Не помогло. Его взгляд опять стал страшным, но пятиться я себе запретила. Вот покажу, что боюсь… и лови потом. Его. То есть меня.
— Между прочим, — добавила осторожно, — я пытаюсь понять, что ты всё сделал… правильно. И ты тоже… попытайся понять. Для начала.
— Попытаться, говоришь? — из его глаз выплеснулись сгустки тьмы. Тёмно-синими чернильными кляксами растеклись по смазанному лицу и сползли по шее. Спустились на плечи и липкими щупальцами обвили мои руки.
У меня сдали нервы. Я испуганно икнула и шарахнулась в сторону. Попробовала, вернее. Ненавижу этот их… экшен… Ладони прилипли к его плечам намертво, и Валик опять обхватил меня так, что чуть не раздавил.
— Обещанная страшная месть? — предположил он задумчиво.
— А чего ещё от меня, бяки-буки, ждать? — огрызнулась я. — Конечно, я же только гадости делаю… Отпусти!
— А как же обещанное удовольствие? — зловеще сощурился.
А вот… не в платье я!.. И вообще… Я взъерошилась:
— А цветы? — и по дурной голове до кучи… — А траурный венок из этой гадости изобразишь — с ним на шее и уйдешь! — у меня опять перемкнуло все инстинкты. — Далеко и навсегда! Рискнёшь здоровьем?
Он улыбнулся. Ослабил хватку, и тень развеялась, как дым на ветру. Открывая обычное человеческое лицо, без привычной мазни. Чёрт, как все-таки на мать похож… Только рожа больно серьёзная. Сейчас точно что-нибудь пафосное ляпнет. А у меня руки свободные…
— Вась, — Валик себя не посрамил и моих ожиданий не обманул, — видишь, каким я ста…
И получил по шее. Душевно, ибо хотелось долго. А желаниям надо давать выход, и мечты непременно должны сбываться, да. Я потёрла ладонь, а Валик — затылок. И снова улыбнулся, мазохист. Поднял с пола помятый цветочек, вручил торжественно, наклонился ко мне и поцеловал. Я снова вцепилась в него, и пусть только попробует слинять… Но он не возражал. Обнял крепко, и на пороге кухне мы зависли надолго. Пока не хлопнула дверь подъезда. Дом вздрогнул. Мы — тоже.
— Ждёшь кого-то? — Валик враз собрался и напрягся.
— Н-нет… — я растерянно обернулась, посмотрела на пустой коридор и прислушалась. Шагов не слышно…
— Но идут к тебе, — он посмотрел на стену кухни так, словно насквозь видел. А может, и впрямь видел. — Встречай гостей.
— Но я…
— Иди-иди, — и мягко подтолкнул в сторону коридора.
— Я боюсь!
— «Ни сы», Вась, — и в его ладони вспыхнул клубок синих искр.
С минуту ничего не происходило. А потом в дверь тихо… поскреблись.
— Открывай, — скомандовал он. — Там нет ничего страшного.
— А это тебе зачем?
— Шокер? На всякий случай.
В дверь снова поскреблись. Вдумчиво и требовательно. И… заскулили. Тоже требовательно. Я собралась с духом и открыла. На площадке, в полосе света, сидел пёс. Мелкий и вислоухий, чёрный, как ночь, только глаза… жёлтые. И смотрел на меня, склонив голову набок, так, что… Болезненно остро вспомнился Баюн. И… бабушка.
— Привет, — я присела и попыталась улыбнуться. — Что же ты так долго?..
Пёс посмотрел загадочно на меня и неодобрительно — на Валика. Тот поспешно спрятал колдовской огонь за спину и вежливо улыбнулся. Пёс, сильно хромая, перебрался в коридор. Замёрзший, тощий, облезлый, задняя лапа поджата, глаза гноятся, но на квадратной морде — упрямство. Всё равно дойду…
— Вась, лезь в интернет и ищи ветеринарку с круглосуточной работой, — Валик присел рядом и посмотрел на пса. — Помыть — и в больницу.
Гость, вернее — гостья, глянула на него пронзительно, но агрессии не проявила. Только обнюхала быстро и забралась на подставленные руки. У меня отлегло на сердце. Всё, точно ничего враждебного…
— Ты же зверьё не любишь, — я пошла за ними в ванную.
— Это оно меня не любит — сущность чует. А я не люблю навязываться, — добавил красноречиво.
— Ну, извини!.. — покаялась на всякий случай.
— Ну, не знаю…
— Хватит меня провоцировать! Я всё сказала!
— Нет, не всё.
— Обойдёшься! Чего ты хотел за один цветочек?
Он фыркнул. Пёс из ванной — тоже. И у него, вернее — у неё, тоже глаза синеют… Надо собираться на инициацию, коли так. Опять же, саламандры…
— Я — за машиной, — сообщил Валик деловито и быстро сполоснул руки. — Через час буду, и поедем, — и, походя, привычно чмокнул меня в щеку.
— Запасные ключи — в комоде, — крикнула я, включая душ.
Входная дверь закрылась. Я осторожно помыла собаку, завернула в покрывало и отнесла в гостиную на диван. Кстати, час — так час. И перекусить успеем, и…
— Я-а-а… ик… тут, — сообщил Муз, закладывая крутой вираж верхом на бутылке. Физиономия — синее некуда, конечности мелко трясутся, но голос решительный.
Ещё один неисправимый… И вся творческая нечисть — в полном составе. Я покормила пса, сваяла бутерброды и села за комп. Раз сегодня такой день… Сам бог велел закончить все дела именно сейчас. Чтобы не осталось никаких «хвостов». А инициация, как я поняла, штука быстрая.
Файл знакомо мигнул, открываясь. Муз плюхнулся на стол, обнялся с Варюшкиной вышивкой и нахохлился. Я заправила за ухо прядь волос, перечитала последние строчки текста и собралась с духом. Опять. В который раз на дню. Написанное никоим образом не касалась недавних событий, разве что… Именно с них все и началось. С того момента, как «герой» позвал, я откликнулась и начала писать, открывая окно в Полночь. И дядя Боря увидел знак инициации, и понеслось… И слава богу, что не в рай.
Муз шевельнул крыльями, и я как наяву увидела светящуюся комнату и «героя», читающего надписи на стенах. Да, и хорошо, что не в рай… Мудрые, конечно, говорят, что всё, что ни делается, — всё к лучшему… Я грустно улыбнулась. Валик, Маргарита Сергеевна, Алька, съехавшие крышей деды… Пожалуй, мудрым опять виднее, чем мне. Но да ладно. Пройдёт время, и жизнь всё расставит по своим местам. А пока… Мои пальцы быстро забегали по клавиатуре, и комната расплылась. И…
…и сквозь сияние проступила вязь слов. Неровные чёрные строчки змеились по стенам быстро и беспорядочно. Горизонтальные переплетались с вертикальными, перечёркивались диагональными, и в точках их пересечения вспыхивала тьма. Вспыхивала, выбрасывая слова в пространство, и чёрные буквы зависали над полом. А на их место уже стремились новые. Легендарная «бегающая» летопись жила своей жизнью и… учила. Выброшенные слова подхватывал человек и вчитывался в них, хмурился, делал выводы и отталкивал слова к стене, получая взамен новые. Прямая спина, светлая коса в семи узлах, лохмотья силового плаща до пола.
Вот и встретились… Опять. «Герой» повернулся, улыбнулся и поднял вверх большой палец. И посмотрел на меня вопросительно и… тревожно. Я кивнула и вернула ему улыбку с жестом. Неделю не спала, но придумала. Как открыть для него окно.
