— Почему ты молчала?
— Так… у вас же отпуск, Таиланд… — оправдывалась я. — А у меня… так…
— Балда интеллигентная! «Зачем я буду вас грузить своими мелочами, да я лучше свихнусь по-тихому!», — передразнила мои заикания сестра. — Я тебе кто, чужой человек?
Я не нашлась, что сказать. Опустила глаза, вздохнула и снова хлюпнула носом.
— А ну, ешь! — с угрозой добавила Алька. — Из-за стола не выпущу!..
Я послушно взялась за остывший суп. Сестра встала, походила по кухне и остановилась у окна. Задумчиво повозила пальцем по стеклу, обводя морозные узоры, похмурилась и вздохнула:
— Не вовремя мы уезжаем… Чувствовала, да не послушалась… — и повернулась ко мне, добавив: — Родителям — ни слова. Вообще у них не появляйся — мама тебя сразу же раскусит. Мне пиши каждый день. Две недели пролетят быстро… Вернусь, и мы что-нибудь придумаем. Слышишь, Вась? Обязательно придумаем!
Я нервно хмыкнула. Да-да, и Валика для компании позовём… Они думать будут, а я… А что я? Я вообще-то из нас троих — фантаст, это мне полагается «что-нибудь» придумывать.
— Аль, не грей голову, — я встала и пошла к раковине — мыть тарелку. — Уезжай и отдыхай, вы сто лет нигде не были. Да и не до меня будет, когда девчонки море увидят. А я справлюсь.
— Каждый раз, когда ты так говоришь, случается очередная ерунда.
Я легкомысленно пожала плечами:
— Да, я блондинка, а у тебя какие оправдания?
— Посуду в гостях не моют — денег не будет, — улыбнулась в ответ сестра. — Тарелку поставь. И пойдём, покажу свою новую работу. Да и старые заодно. Ты когда у нас в гостях в последний раз была?
Летом. Позапрошлым. Да, мне стыдно. Но я же не виновата, что её муж — занудный придурок, который с первой встречи люто меня ненавидит? Ревнует. Или просто сволочь по характеру. Или всё вместе плюс что-нибудь ещё. Он постоянно цеплялся ко мне по мелочам и доводил до белого каления. Я долго молчала и терпела ради сестры, а Гена это понимал и пользовался. Пока у меня не лопнуло терпение.
Я прошла за Алькой по коридору, поджав губы. Неприятно вспоминать, но… В тот день я как раз пришла отпраздновать наш общий с сестрой день рождения и, пока сервировала стол, узнала о себе много интересного и унизительного. Сначала промолчала, а потом отловила Гену на балконе. Сказала, что он козёл, скотина и много чего матерного. И добавила, что если он, сволочь, ещё раз откроет рот, я забуду об образовании, воспитании и чувстве самосохранения. И прокляну. У меня же бабушка — ненормальная ведьма, а я от неё всё унаследовала, от хаты до съехавшей крыши. Гена сбледнул и заткнулся. А я с тех пор в гости не приходила. Встречалась с Алькой и племяшками в кафе, магазинах, парках… Не хочу, чтобы ей пришлось выбирать между мной и мужем. Врагу такого не пожелаешь.
Алька, конечно, обо всём прознала. Извинялась долго и оправдывала Гену «таким чувством юмора». Я смолчала в ответ, а про себя подумала, что долго он с «таким чувством юмора» не проживёт. И найдут его однажды в пригородном леске. В десяти пакетах. И я буду совершенно ни при чём.
— Вот! — отвлек от воспоминаний голос сестры. — Смотри! Хорош?
Я моргнула и прошла за ней на лоджию. Летом Алька рисовала красками, а по зиме — только карандашом. Одно с Геной хорошо — сестру мою любил до одури, любой каприз выполнял. И с девчонками возился по вечерам, пока она работала. И лоджию отремонтировал и утеплил так, что и в минус сорок здесь тепло и уютно. И света хватает.
