудовище там водилось, так как датчик начал трещать, и чем ближе, тем сильнее.
Все замолчали и в молчании подошли к озеру. Сразу бросились в глаза давно погасшее свежее кострище, протоптанный сквозь камыши подход к воде и небольшой столбик с резьбой. Все они в сущности повторяли уже виденные руны божеств, но среди них выделялась вполне читаемая надпись «Инфант да Лага Роха». На столб навешаны разноцветные шнуры и бусы со стекляшками и ракушками.
Мои спутницы по очереди прикоснулись к рассохшемуся дереву, а потом вдруг странно переглянулись.
— Я первая! — выкрикнула Урсула и женщины быстро подошли к воде. Там они остановились у самой кромки и опустились на колени. Я подошёл поближе, остановился за их спинами и поглядел на само озеро. Розовая вода оказалась прозрачной, как подкрашенное стекло, и очень чистой. На дне было видно каждую песчинку, каждый стебель камыша, каждого малька, выглядывающего из прибрежных зарослей. А само дно очень пологое, наверняка на середине озера не глубже человеческого роста, но до него идти полсотни метров.
— Может, мне кто-нибудь объяснит, что происходит? — тихо спросил я, понимая, что это какой-то ритуал, но вот какой?
— Инфант, — прошептала Лукреция и как-то томно вздохнула. — Верни всю пролитую кровь. Помоги вернуться. Не прогоняй.
Волшебница с тихим всплеском опустила в воду ладони, уперев их в дно и поклонилась, едва-едва коснувшись лбом воды. Густые чёрные волосы водопадом упали на тихо колышущуюся гладь и сразу намокли.
— Инфант, — прошептала Катарина, повторив за магессой движения, — дай сил удержаться. Не прогоняй.
— Инфант, — вопреки воплю «я первая» Урсула плюхнулась последняя, — верни всю пролитую кровь. Исцели раны. Не прогоняй.
Пока женщины медитируют, надо что-то придумать.
— Кто такой инфант?
— Инфант это инфант, — ответила мне волшебница, не поднимая головы.
— Как он выглядит? Кто-нибудь его видел раньше? — переспросил я и в это же время достал из набора вышивальщика коротенькую удочку и пластиковые шарики-наживки с ароматом креветки и стянул с себя ботинки и проклятые полосатые мужские чулки.
— Я видела, — ответила волшебница пятнадцать лет назад. — Он не терпит шума. И не терпит наглецов, которые докучают ему.
Треск датчика держался на одном и том же уровне, слово чудище спит. Помнится, перед атакой монстра из Яблочной Реки, от свиста и писка чуть не оглох. Значит, и сейчас система предупредит, а шанс сдохнуть от голода куда более страшен, нежели быть съеденным самому. К тому же в такой воде ни один крокодил незамеченным не подберётся.
— Инфант, дай рыбу. Жрать хочу, — пробормотал я, дожидаясь, пока барышни намолятся.
— Саске, — пробурчала волшебница, когда подняла голову и поглядела на меня с такой укоризной, словно я ей в суп плюнул.
— Ха-лу-ма-ри, — со вздохом протянула Катарина, мол, что с дурака взять, а вот сами дуры. Нужно было о еде думать. А не о молитвах. Жди теперь, мучаюсь.
— Эта… юн спадин, в воду заходить можно только после заката. И писать в неё не вздумай.
Я хотел уже было что-нибудь ответить, но в этот момент на середине озера с громким всплеском подняла круги большая рыбина. Будь это сом, то я бы сказал, что он килограмм на двадцать, если не больше.
— Ух-ты, — выдохнул я. Вытащить такого не получится, леску порвёт, как паутинку. — Вот что просить надо, — усмехнулся я. — Чем проще просьба, тем легче исполнить. А то без еды мы от погони не уйдём.
Я вздохнул. Нужно ещё костёр разжечь, а ближайшая роща в ста метрах от воды стоит, словно стесняется таких вот дур. И ещё воды нафильтровать надо, пить-то тоже хочется.
— Интересно, поймается что-нибудь? — произнёс я, потрогав руками поплавок.
— А ты попроси, — раздался за спиной незнакомый голос…
Глава 21
Кровавое озеро
Глава магистрата сидела на широкой, хорошо освещённой лоджии. Тёплый ветер шевелил воткнутые в держательницы писчие перья. Лебединые, утиные, воробьиные и прочие. Из них только пышные чёрно-белые страусиные никогда не применялись, ибо были украшением стола. Вместе с большой золотой чернильницей, песочными часами и золотым подсвечником на пять свечей, они создавали вид бесконечно занятой особы, а дополнял образ нарочито небрежно лежащий на столе чистый свиток.
Рядом с секретером — небольшой резной столик с кубком, кувшином и подносом с грушами и вишней.
Украшенная мрамором и гипсовой лепниной лоджия располагалась на третьем этаже пятиэтажной башни и была любимым местом архимагессы. Здесь она отдыхала и здесь же принимала решения. Здесь она вела переписку с воздыхателями и политическими оппонентами. И здесь она хранила любимые вещи, свои личные сокровища, собранные за долгую жизнь. Вот и сейчас она глядела на кран упакованные коробки, оставленные главой посольства халумари. Даже не сменила предназначенное для важных случаев пурпурное платье, украшенное жемчугом и серебряной вышивкой, с длинным подолом, белыми подрукавниками и глубоким декольте.
— Шон! — громко позвала она и подняла со стола серебряный колокольчик. — Шон! Где ты, бездельник?!
Вскоре раздались шаги, но вошёл не паж, начальница стражи. Старая Прачка была одета в зелёное охотничье платье и чёрный плащ длинной до поясницы. На толстой кожаной перчатке сидел сокол. Не почтовый, охотничий. Вслед за женщиной влетел щуплый мужчинка в богато расшитом жёлтой нитью синем жилете. Короткие штаны-кулоты, рубаха и чулки были белыми. А вот кружева на рукавах, пышный бант, завязанный на шее, и тесьма на подколенных завязках — розовые. Заканчивали его образ красные остроносые пулены с подкованным каблуками и серебряными пряжками, пурпурный берет с большим белым пером и такой же пурпурный коротки плащик, доходящий по длине только до локтей и накинутый только на левое плечо. Щёголь бежал вслед за воительницей и держался за ухо.
— Ваше Могущество, я был против! Я говорил, что вы заняты!
— Пшёл прочь, собачонка! — огрызнулась на него Прачка.
— Ваше Могущество! — продолжал канючить паж, цокая подковами на туфлях.
Архимагесса вздохнула и хлопнула в ладони.
— Хватит! Шон, принеси мятно-лимонный отвар, — мягко произнесла главная волшебница.
