— Девушка, у вас минутка найдется? — прогнусавил он радостно в заиндевелую бородку.
— Денег нет, — честно предупредила я, пряча за спину пакет с обедом.
— А не в деньгах дело, а в душе! — важно ответствовал он и уточнил: — Когда вы последний раз беседовали с Богом?
— Привычки разговаривать с самой собой не имею, — буркнула я, натягивая шарф на подбородок.
Вот же встал — не обойти, а крыльцо узкое и скользкое, да и не мне одной в кофейню надо… На крыльцо бодро взобрался мужик без шапки и в расстегнутой дубленке, вынудив нас прижаться к перилам. И нет бы ему уйти, любопытному, а он застрял у дверей, изучая меню…
— С собой? — отмер старичок и недоуменно заморгал.
— Недавно калифорнийские ученые сделали потрясающие открытие — имя Бога звучит как «я», — и неодобрительно посмотрела на тормозного мужика. — А беседы с самим собой, знаете ли, это диагноз.
— Вы хотите об этом поговорить? — оживился мужик в дубленке, приглаживая буйные седые кудри.
Аж про меню забыл, зараза. А впрочем…
— А сколько вы берете?
— Всё зависит от глубины проблемы, — молодцевато подмигнул «мозгоправ».
— Тогда я разорюсь…
— Так что о Боге? — требовательно напомнил о себе старичок.
— Вы проходите или нет? — не менее требовательно вопросили со ступенек.
Мужик, извинившись, скрылся в кофейне, шустро сунув мне визитку, а я просочилась мимо деда с извиняющим: «Простите, на работу опаздываю». И позорно сбежала, поскальзываясь. Нет, ну что за утро…
На работу я пришла вовремя. Пробурчала приветственное, разделась, переобулась в балетки и включила компьютер, ощущая небывалое рабочее рвение. Вернее, безумное желание выгнать прочь глупые мысли, пока они не обросли «обоснуями», пока я в них не поверила…
— Вась, ты здорова? — Валик прищурился.
Видать, на моем лбу висел баннер на манер вчерашнего, но не стебный, а с сакраментальным. «Спасите, я начала новую книгу!» — так сестра «расшифровывала» выражение моего лица в моменты творческих наплывов.
— Не особо, — я открыла рабочую папку.
— Что случилось?
— Мне только что предложили сначала побеседовать с Богом, а потом — подлечить мозги, — объяснила уныло. — Вот и думаю — что насущнее?
Валик предсказуемо хмыкнул и весело заметил:
— И то и другое тебе — только на пользу!
— Спасибо за поддержку, друг, — я запустила проигрыватель, включила испанскую гитару, надела наушники и с головой ушла в работу.
И полдня просидела, не вставая с кресла и тщательно вычитывая все шедевры журналистского творчества. Пока спина не затекла. Зато о птеродактиле забыла. Почти. Сняв наушники и откинувшись на спинку кресла, я потянулась, разминая затекшие шейные мышцы. Откуда же ты взялась, сволочь глючная, на мою и без того больную голову?..
— Вась, ты точно в порядке?
Я вздрогнула и сварливо буркнула в ответ:
— Нет, у меня авитаминоз, ПМС и зимняя депрессия.
ПМС в мужском обществе считался темой священной и не стоящей дальнейших обсуждений, однако же…
— Это от отсутствия личной жизни, — снисходительно заметил Игорь. — Замуж тебе пора, и давно!
— Уговорил. Я согласна, — повернулась к фотографу и благодушно улыбнулась: — Пошли!
— Куда? — не понял он.
— В загс, конечно. У меня и паспорт с собой.
— Так я же женатый… — растерялся Игорь.
— Заодно и разведешься.
— Так я доволен…
— Как тебе мало от жизни надо… — я разочарованно обозрела окрестных мужчин. Мужчины в виде водителя и Игорька живо сползли под столы, а Валик только ухмыльнулся в ответ.
— Вот так всегда, — я придвинулась к столу, — сбагрить все хотят, а брать никто не хочет.
— Карма? — предположил Валик, откинувшись на спинку кресла.
— Мужская трусость, — я сурово нахмурилась, пролистывая рекламный текст. — А ещё удивляетесь — почему я живу одна, а секс — только на работе и с работой…
— Эротику читать будешь? — оживился он. — Давай вслух!
— В новом свинокомплексе, который два месяца назад открывал лично губернатор области, нынче пополнение — там родилось тридцать поросят, — прочитала я с выражением. — И благодаря новому оборудованию уже через месяц ожидают следующий солидный приплод. Интересно?
— Да ты извращенка!
— За это мне и платят, — я надела наушники.
Так, спокойно, я сдаю номер. Всё лесом, включая птеродактилей. Работу закончу — и хоть трава не расти… За вычиткой я сгрызла булочки и допила остывший кофе. Муза, сидевшего на мониторе, успешно игнорировала, хотя руки чесались. Но я всплеск вдохновения использовала примитивно — сосредоточилась на редактуре. И удачно перенаправила поток творческой энергии с одного текста на другой, с создания на «причесывание». Благо, повод забить на крылатого паршивца был серьезный.
При одном взгляде на Муза вспоминалось сумасшедшее утро, а мысли о собственном безумии отрезвляли лучше ледяного душа. Я всегда боялась спятить. Наверно, поэтому так мало писала, закрываясь от творчества, «засушивая» перспективные идеи на стадии обдумывания, запирая их в блокнотах. Свои прежние книги я дописывала без Муза, ведь его присутствие решало немногое. Он подталкивал, мотивировал и дразнил, он был необходим на первоначальном этапе придумывания — без него образы приходили нечеткими и непонятными. А вот работать над книгой я могла и без него. Но выбрала не писательство, а офисные посиделки. Потому что боялась спятить, заблудившись в выдумках, подменив реальность фантазией. Всегда боялась.
Тексты кончились неожиданно и быстро. Закрыв последний файл, я оглядела кабинет. Санька с Игорем уже успели уехать на съемку, а за спиной Валика мельтешил Гриша и, тыча пальцем в экран монитора, командовал, куда какой текст заливать и откуда брать нужные фотки. Я сползла по спинке кресла, прячась за свой монитор, и уткнулась носом в шарф. Муз дрябнул коньяка и подмигнул. Я внутренне застонала. Как не вовремя…
Впрочем, он вместе с вдохновением всегда приходил не вовремя. И его появление напоминало погружение в сон. Моргнул — и провалился в темноту, сделал шаг — и вокруг взметнулись образы. Открыл глаза — и увиденное, прежде сокрытое, слилось с реальностью. И в часах с кукушкой живет не сломанная механическая птица, а юркий домовенок. А в водопроводных трубах обитают мелкие водяные феи. И, помнится, в детстве я нарочно смывала в раковину остатки пищи, чтобы их подкормить. А в ванной… Я невесело улыбнулась. А в ванной на потолке спит красный птеродактиль. И почему-то в существование незримого, тех же водяных фей, верилось легче…
— Вась?
— У меня обед! — огрызнулась я. — Гриш, не трогай меня пять минут, а?
