— Нет, — Кея помотала головой. Её мутило от страха, сознание уплывало. Мысль о том, что ей придётся ещё и в кого-то стрелять, была вообще невыносима.
— Ладно. Тогда полезешь на крышу, управлять лошадьми. Не бойся. Я буду рядом. Посмотрю, чтобы в тебя никто не попал. Ну лезь! Что ты стоишь?
В крыше кареты было окошко, которое можно было открыть, чтобы поговорить с кучером. Кея дрожащими руками нащупала засов и потянула на себя. Смазанный засов поддался сразу. Окошко распахнулось. Она сжала до крови губы, встала на лавочку. Алисия снизу подтолкнула её, и она вылезла на крышу. Лошади неслись свободно. Мёртвый кучер лежал на облучке. Главное, не упасть в обморок. Надо было срочно взять поводья и направить лошадей обратно, на дорогу. Карета в любой момент могла угодить в кусты. Кея старалась не смотреть на мёртвого кучера и на улюлюкающих повстанцев. Она наклонилась вперёд и попытлась подхватить поводья. Удалось далеко не сразу. Но когда всё-таки она перехватила их и попыталась направить лошадей в нужную сторону, на крыше рядом с ней уже сидела Алисия.
— Не так! Бери вот тут, пониже и перехвати вот этим пальцем. Правильно. А теперь слегка натяни и поворачивай направо, на дорогу. Молодец!
Кузина уже перезарядила оба револьвера и готова была спустить курок в первого же бунтовщика, который сунется к карете. Но они уже поняли, видимо, что бешено мчащуюся карету, им не остановить. Да, к тому же, ружей у них больше не было. Они только что-то кричали, но желания испытывать гнев Алисии на себе больше не проявляли. У них, скорее всего, не было никакого плана и, встретив отпор, бывшее крестьяне и ремесленники, а теперь гордые революционеры, растерялись. Это и спасло Кею с Алисией. Пока бунтовщики соберутся для погони или следующего нападения, у них есть возможность уехать как можно дальше. Кузина перехватила у Кеи поводья и, отложив револьверы, с куда большей сноровкой взяла на себя управление лошадьми.
— Кажется, прорвались, — деловито сказала она. — До монастыря осталось всего ничего. Если будем скакать так же быстро и без перерыва, доберёмся туда к утру. Но надо быть начеку — бунтовщики могут ещё напомнить о себе в любой момент. Иди-ка ты отдохни. Я пока подежурю.
Но Кея упрямо помотала головой. После всего случившегося больше всего она боялась вернуться в карету и заснуть там одной, чтобы проснуться от стука тела о крышу кареты. Нет уж! Если умирать, то вместе. И она осталась встречать закат вместе с Алисией, которая зажгла фонарь на облучке и чуть-чуть притормозила лошадей. Была небольшая надежда, что теперь они всё-таки смогут добраться до Арстона без проишествий.
* * *
— Гвардейцы-таки подоспели! И, главное, очень вовремя, — выразил общие мысли Андриус. — Что-ж, это замечательно!
Грегор согласился с ним. Они стояли, прижавшись к ставням. Открывать их было ещё слишком рано, пока неизвестен исход боя. Но бунтовщики не выдержили такого напора и, несмотря на приказы своего лидера, побросали оружие и побежали. Капитан гвардейцев отдал, видимо, приказа разделиться. И отряд всадников ускакал в погоню за бегущими бунтовщиками. Грегор обратил внимание на лидера революционеров. Тот для чего-то замешкался, вскинул ружьё, целясь в солдат. Раздался треск выстрелов, один из гвардейцев успел первым. Всадник упал с седла. А Грегор всдруг вспомнил, кого напоминала ему эта спесивая манера держать себя — Саймона Майерса. Неужели этот мерзавец сейчас лежит там мёртвый? Но подумать об этом он не успел. В дверь застучали:
— Эй, вы живы там? Если живы — откройте!
Они бросились отодвигать комод. А потом Андриус распахнул дверь. Гвардеец, стоявший на пороге, даже попятился, увидев двух стариков и его с револьвером в руках. Но потом, когда первое изумление прошло, он видимо узнал лорда и губернатора и с надлежащим почтением поклонился.
— Милорд, сэр, мы очень рады, что вы живы и здоровы. Я Юстэс, служу Правящим Лордам. Гарлетон почти очищен от бунтовщиков. Сегодня-завтра здесь будет совсем безопасно. Отряд из юго-западных провинций, под предводительством Роберта Маркуса будет здесь так же с минуты на минуту.
