— Так нормально?
— Нормально.
— По-моему, кривится…
— Нормально, Вальк. Иди мой руки, и на кухню. Пельмени сварились.
Ещё бы их от дна кастрюли отскрести…
— А «отвёртка»?
— А ты за рулём.
— А мой коньяк?
— Не твой, а мой! Нету его.
— Вас-с-ся…
— Не шипи. Муз выпил, — я смутилась.
Валик недоумённо поднял брови:
— В смысле?
— Ты же знаешь, я не пью. Мне понюхать хватает, куда мне одной бутылку… Муз, говорю, выпил. Я про него рассказывала, помнишь, страшный такой и… с крылышками…
Друг красноречиво закатил глаза. Я смутилась ещё больше. Вот, врёшь — и все верят, говоришь правду — и считают сумасшедшим. Валик посмотрел на меня иронично и явно хотел сопоставить вслух моё творчество, особенности Муза и собственно мою личность. Но воздержался.
— Ладно, я поехал.
— А пельмени?
— Сама отскребай.
Я невольно улыбнулась. Заглянула на кухню выключить печку и убрать с плиты кастрюлю и удивленно остановилась. Баюн к корму даже не притронулся. И опять не вышел меня встречать. Уж не заболел ли?..
— Баюн, кис-кис! — я устремилась в спальню. Он часто спал на постели, но… — Баюн, ты где?
— Кого зовешь? — Валик прислонился плечом к стеллажу.
— Кота, — я улеглась на пол и заглянула под кровать.
Оттуда зашипели, и зеркально сверкнули луны расширенных зрачков.
— Баюн, а ну, вылезай! Не то сама достану! — я распласталась по полу и протянула руки.
Кот громко зашипел, царапнулся и попытался удрать, да не успел. Я ухватила его за задние лапы и выудила из убежища. И попыталась взять на руки, но Баюн опять повел себя ненормально. Уставился на Валика, взъерошился, прижал уши и… зарычал — утробно, нервно.
— Ты чего, кис?.. — я обняла его, ощущая пробегающую по тельцу крупную дрожь. — Баюш!.. Ну, перестань… — и почесала кота за ушком.
Баюн дёрнулся и снова зашипел.
— Ну вот, опять… — Валик поморщился, холодно глядя на извивающего в моих руках кота. — Начинается…
— Да он нормально к чужим людям относится, — растерянно отозвалась я, отпуская кота. Он шустро скрылся под кроватью. — К родителям, к Альке… Никогда не прятался и не шипел, наоборот, знакомиться выходил и на колени забирался подружить… В чём дело?
— Не только у людей аллергия на животных. Бывает и наоборот, — пожал плечами друг. И пожаловался: — Я уйду отсюда или нет?.. У тебя не хата, а болото, как зайдёшь — так и завязнешь.
— Если останешься, диван выделю, — пообещала щедро.
— Спасибо, что не коврик в коридоре.
— Исключительно из-за отсутствия оного, — заверила я, вставая с пола.
Валик улыбнулся. Обулся, застегнул куртку и открыл дверь, предупредив:
— Завтра меня нет.
— А мне и сегодня хватило, — я чмокнула его в щёку. — Спасибо, Вальк. И с наступающим.
— Ладно, пока. Не сходи с ума.
Я закрыла дверь и отправилась на кухню разбирать покупки. И, пока рылась в пакетах, наконец обратила внимание на одну странность. Валик, здоровый до чёрной зависти, уходил бледно-зелёным и осунувшимся. А ведь даже похмельем не болел никогда… Я сунула в морозилку куриное филе, сполоснула руки и побежала за сотовым. Позвонила, но он не взял трубку. Значит, уже в дороге. Он ненавидел говорить по телефону и рулить. Значит, перезвонит. Если не испугается, что я опять к нему с костюмом пристану.
Закончив с покупками, я переоделась в домашнее, постирала платье, включила музыку и взялась за уборку. Давно нужно было прибраться, да всё руки не доходили. А после ёлки — сам бог велел.
Я расставила по подоконникам пышные еловые букеты. Тщательно пропылесосила ковры и пол, вытерла пыль и полила цветы. Глотнула чаю и на разогреве взялась украшать ёлку и квартиру. Завтра лень будет, да и хочется уже выключить свет, зажечь гирлянду и ощутить новогоднее настроение… Прицепила к гардинам мишуру и дождь, украсила букеты. Да, у меня праздник.
На шуршание коробок и пакетов из-под кровати выполз Баюн. Обнюхал мишуру и отправился исследовать квартиру. Изучил зачем-то каждый угол и подозрительно покрутился в коридоре.
— Баюн! — я спустилась со стремянки и села на пол, похлопав по коленкам: — Не сердись! Иди сюда! Кис-кис-кис!
Кот призыв проигнорировал. Удалился на кухню, похрустел кормом, взобрался на стол и привычно запрыгнул на стеллаж, затаившись между цветочными горшками. Это называется, «меня нет». Ну, хоть поел. Значит, не болен. Значит, у Валика аура нехорошая, хотя с чего бы? Добрейшей ведь души парень…
Закончив с ёлкой, я убрала оставшиеся игрушки и пустые коробки на верхнюю полку кабинетного стеллажа. Так, теперь в душ. Птеродактиль дрыхнет на батарее, и приятных ему снов. Отгорожусь шторкой. Сколько ж можно трястись и сходить с ума? Потом — пельмени. Переварились, конечно, но съедобны. И на завтра ещё останется, раз Валик побрезговал. Кстати, а ведь так и не перезвонил…
Разогрев пельмени и заправив их сметаной, я налила чай, но толком поесть не успела. Неожиданно решил очнуться второй мой «постоялец». Цветок над канделябром вспыхнул, заискрил, и я едва не подавилась пельменем. Пока кашляла, из искр свился саламандр. В штанах, кстати.
— Добрый вечер и приятного аппетита! Всё хорошо? — осведомился глюк жизнерадостно и сел на табуретку.
— Нет! — буркнула я, с силой втыкая вилку в пельмень. — Всё плохо!
— А что случилось? — фальшиво удивился саламандр.
— Ты!
— Я — ещё не худшее явление в твоей унылой жизни, — он заулыбался и, оглядев украшенную кухню, оценил: — Красиво!
Я сморщилась и отодвинула тарелку. Кусок в горло не идёт… Так, где валерьянка?..
— Чем это пахнет? — принюхался гость и с подозрением огляделся.
— Пельменями, — я пожала плечами. — Ёлкой. Средствами для уборки.
— Не только…
И глюк след в след повторил путь Баюна. Прошёлся по квартире, осмотрел внимательно все углы, потоптался в коридоре и хмурым вернулся на кухню. Разве что на стеллаж не полез прятаться.
— У тебя кто-то был?
— Друг, — я снова пожала плечами и капнула в чай валерьянки. Я спокойна, я абсолютно спокойна…
— Ты ему доверяешь? — он снова сел на табуретку.
— А тебе какое дело? — спросила резко.
Саламандр промолчал и с интересом посмотрел на пельмени. Внимание, Вася, воспитание! Гостей, даже таких странных и незваных, надобно кормить.
— Есть хочешь?
— В этом, — и он кивнул на тарелку с пельменями, — не нуждаюсь. Зажги ещё свечей.
