«Система, почему не было оповещения о посторонних объектах?»
«Объект не фиксировался до визуального контакта».
«Система, оценка опасности».
«Нет данных», — сухо ответил гель-проц.
Пальцы сами собой подхватили ветку и швырнули на угли. Чую, ночь здорово пройдёт…
Глава 4
Кровь чужих дорог
— Первый постулат прогрессорства, — бормотал я, сидя у костра и поглядывая на поблескивающий в свете пламени скелет, — благими намерениями вымощена дорога в ад. Нельзя давать менее технологически развитому народу сразу все блага. Если начинать развивать медицину, то при отсутствии культуры контроля рождаемости начнётся взрывной рост численности населения. Это приведёт к голоду, войнам, нацеленным на геноцид, и ещё большему откату цивилизации назад. Откат вызовет падение имеющихся знаний медицины и ещё сильнее усугубит регресс.
— Богам молишься? — спросила Катарина, поправляя шерстяное одеяло. Я бормотал по-русски, и, естественно, она не понимала ни слова.
— Да, — ответил я, не имея никакого желания пояснять реальное положение дел.
— Какому?
— Святым братьям Стругасис, — буркнул я, кинув в костёр веточку. К небу взлетел сноп искр, а подскочившее пламя ещё чётче высветило костлявую фигуру, клацающую зубами и тянущую руку. Но стоило кисти пересечь незримую линию, дух отдёргивал её и скрючивал пальцы, словно обжигаясь.
Присказка про братьев была излюбленной у прогрессоров, ибо эти писатели-фантасты предвидели ситуацию с агентами влияния в других мирах. Впору их на самом деле делать святыми.
Наёмница вздохнула и закрыла глаза. Её совершенно не беспокоил неупокоенный дух. Наверное, и мне не стоило переживать, но привычки терпеть присутствие потусторонних не имел, уж извиняйте.
— Второй постулат прогрессорства. Не давайте голодному рыбу, не давайте ему удочку, сделайте на его глазах инструмент и примените его. Раздача технологий и высокотехнологичных орудий на халяву приводит к эффекту «святого карго», когда дикие народы вместо развития начинают молиться вертолёту с гуманитарной помощью и не хотят ничего делать сами. А если лишить их даваемого блага. Воспринимают это как оскорбление и личную обиду. «Вы должны нам!», — будут кричать они. Единственное исключение — это плата за что-то нужное. За товар, за услугу. И даже тогда технология изготовления не должна давать им явные преимущества над другими народами.
— Хватит молиться, — широко зевнув, протянула Катарина. — Спать пора. Завтра долгий путь. И боги уже спят и не слышат молитв.
Я промолчал, кинув ещё одну веточку на угли. Было полное ощущение, что я не в своей тарелке. Сперва мне путешествие казалось лёгкой прогулкой, но сейчас я видел нежить. Сложно назвать это нестрессовой ситуацией, несмотря на подготовку.
— Третий постулат прогрессорства: «Трудно быть богом». Поэтому даже не старайся. Всё то, что кажется тебе диким и отвратительным — сугубо их выбор. Чти и свои традиции, и чужие, пока они не коснулись именно тебя.
Глянув сперва на глубокое чёрное небо, а потом на закутавшуюся в серое шерстяное одеяло наёмницу, потёр лицо и встал. А чем я хуже? Эта не дрыхнет без забот, и мне не стоит.
С такими мылами я достал из сумки зубную щётку, полукруглую коробочку зубного порошка и флягу с водой и отошёл к кустам. Я прогрессор и должен быть примером, а порошок нам рекомендовали, как самое наглядное средство пропаганды. И ещё рассказали, как его приготовить, чтобы мы всем это могли поведать. Конечно, моя пятая точка, обращённая к клацающему челюстями мертвяку, делала вечернюю зарядку в виде сильного жим-жим при каждом шорохе, а мурашки устраивали забеги вдоль спины, но я старался не думать об этом. Наоборот, я же супер-пупер нагибатор, отважившийся пуститься в путешествие по чужой планете в компании боевой баскетболистки. Весь мир будем мой.
А воительница глядела на меня лёгким прищуром, медленно моргая. Лицо не выражало совершенно ничего, хоть прямо сейчас кино про женскую версию терминатора снимай. Даже глаза в свете костра горят красными огоньками. Интересно, что у неё на уме? Уж явно не куклы и плюшевые мишки. Наверное, считала, сколько денег отвалят за эту прогулку.
Окончательно уверившись в том, что нежить так и будет ходить вдоль невидимого круга, я показал скелету средний палец и достал из сумки бритвенный станок с остальными приблудами, то есть мылом и помазком для бритья. На этот раз наёмница нахмурилась, вглядываясь, как я взбил в мыльнице пену и начал наносить вспененное мыло подбородок. Бриться без горячей воды-то ещё удовольствие, но больше этого я ненавидел скрестись сонным с утра. Лучше уж с вечера морду почищу на ощупь.
— Это зачем? — тихо спросила Катарина, приподнявшись на локте.
— Ну как зачем? — пожал я плечами. — Если не сделаю этот ритуал, то скоро превращусь в обезьяну.
— Ты… оборотень? — неуверенно спросила наёмница и провела тыльной стороной ладони под носом. Она то морщилась, представая меня чудовищем типа Кинг Конга, то криво улыбалась непонятной шутке. Но это вполне естественно, так как местные мужчины имели очень скудный волосяной покров на теле и лице. Три тычинки на морде — уже старческая борода, и ту выдёргивали под ноль. А моя тёмно-русая щетина, которая от природы растёт в виде эспаньолки, будет здесь дикостью. Хорошо, хоть не лезет по сантиметру в день, как у джигитов.
— Ну, если только самую малость, — ухмыльнулся я. — Потом покажу.
Девушка снова неуверенно расплылась в улыбке, а потом вдруг просияла.
— В легендах что-то такое говорится. Что старики народа полупризраков не умирают от старости, а превращаются в седых марьши, проводя остаток вечности в горячих источниках.
Я пожал плечами, но сам поставил себе зарубку в памяти, так как такую легенду раньше не слышал.
Наёмница тяжело вздохнула и повернулась на другой бок, посильнее натянув одеяло. Поглядев на неугомонного мертвеца, я тоже лёг на полиуретановую подстилку, укрывшись синтепоновым одеялом. Уснуть долго не получалось, так отвык спать на свежем воздухе, то одинокий комар делал заходы на дозаправку, видя во мне исключительно место для бурения кровяной скважины, то лёгкий ветер начинал дуть в другую сторону, отчего дым от костра заставлял кашлять и утирать сопли и слёзы, то какая-то мелкая ползучая гадость забиралась под одежду, думая, что я футбольное поле. От таких матчей я чесался и ворочался, но когда наступил тайм аут, всё же вырубился.
Снилась откровенная гадость, что этот мертвец всё же пробрался, но не напал, а встал на четвереньки и трогал моё лицо пальцами, проверяя, оборотень я или нет. Потом снилось, что-то про бесконечную дорогу, по которой я шёл лет десять, но постоянно возвращался к этой поляне, и был я при этом один. Сон резко, как это обычно бывает, сменился другим. Трактир, шум и здоровенная бабища-рудокоп с бешеным лицом отламывает от табуретки ножку и громко кричит: «А сейчас у нас будет секс!»
