Мистер Майерс поклонился, взял конверт с бумагами и направился к выходу из библиотеки.
— Надеюсь, ты сделаешь её счастливой! — Выдохнул Грегор, глядя ему вслед.
— А то, как же! — Саймон как-то неприятно улыбнулся и исчез за дверью.
Ну вот и всё. Теперь у него нет никаких дел, до самого конца жизни никаких дел. Грегор почувствовал себя усталым и опустошённым. Ничего не хотелось — ни есть, ни спать, ни читать, ни заниматься исследованиями. Всё потеряло свой смысл. Он верил, что она привыкнет к нему. И ему даже начало казаться, что её привычка перерастёт со временем в нечто большее. Он вспомнил, как она лёгкой поступью проникла в одно серое утро в библиотеку и как они вместе сидели встречали рассвет. Он помнил лёгкую шаль на своих плечах и ласковые прикосновенья к волосам. Он был уверен! Но неужели она притворялась? Просто для того, чтобы усыпить его бдительность?
Он машинально ощупал рукой спинку стула. Шаль висела на ней, сиротливо и одиноко, ЕЁ шаль. Грегор снял её со спинки и погрузил в неё лицо. Она пахла Кеей. Он крепче прижал её к себе. Слёз не было. Глаза оставались сухими. Только сердце плакало кровью и болело. А ещё мучила мысль о предательстве и не давала покоя. Найти бы жену, чтобы спросить один раз, всего лишь раз, заглянув ей в глаза — искренне ли она говорила с ним так нежно и пробиралась в библиотеку с утра пораньше, или это всего лишь часть представления? Подумав об этом, Грегор так сильно сжал в руке перо, которое машинально трогал пальцами до этого, что оно сломалось напополам. Острые осколки больно врезались в ладонь. Он с удивлением смотрел на капли крови, выступившие на коже. Неужели всё что Кея делала — это лишь для того, чтобы усыпить его бдительность? Но ключи от кабинета были у неё. Его жена могла забрать бумаги в любое время.
Грегор уронил голову на руки. Пустота, сомнения, боль жгли его изнутри. На секунду мелькнула, издеваясь, будто бы спасительная мысль — утопить горе в вине. Но перед глазами тут же возник отец. Между попойками он пытался заниматься воспитанием сына, но у Грегора давно и прочно выработалось стойкое отвращение к вину и… к отцу. Его передёрнуло. Как каждый раз при воспоминании об отце. Спасибо дяде. Андриус забирал его из дома, во время отцовских оргий.
В дверь постучали. Грегор вздрогнул. Кому он вдруг понадобился? Но стук настойчиво повторился.
— Войдите! — Тихо и хрипло произнёс он. Слова словно застревали в горле.
Дверь открылась. В кабинет вошёл дядя. Лёгок на помине.
— Ну, здравствуй! Рассказывай, что случилось.
— Ничего, о чём стоило бы говорить, — Грегор вздохнул. Отчитываться перед дядей было выше его сил. Но откуда он узнал?
— Ну, может быть, тебе и не стоит, но слухи, мой мальчик, надо бы всё же объяснить.
Андриус подошёл ближе. Трость стучала по паркету. Грегор вспомнил, как они ездили с дядей к Друфарсу. В груди словно что-то надорвалось, какая-то ниточка… Он вздохнул, поднял глаза на лорда Эрдариуса и начал рассказ. Всё же дядя заменил ему отца. А выговориться так хотелось…
— И ты, конечно, отдал этому проходимцу бумаги и благородно отпустил свою жену на все четыре стороны, вместо того, чтобы найти её, вернуть и поговорить по душам?
— Я лишь хочу, чтобы она была счастлива, — Грегор усталым жестом поправил очки.
— Счастлива, — передразнил его дядя. — А ты разве знаешь, что женщинам для счастья надо? Благородный дурак!
Грегор промолчал. Дядя тоже молчал и смотрел на него. А потом вдруг улыбнулся и хлопнул его по плечу:
— Дураки — это сила! Не унывай!
