— Кея, девочка, я была не права. Прости меня. Я даже и подумать не могла, что ты не такая, какой мне всегда казалась. Я всегда считала, что пережила больше тебя и больше многих на этом свете и что мне позволительно делать всё, что вздумается, — кузина помолчала немного, а потом вдруг спросила. — А знаешь, зачем я ехала в Гарлетон?
— Нет, — Кея покачала головой. Слова ещё давались с трудом.
— А мне жить надоело! Я устала от самой себя. Я знаю, что все они, вся высшая знать, все, с кем я общаюсь, мило улыбаются мне на приёмах и говорят комплименты. А за спиной… Знаешь, что они говорят обо мне за спиной? Распутница! Сумасшедшая! Женщина свободного поведения! И это только самые лестные из их эпитетов. И знаешь что, ведь я действительно такая, какой они меня называют. Я распутничаю, лгу, жадничаю. У меня несколько имений и огромное состояние. Да гори оно всё! Если на свете нет ни одного человека, который меня бы любил, никого, кто уважал бы меня за мою душу, а не за мои деньги, зачем мне жить? Я ехала в Гарлетон, чтобы быть в самом сердце бури. Ты знаешь, что бунтовщики рыщут по дорогам? Хозяин трактира боится и нос высунуть за дверь. Это просто слепое везение, что нам они до сих пор не встретились. А самое смешное, что я возомнила себя вершительницей судеб и собралась везти и тебя в Гарлетон, на погибель. Как же! Великая Алисия и глупенькая Келинда у её ног, — кузина безумно расхохоталась, откинув прядь волос с лица. Кея смотрела на неё с жалостью и робостью. Но страха не было. — Но я вижу, ты не боишься меня и не спешишь заклеймить одним из тех слов, что любят бросаться знатные гордецы, — она замолчала, а потом внезапно спросила. — Поедешь со мной? Будешь жить у меня на правах сестры? Вдвоём горе переносить легче. Пожалуйста! — Алисия с мольбой посмотрела на Кею. — Я отменю все балы и развлечения, закрою двери для всяких типов, для кого раньше был свободный вход. Мне так одиноко, Келинда!
Этот крик кузины шёл из глубины сердца, и Кея испытывала соблазн подчиниться. Но быть приживалкой! Жить за чужой счёт и строить свою жизнь так, как угодно кому-то другому… Нет уж! Лучше она будет служанкой, или, может, вернётся ходить по дорогам с Ласси, но только не жить снова в золотой клетке.
— Прости, Алисия, но я не могу. Я должна вернуться в Гарлетон. Хочу забрать кое-какие вещи и попытать счастья. Устроюсь гувернанткой или служанкой где-нибудь в пригороде и буду до конца жизни мужественно зарабатывать себе на хлеб. — Кея попыталась улыбнуться, хотя слёзы стояли на глазах. Она знала, что если вернётся в Гарлетон как разведённая жена, с позором, то весь город будет шептаться и показывать на неё пальцем. Ну уж нет! Пусть они думают, что она где угодно и с кем угодно, но только не здесь! А ещё… Была одна сумасшедшая мысль, последнее желание… Хотя бы одним глазком посмотреть на Грегора, в последний раз. Хотя бы издалека увидеть…
Кузина посмотрела на неё внимательно, а потом вдруг улыбнулась.
— Ты сделала правильный выбор. Я понимаю тебя и даже завидую, но я так не могу, — она вздохнула. — Но по-крайней мере, я могу помочь. Я знаю относительно безопасную дорогу до арстонского монастыря. А оттуда до Гарлетона рукой подать. Посидишь неделю в монастыре, подождёшь, пока волнения утихнут, и отправишься в город.
— Спасибо! — Кея неловко обняла Алисию. Та удивлённо на неё посмотрела, а потом отстранилась и выпорхнула из комнаты.
