Я натянула на плечи шарф и закрыла глаза. И проклятый сон, испортивший мне ночь, встал перед мысленным взором. Снова. Приснится же такое… Я словно наяву увидела бледное лицо незнакомого мужчины, накрываемое тенью. И ядовито-яркие аметистовые глаза, горящие недобрым огнём. Ужас… Увидишь — проснёшься в холодном поту. Собственно, поэтому я и проснулась посреди ночи. Чтобы после проворочаться до утра и зверски не выспаться. Опять. Сколько раз я видела его прежде?.. Не знаю. С детства.
— Вась!..
— Отвяжись, симулянт недобитый, — проворчала я.
— Почему недобитый? — Валик с интересом выглянул из-за монитора.
— Потому что бить тебя надо. За то, что притворяешься, будто работы нет, и других от дел отвлекаешь! — отрезала я.
— Да брось, — хмыкнул он, — спать на работе — это не дело. Всё равно ж не дадут.
Я вздохнула. Вот не было бы этого приснившегося мужика, чтоб ему икалось… А всё равно бы не выспалась. Творческому человеку всегда не до сна. Если, пропадая на нетворческой работе, он будет еще и спать, то когда ему писать книги? И придумывать. И обдумывать. И…
— А давай в «Страйк», а?..
— Не отстанешь же? — уточнила я, пододвигаясь к столу.
— Разумеется, — улыбнулся Валик.
Вопьётся клещом — по гроб жизни не отстанет… Знаем, плавали.
Журналисты с утра носились по конференциям и прессухам, и в редакции царила непривычная тишина. Впрочем, не пробьёт и двенадцати, как коридоры наводнят смех, споры и дребезжащий голос шефа. Запуская игру, я покосилась на дверь. Мы сидели в проходном кабинете, через который в свои пробирались и журналисты, и редактор. Тот, к слову, пока еще тоже носа не казал, запершись у себя. Видимо, досматривал последние сны.
— Поехали?
— Угу…
Нет ничего лучше утреннего «Страйка», если впереди — бесконечно долгая рабочая неделя. В течение которой хочется либо застрелиться, либо кого-нибудь убить. Кого-нибудь конкретного.
— Вась, снайпер на крыше!..
— Прикрывай, я вперед!
— Зачищаем коридор и налево!
— Эй, внимательнее, чуть меня не пристрелил!
— А-а-а, так это ты? Так вот ты где прячешься… Вась, это, по-твоему, засада? Тебя тут даже слепой заметит. Споткнувшись.
— Работать, бездельники!.. — шеф на наши азартные крики соизволил высунуться из кабинета.
— Сам туда иди! — заявили мы в один голос, не отрываясь от игры.
— Бездельники… — проворчал редактор, поправляя очки.
Мы проигнорировали его выпад, напряженно следя за ходом игры. Шеф ушёл к себе, громко хлопнув дверью. И пусть себе поворчит, ему полезно. Глядишь, сейчас выпустит утренний пар — потом меньше будет кипятиться.
— Всем привет!
А вот и первая утренняя ласточка. Вернее, сорока, несущая на своём хвосте последние городские сплетни. Анютка влетела в наш кабинет, на ходу снимая шубу. Ощутимо повеяло вьюжным морозным полуднем. Я закуталась в широкий шарф и зябко съежилась. И здесь не согреться…
— И тебе всего хорошего, — отозвался Валик, а я, поддакивая, кивнула.
— У-у-у, а вы чего такие кислые? — Аня сняла шапку, задорно тряхнув короткими тёмными кудрями, и улыбнулась. — Шеф с утра не в себе?