Дядя уехал. А не унывать казалось выше его сил. Грегор так и сидел в библиотеке. Весь вечер и всё ночь. Теперь у него ещё много ночей впереди, пустых ночей… За окнами завывал ветер. Метель разыгралась не на шутку. Пригоршни снега бросало прямо в ставни. Как там Кея? Где она? Не случилось ли чего? При мысли об этом, Грегору невыносимо, безумно захотелось её увидеть. Просто найти и посмотреть в глаза. Они не умеют лгать. Надо было спросить её раньше, но он ждал, тянул. Хотя что такое раньше? Время словно бы потеряло свой смысл, а жизнь — своё значение. Но он же не может так сидеть всю жизнь!
Грегор встал и медленно прошёлся по библиотеке. Кажется, он не обедал и не ужинал сегодня. Голова немного кружилась. Может быть заняться тем, что он когда-то любил? Он вернулся к столу и открыл тетрадь с записями. Взгляд равнодушно скользнул по завитушкам драконьеего языка. Завитушки… Так называла их Кея. А вот здесь сидела она… Куда бы он не пошёл в своём доме, ему везде будет чудиться она. Он нигде не скроется… Грегор вздохнул, потом заставил себя сесть за стол и заняться работой, которая уже когда-то заставляла его забыть обо всём на свете и спасала от одиночества.
Постепенно завитушки стали вырисовываться в слова, а слова — в предложения. И когда их смысл начала доходить до Грегора, ему стало жутко. Он словно вживую видел картину упадка драконьего народа. Но и здесь его не оставляла мысль о Кее. Он пытался забыться и не мог, представляя, как он рассказывает об этом ей. Он видел, как воочию, жену, которая, улыбаясь, сидит рядом. Непослушный завиток выбился из причёски. Она прилежно водит пальцем по копиям записей из Ирзади… Но ведь это всё было ложью! Просто для того, чтобы усыпить его бдительность. Или нет… Грегор не знал ответа, и боялся думать об этом, вновь и вновь погружаясь в таинственные знаки на пожелтевшей бумаге.
Как только ночь сменилась бледным рассветом, он поставил точку. Теперь записи были расшифрованны полностью. От смысла открывшегося захватывало дух. Он узнал даже больше, чем хотел. Грегор перечитал записи ещё раз, с начала.
«Мы — драконы северного королевства, последние драконы — Ил’Гаро О Лоал и Айлэ’Гэр Сигинэ начинаем свой рассказ. Приветствие тебе, читающий, кем бы ты не был и где бы не находился! Пусть пребудут с тобой мир, здравие и мудрость. Мы хотим передать свои знания нашим потомкам, дабы они никогда не повторяли наших ошибок.
Мы жили сто сот веков в мире с людьми, бок о бок, делясь с ними мудростью и знаниями. Но вот пришёл день, когда мы должны исчезнуть. Мудрость отнялась у нашего народа и он больше не ведает, что творит. Послушай, потомок, человек ты или дракон, историю падения некогда сильного и мудрого народа. Вот нас осталось двое, но и наши дни сочтены. Союз наш бесплоден, как два иссохших дерева, сплетённых ветвями. Но так не должно было быть. Гордый народ драконов сам угодил в ловушку, и есть ли из неё выход, известно только Творцу и Создателю Мира.
Начало же всему положило то, что мы преступили запрет, начали предавать своих Единственных, Суженых, тех кого выбрали один раз и на всю жизнь. Однажды, одна пара соединившихся предателей (в нашем языке нет названия такому позору, пусть же и тебе потомок он будет неведом) нашла в лесах северной страны, отшельника. Теперь, я доподлинно знаю, что это был обернувшийся в старика, враг всего сущего. Он воззвал к гордости драконов и вопросил — неужто с нашей мудростью мы не можем ещё читать мысли друг друга и людей. Та пара предателей ответила, что они ещё не достигли такой ступени. Тогда старик пообещал им такую возможность, если они отрекутся от своей мудрости, добра, света, всего того, что составляло нашу жизнь, что руководило нами, что было заповедано нам Создателем Мира. Те глупцы согласились. Тогда старик выдвинул одно условие — привести к нему, вглубь леса остальных драконов, тех, кто захочет читать мысли и обладать более огромной силой, чем та, что была у нас до тех пор. Они пообещали ему, и тут же почуствовали радость и лёгкость. Им открылись мысли и чувства друг друга. Но старик обманул — его мысли они так и не смогли прочитать. Но, не смущаясь этим, драконы отправились к своим собратьям, рассказывая всем о чудесном старике, дарующем силу. Они забыли, что силой может наделить один Творец, как и отнять её.