От жалости до любви
Дарья Ратникова
Пред. часть
1…4
Вперед
ГЛАВА 23
Утро выдалось мрачным, но тёплым. Зима шла на убыль. Да в Гарлетоне она никогда и не длилась долго. Ещё месяц, и потечёт капель, а потом первая зелень проклюнется из оживающей земли, только вот они это уже не увидят. Грегор почти физически ощущал, как накаляется обстановка. Дядя и Друфарс мрачнели на глазах. Дениз и гвардейцы грелись внутри, выставив охрану. И все чего-то ждали. То ли обещанной помощи, которая так и не приходила, то ли нападения. Но ждали и бунтовщики. По редким словам, которыми перебрасывались Дениз и Андриус, можно было сделать вывод, что бунтовщики сгруппировались, посерьёзнели, перестали крушить дома и лавки, и тоже теперь чего-то ждут. Видимо, приказа откуда-то сверху. И это пугало даже больше, чем их слепая ярость.
После завтрака, они все собрались в гостиной. Время тянулось невыносимо долго. Андриус и Друфарс перестали делать вид, что чем-то заняты. Друфарс ходил по комнате, а дядя сидел в кресле, отвлечённо выстукивая тростью некий рисунок на полу. Грегор отошёл к окну и упёрся руками в подоконник. Мыслей не было. Тупая усталость овладела им. Хотелось спать. В ставнях была небольшая щель. От нечего делать он попытался разглядеть сад через эту щель. Окно выходило на задний двор, и Грегор, разочарованный, уже хотел отвернуться, когда заметил странное движение там, где ограда двора примыкала почти вплотную к конюшне. Ему показался человек, там, почти на границе зрения.
— Андриус, посмотри, — отрывисто произнёс он, близоруко щурясь в попытке разглядеть, что же скрывается за окном.
Дядя быстро подошёл и глянул в окно. Нескольких минут ему хватило, чтобы крикнуть:
— Дениз! — гвардеец тут же появился на пороге гостиной. — Нападение со стороны двора и конюшен. Весь отряд туда, живо!
На лице гвардейца мелькнул страх, но он тут же справился с собой, поклонился и вышел. Через пару минут Грегор уже слышал его уверенный голос, отдававший приказы. Дениз не мог сейчас не знать, что идёт на верную смерть. Нападения со стороны заднего двора и чёрного хода никто не ждал, поэтому гвардейцы спешно огибали дом, даря такие драгоценные минуты бунтовщикам. Дядя и Грегор одновременно прислонились к щели в ставнях, чтобы увидеть развернувшуюся трагедию. Бунтовщиков было много, очень много. Горстка гвардейцев Дениза, пусть даже конная, выглядела жалкой, по сравнению с ними. А ещё на это раз у них был лидер, отдававший приказы. Он тоже гарцевал на коне. Что-то в нём показалось Грегору знакомым, но он махнул рукой. Сейчас было не до этого.
Первую атаку гвардейцы отбили. Бунтовщики даже не ожидали такого отпора. Когда несколько человек упало замертво, они заволновались. Но их лидер, гордо и спесиво восседавший на коне, поодаль от них, так, чтобы его не задело случайной пулей, видимо, сказал им что-то такое, от чего они снова пошли в атаку. И на этот раз слаженности в их действиях было куда больше.
Ровный строй гвардейцев поредел. Грегор увидел, как, взбрыкнув, упали кони, увлекая за собой и людей. Некоторые из них так и не встали, навечно оставшись на сырой земле. Его затошнило, в горле словно ком встал. Ничего. Он видел смерть и раньше. Он отвернулся на мгновение, а когда снова посмотрел в щель, слезящимися от напряжения глазами, увидел, как пошатнулись гвардейцы, схлестнувшись с лавиной бунтовщиков.
Теперь огнестрельное оружие было уже бесполезно. Началась рукопашная. Грегор взглянул на дядю и увидел, как тот побледнел, кусая губы. Даже Друфарс подошёл и приник к щёлке, чуть-чуть раздвинув ставни.