— Благодарю вас! — Эрдариус сказал это совсем просто, ни капли не рисуясь и не выказывая своей власти. Друфарс стоял молча, скрестив руки на груди. — Можете оставить охрану возле дома и идти.
Юстэс опять молча поклонился и отошёл к своим гвардейцам. А Грегор чувствовал, что для гвардейцев было облегчением знать, что лорд Эрдариус жив. Он давно уже догадывался, что дядя пользовался не только авторитетом, но и любовью своих подданных, а это что-то да означает. Пока Андриус с губернатором о чём-то беседовали, а гвардецы занялись помощью раненым, он подошёл к убитым, ища среди них того самого лидера бунтовщиков, который напомнил ему Саймона. И он увидел его. Майерс лежал, глядя остекленевшими глазами в хмурое зимнее небо. Он был мёртв. На мундире, похожем на гвардейский, была привязана красная ленточка, а под ней расходилось пятно крови. Вот и свиделись. Грегор, наверное, должен был испытывать удовлетворение или радость от того, что мерзавец, мучивший его жену, получил по заслугам, но радости не было. Только сожаление. К нему подошёл Друфарс
— Кого ты тут нашёл? А, Саймон. Я так и знал, что он причастен ко всей этой буре, что сейчас поднялась. Только, скорее всего, он считал себя королём или уж точно ферзём, а оказался лишь пешкой в чужой игре. Но он получил по заслугам.
— Получил-получил. А теперь мирного ему пути в страну вечной жизни, если он, конечно, будет мирным, в чём я сомневаюсь, — усмехнулся Андриус, подойдя к ним. — Пошли, мой мальчик. Я распоряжусь о похоронах и посмотрю, что ещё осталось в нашей многострадальной казне, чтобы возместить потери и убытки.
Вечером они сидели за большим столом, который по приказу губернатора, принесли из столовой в гостиную. Друфарс, Андриус и капитан гвардейцев о чём-то негромко беседовали, разглядывая листы с донесениями и карту. Грегор отказался присоединиться к ним. Он стоял возле окна, рассеянно слушая их разговор. Ставни были открыты, в гостиной топился камин, ярко горели свечи, а он вдруг опять с неимоверной силой почуствовал своё одиночество. Кеи нет в этом мире, Саймон мёртв, дядя с Друфарсом увлечённо занимаются решением насущных проблем, а он… Ему нечего здесь делать. Может вернуться прямо сейчас в академию? Снова заняться уроками, забыться в пыльных книгах за древней вязью слов? Он прислонился лбом к стеклу, наблюдая, как медленно падают большие хлопья снега, укрывая землю, всю в бурых от крови пятнах.
— Грегор, — дядина рука легла на плечо. — Тебе одиноко? Хочешь вернуться в академию?
— Наверное, — он вздохнул. — Я сам не знаю, чего я хочу.
— Ничего, это всё из-за волнений сегодняшнего дня. Отдохни, и всё пройдёт.
— Никогда не пройдёт, дядя, — Грегор грустно улыбнулся и рассеянно взлохматил волосы. — Никогда, — повторил он.
— Не можешь забыть, да? — Андриус печально посмотрел на него, а потом вздохнул. — Есть раны, которые не затягиваются и с ними приходится жить. Я тоже когда-то был влюблён… Её звали Виола. Но я должен был стать лордом, а она была слишком незнатного рода для жены лорда. Моя Виола! — Андриус сжал пальцы в кулак. — Но мне было всё равно. Я готов был наплевать даже на кресло лорда, лишь бы быть с любимой. Но политика, мой мальчик, штука такая. Она давит тех, кто слабее её. Я хотел сбежать с Виолой и тайно пожениться, но её убили, обставив всё как несчастный случай. По чьему приказу — не знаю. Она была невыгодной партией для меня, будущего лорда, и из-за этого лишилась жизни. Я не знаю, был ли причастен к этому мой отец. После её смерти, я не захотел его больше видеть. На все попытки женить меня, отвечал отказом. И в кресло лорда отказался сесть. Но судьба распорядилась иначе. Через пару лет мой отец умер, и освободилось его кресло лорда. И ничего умнее того, чтобы посадить на него меня, так и не придумали. И все эти годы, будучи лордом, я пытался хоть что-то изменить. Увы, мой мальчик, мне так это и не удалось.
