— Иду!
Толкая перегруженную тележку, я устремилась к пятой кассе.
Валик, увидев меня, вытаращил глаза:
— Куда тебе столько?!
— Зимовать.
— А ведь художник должен быть голодным…
— Вот пусть художники и голодают, — отозвалась невозмутимо. — А я — работник прессы. Я же злая, когда голодная. Знаешь, что такое злой корректор? Вот и не знай дальше. Нервы надо беречь.
Кассирша уставилась на меня недоверчиво. Я легкомысленно улыбнулась в ответ и принялась выгружать на ленту продукты. Сразу видно, она не замужем, живёт в доме с лифтом и сидит на диете. И кроме пары йогуртов и яблока ничего домой не тащит. А я привыкла питаться нормально, тем более не на югах живем, где одной мандаринки хватает. А моё «нормально» — это на пятый этаж пешком с десятью кило в десяти пакетах. А на машине да при мужчине почему бы не закупиться впрок?
— Я это не утащу… — сипло сообщил Валик.
— Конечно, утащишь, — я быстро раскладывала продукты по пакетам и складывала последние в тележку. — В три захода.
— Вась, а Вась… — его голос стал угрожающим.
— Хорошо, — согласилась я, сдувая с глаз чёлку и поправляя шапку, — в четыре.
Кассирша посмотрела на него с сочувствием.
— Ладно, соседа позову и сама напрягусь, только не ной, — смилостивилась я.
Этого мужская гордость не стерпела. Валик отобрал у меня тележку и устремился на выход — перегружать покупки в машину. Я расплатилась и побрела следом, поглядывая по сторонам. Продукты куплены, дело за…
— Домой? — друг появился рядом.
— Ты уже?.. — удивилась я. Так быстро?.. — Не, домой рано. Ещё подарки.
Родителям, Альке и ее семейству… А больше и некому. Я взяла Валика под руку и пристала с ножом к горлу: что подарить? Он долго мялся и набивал себе цену, а потом заявил, что хочет новое литьё и планшет с каким-то навороченным андроидом. Я молча показала ему дулю. Друг грустно вздохнул и согласился на новую обложку к старому планшету плюс триста рублей к карме — на игровое приложение.
В магазине было тепло, и уходить не хотелось. Витрины сверкали огоньками и мишурой, повсюду висели ёлочные венки и гирлянды, а на первом этаже ряженый Дед Мороз зазывал ребятню на конкурсы. Точно. Новый год. Корпоратив же. Значит, тряпки.
— Куда?..
— Платье надо, на корпоратив. Я в прошлогоднем не пойду.
— Угу, сначала платье, потом — туфли, потом — серёжки, — забрюзжал он сварливо, — а потом — ни чулок нет, ни помады, а все трусы — не того цвета.
— Не нуди, и тебе костюм купим, — утешила я.
— Зачем?
— Затем. Ходишь, как бомж, в одних и тех же джинсах. А у нас, между прочим, ресторан будет. Хоть на корпоратив раз в году приди в костюме, как приличный человек. Удиви общественность.
Валик озадаченно притих, и я затащила его на эскалатор. И, пока мы поднимались на третий этаж, рассматривала потолок. Прозрачный купол, снаружи запорошенный снегом, изнутри украшали новогодние гирлянды и почему-то китайские фонарики — крупные, яркие, блестящие. И на мгновение почудилось, что один из них шевельнул… крылом. Я моргнула. Нет, брежу, никто там не шевелится… Сошла с эскалатора и вновь уставилась на потолок. Нет, точно никого. Просто… игры разума. Так, а мысли о птеродактилях я вообще хотела оставить дома, и мне это почти удалось. Короче… платье!
Друг за тряпками идти отказался, гордо удалившись в магазин техники. Я зашла в проверенный бутик и взялась за дело. Признаться, ненавижу магазины. Поэтому знаю все злачные места и нахожу необходимое очень быстро. Шарахаться целый день по двадцати бутикам, перемеряя всё подряд, — не мой стиль. Времени жалко. Я лучше полглавы напишу.
Я перебрала все варианты и неожиданно выбрала красное платье. Кажется, без птеродактилей — никуда… Не люблю красный цвет, но в этом что-то есть… Платье село идеально. Я повертелась перед зеркалом. Силуэтная модель, юбка чуть выше колена, рукав три четверти… Беру. И, кстати, прав зануда — туфли тоже надо. А если честно… домой совсем не хочется. Там, конечно, Баюн и ёлка, но сильнее домашней привязанности — чувство нереальности и ненормальности. А здесь… Здесь ощущение реальности так сильно, что я почти забыла… Почти.
Расплатившись, я отправилась в обувной салон. В кино ещё, что ли, сходить? Там как раз премьера очередных «Ёлок» стартовала. А мне первые два фильма очень понравились, особенно лыжник со сноубордистом. Креативные ребята. Помнится, Валик после просмотра тоже предложил «обновить» лестничные пролёты и заодно свой сноуборд, но остался непонятым. Уж что-что, а чувство самосохранения у меня гипертрофировано до паранойи, и на сомнительные авантюры я никогда не соглашалась.
Кстати, а вот и он. Выполз из магазина техники, и по мечтательной физиономии видно — новый планшет таки купил. Испортить ему настроение костюмом или пожалеть?
— А пойдём в кино? — предложила сходу.
— На каникулах сходим, у меня ещё дел по горло, — обломал Валик, забирая у меня пакеты. — Платье купила? Тогда сворачиваемся.
— Но…
— Вась, у тебя совесть есть?
— Глупый вопрос, — я остановилась у витрины и надела шапку. — Теоретически есть, но зимой она мигрирует туда, где теплее, светлее и вкусно кормят.
Жить бы здесь осталась… Реальность бьёт ключом, повсюду — позитив и праздничное настроение, и никаких глюков… Но друг прав. Наглость, конечно, второе счастье, но совесть — тоже полезна и нуждается в периодических тренировках.
Из торгового центра я вышла с тяжёлым сердцем и нехорошим предчувствием. И по дороге домой последнее лишь усилилось. Чёрте что… Надеюсь, сегодня всё обойдётся без голых гостей.
Пока Валик мужественно таскал наверх мои покупки, я поставила вариться пельмени, вскипятила чай и достала подставку. Пихта как раз успела оттаять, и по квартире расползался густой еловый аромат. Я принюхивалась и балдела. Обожаю! И дома сразу уютнее становится. Украшу ёлку и хату, приберусь… Легче не станет, но небольшая смена обстановки наверняка пойдёт на пользу.
Из последнего «рейса» друг вернулся крайне недовольным, хотя даже не запыхался и не вспотел. Про лыжников не скажу, но сноубордисты точно непобедимы. Подумаешь, трижды сбегал туда-сюда… Он на склон с «бордом» под мышкой дольше лезет, сам же хвастался.
— Ёлку где ставить?
— Может, поедим сначала?
— Потом. Где?..
Свободный угол был только в кабинете, у окна. Ёлку доводили до ума и устанавливали с торжественными матами. Вернее, я мудро молчала и стояла в сторонке. Меня папа с детства приучил: хочешь помочь мужчине — не мешай. Не лезь под руку, молчи и трепетно сочувствуй каждой ссадинке. И отвёртку быстро подавай. И ножовку. Желательно по наклону спины угадывая, какой именно инструмент нужен. И фиг с ними, с пельменями, пусть хоть сгорят. Будь рядом, слушай, сочувствуй и угадывай.