— Да нет, и в себе, и у себя, — буркнула я. — Это просто понедельник…
— Дурные стереотипы, — прокомментировала она и присела на край моего стола, — дело в людях, а не в понедельниках. Кстати, Вась, мне не терпится поделиться с тобой последней сплетней. Помнишь, я в четверг ходила на прессуху в горсовет? Так вот, представляешь, они же так и не приняли поправки к закону, а вместо этого…
И понеслось. Анюта трещала без умолку, спеша поделиться последними вестями с полей. На ее звонкий голос из кабинета выглянул шеф. Я внимала новостям без энтузиазма, Валик — рассеянно, а редактор — с любопытством.
— В общем, мне теперь с их дурным законом еще неделю в горсовете дневать и ночевать, — резюмировала она и, спохватившись, встала: — Ой, что это я!.. У меня же еще две статьи не написаны!
— Вот именно! — нудно встрял шеф. — Рекламщики тебя обыскались, срочно требуют статью про мелькомбинат. До вечера заказчикам нужно выслать верстку.
— Меня нет! — и Аня скрылась в своем кабинете, прихватив шубку.
Редактор перевел тяжёлый взгляд на нас:
— Наигрались?
Я же про себя отметила, что его песочного цвета вельветовый костюм очень выгодно сливается с желтыми обоями нашего кабинета. И так просто не замечать, что он здесь…
— Так ты бы хоть работу дал, — вздохнул Валик.
А пиджак кое-как сходится на солидном пивном брюшке…
— В твоей почте давно лежат три макета на верстку. Как сверстаешь — позовешь, прикинем объем и начнем делать пятую полосу.
И лысина забавно блестит, особенно во взъерошенном обрамлении рыжеватых вихров…
— Василиса Батьковна!
— А? — я оторвалась от созерцания потолка.
— Десять текстов, из них три рекламных. Уже в папке на вычитку. Живо!
Я послушно придвинулась к столу.
— Добрый день, коллеги! — в кабинет ввалился Игорь, наш фотограф. — Ух, как же там холодно! Вась, я твои фотки обработал, с тебя бутылка! Сейчас посмотришь?
— Нет, потом, — с сожалением отозвалась я. — Текстов накопилась куча…
— А-а-а, ну просвещайся, — и он, повесив в шкаф пуховик, рухнул в свое кресло. То жалобно скрипнуло.
Мы с Валиком переглянулись и выжидательно уставились на Игоря, вернее, на его кресло. Месяц назад мы поспорили, что несчастное кресло однажды-таки не выдержит и развалится. Игорьку, как он сам говорил, не хватало трех сантиметров до двух метров роста и трех килограммов до ста кило веса. И я предположила, что его кресло не доживет до Нового года, а Валик — что оно сломается сразу после каникул. Кресло же пока упорно «жило», а стоявшая на кону бутылка коньяка с каждым днём уплывала от меня всё дальше. Впрочем, до Нового года ещё почти две недели, и чем чёрт не шутит…
Не обратив внимания на наши взгляды, Игорь включил компьютер и принялся разбирать кофр, выгружая на стол аппаратуру. Мы с другом снова переглянулись и занялись каждый своим. Впрочем, сосредоточиться на работе не получалось — редакционный народ прорвало. Журналисты приходили один за другим, а из их кабинета доносились то удивленные восклицания, то споры, то хохот. Водитель Санька, прибежав с мороза, юркнул за свой стол и оттуда заговорил с Игорем о жутких холодах и утренней возне с отмерзающей машиной.
Я заткнула уши в тщетных попытках сосредоточиться. Всего нас в кабинете сидело четверо. Мы с Валиком стол к столу в одном углу, Санька — другом, Игорь — в противоположном ему. Фотограф давно мечтал перебраться к журналистам в их «клоаку», чтобы не мозолить глаза шефу, но там не было свободных мест. Что, впрочем, не мешало ему переговариваться с журналистами через кабинет. Как, например, сейчас. Он оживлённо спорил с Анютой, выглядывающей из-за двери, шеф отчитывал Саньку, перекрикивая бас Игорька, Валик что-то бубнил себе под нос… Обстановка накалялась с каждой минутой, пока…