— Он мне приснился неделю назад, и снится до сих пор. И я не выдержала — зарисовала, — гордо вещала Алька. — Гена сказал, что это лучшая моя работа, что парень — как живой!
Мне поплохело. Среди картин, развешанных по стенам, на этюднике — единственный карандашный набросок. Мой, чтоб его за ногу, герой. Нос прямой, глаза гордые и раскосые с проницательным прищуром, брови вразлёт. Коса в семи узлах через плечо, старый плащ и — тень по правой стороне лица. И чьи-то костлявые лапы над плечами.
— Нравится? — подпрыгивала рядом Алька.
— А глаза потом фиалковыми сделаешь?.. — ответила невпопад. — Светящимися в темноте, да?
— Ну… да, — она посмотрела на меня внимательно. — А ты откуда знаешь?
Я невесело улыбнулась:
— Это мой герой, Аль.
И почему это не удивляет?..
— В смысле? — не поняла сестра. — Герой твоего романа? — и тоже заулыбалась: — Так понравился?
— Да, Аль, романа! — нервно задрожали руки, и я спрятала вспотевшие ладони в карманы лыжного комбинезона. — Только не того, о котором ты говоришь! Он — из моей книги, один в один! И я тоже после сна начала о нём писать! Неделю назад, Аль! Ровно в прошлое воскресенье приснился! А в понедельник я села писать! И понеслось!
Сестра прикрыла глаза, посопела и бранно высказалась. Посмотрела на меня искоса, извинилась и добавила, матерным и общеизвестным. Я молча кивнула, соглашаясь. Слов не было. Даже нецензурных. Всё этим портретом сказано. Один сон на двоих — яркий, живой и такой заразительный, что мы обе не удержались.
— Неслучайно все это… — констатировала Алька. Посмотрела на меня исподлобья, покусала нижнюю губу, вздохнула и выпалила: — Вась, а дай я символы с твоей щеки перерисую, а? Для завершения картины!
Я фыркнула, кивнула и пошла в коридор к большому зеркалу. Творческая личность — это… творческая личность. Она всегда будет мыслить иначе, чем простые смертные.
— Так, если у тебя слева, то у него — справа… — сестра, глядя на моё отражение, быстро чертила в блокноте.
А, ну да, тонкости зеркального отражения… Я призадумалась. К нам он явился с тенью за спиной и на лице — справа. Значит ли это, что я пишу… прошлое? На портрете-то и во сне тень уже была — и как раз закрывала собой узоры инициации. Значит, он достиг своего и добыл вожделенную тень. А я-то в каждом сне переживаю за него, как за себя… И хватит его «убивать», всё равно он мне не по зубам.
Я хмыкнула. Белый-белый, совсем горячий… Однако вопрос. Если он всего достиг, то что хочет рассказать? Зачем доводит меня до полуночных «обмороков»? Если следовать сюжету, то получается конкретный экшен с единственным вопросом — быть или не быть? Но зачем?.. Зачем он переливает из пустого в порожнее, зачем повторяет страшный пройденный путь, зачем рассказывает о нём и показывает?.. И поймала себя на странной мысли: я думаю о нём… как о живом человеке. Который реально существует «где-то там» и зачем-то очень хочет достучаться до нас здесь…
От размышлений отвлёк звонок. Алька отложила блокнот и достала из кармана халата сотовый:
— Алё? Как, уже едете? — удивилась откровенно. — Зная твою маму, я думала, вы ночевать останетесь… Ах, она болеет? — сестра злобно сощурилась. — Ах, с температурой? Ну, с-с-с… с-с-спасибо ей, если девочки заразятся! Очень вовремя! Лазарета нам на пляже не хватает! Вернётесь — пойдёшь за противовирусными! Затем! Чтобы не заболели! Через полчаса? Нет, ещё не собралась! Что значит, «опять с Васькой пью»? Не с Васькой, а без неё! Так, ладно. Дома поговорим, — резюмировала зловеще.
