– Что насчет Иви? – спрашиваю я.
Помощница шерифа колеблется.
– Мы еще ищем ее.
– Но, девочки, есть кое-что еще, – говорит Шэрон, положив руку на плечо Мэй.
Та отводит взгляд.
– Помните, в больнице у вас брали пробы ДНК? – говорит Мэй. – Медсестра делала соскобы с внутренней поверхности щеки?
– Помню, – отвечаю я упавшим голосом. У меня замирает сердце. Гаснет надежда. Обычно строгое лицо Мэй сейчас непроницаемо и замкнуто. Какие бы новости она сейчас нам ни сообщила, хорошими они не будут.
– Лаборатория не выявила совпадений между вашими пробами и ДНК вашей матери, – произносит Мэй, морщась. – Мало того, не обнаружено совпадений в пробах, взятых у вас двоих.
– Как это понимать? – спрашиваю я. До поездки в больницу я и не слыхала про такую вещь, как ДНК. – Мы не сестры?
На глазах выступают слезы, но я не позволяю себе заплакать в присутствии Сэйдж.
– Рен… – Сэйдж поднимает голову. Кончик острого носа покраснел, глаза блестят от слез.
Шэрон кивает.
– Мне очень жаль, но не сестры. Именно так это и нужно понимать. Генетически вы не являетесь родственниками.
– Как такое могло произойти? – спрашивает Брант.
– С этим мы пока разбираемся, – отвечает помощница Мэй. – Обычно мы в таких случаях начинаем с проверки записей об усыновлении, но без фамилий или подтвержденных дат рождения практически невозможно решить подобную задачу.
Одной рукой Николетта зажимает себе нос и рот. Она пока не вымолвила ни слова.
– Каким будет следующий шаг? – интересуется Брант.
Отвечая ему, Мэй смотрит на нас.
– Теперь нужно загрузить их ДНК-пробы в базу данных Национального центра по делам пропавших без вести и эксплуатируемых детей и посмотреть, не найдется ли совпадений. Прямо сейчас в лаборатории проводят анализ ДНК, взятой из пряди волос, найденной в хижине. Они думают, что волосы принадлежат самой младшей из девочек. Еще мы свяжемся с местными семьями, из которых пропадали дети, и попробуем выяснить, имеют ли они отношение к происходящему.
Николетта поворачивается к нам и, наклонившись, похлопывает нас по рукам.
– Мне так жаль, девочки. Я понимаю, как вы потрясены.
– Сэйдж, – зову я. Толкаю ее, пока сестра не поднимает глаз. – Мне все равно, что показывают какие-то дурацкие анализы. Мы с тобой сестры.
Чуть заметно улыбаясь, она снова утыкается лицом мне в плечо. Покрепче обнимаю ее, чтобы Сэйдж поняла: я никуда не денусь и никогда не оставлю ее.
– Вы думаете… – Начинаю говорить, не до конца продумав вопрос. – Вы думаете, Мама похитила нас?
Слово кажется чужим, незнакомым. Я не понимала его значения, пока сегодня не прочла ту книгу.
Мэй неуверенно пожимает плечами:
– Я не знаю ответа, Рен. По крайней мере, пока.
– Существует вероятность, что вас законно удочерили, – замечает Шэрон, задумчиво разглядывая нас. Похоже, ожидала более выраженной реакции. – Но, может быть, и нет… в этом случае где-то есть семьи, разыскивающие вас, причем очень давно.
– Две разных семьи… – говорю я шепотом, но слова все равно звучат страшно.
– Ладно, всему свое время, – вставляет Брант.
– Правильно, – соглашается Шэрон и складывает ладони в мягком, беззвучном хлопке. – Итак… теперь, девочки, остается только узнать, когда вы хотели бы отдать последнюю дань уважения вашей матери.
Если бы это зависело от меня, то никогда.
Мама была лгуньей. И, скорее всего, самой отвратительной воровкой.
Как могла женщина, проплакавшая несколько дней после того, как пума унесла новорожденного козленка, украсть чье-то дитя?
Мне хотелось бы верить в ее невиновность, но теперь это невозможно. Ее больше нет, и она не объяснит, что сделала и почему. Осталась только куча вопросов без ответов.
Мне всегда казалось несколько странным: как это Мама ушла однажды вечером на встречу с кем-то, а вернулась домой с полной тележкой продуктов и плачущим ребенком, завернутым в одеяло из ярко-розового бархатистого материала. Я такого раньше и не видала. В то время мне еще и десяти не исполнилось, и я ничего не знала про то, как у людей появляются дети. Просто обрадовалась, что теперь у меня есть настоящая живая кукла, которую нужно одевать и кормить, которой нужно менять пеленки. Когда мама объявила, что это наша новая младшая сестра и она останется у нас навсегда, мне и в голову не пришло задавать вопросы.
Годы спустя в одной из маминых книжек по медицине я пыталась найти «беременность и деторождение», но раздел исчез – его вырвали начисто. Мне потребовался целый год, чтобы набраться храбрости и спросить у Мамы, откуда берутся дети. Она лущила кукурузу возле садового сарая, руки ее покрывали желтые чешуйки, а со лба капал пот. Подняв глаза, она улыбнулась мне и сказала: «Дети – это дар, Рен, дар Божий. Подарки приходят в самых разных упаковках. Это все, что тебе нужно знать».
Сэйдж отрывает голову от моего плеча.
– Нам можно на нее посмотреть?
– Извини, нет. Увидеть ее вы не сможете, – отвечает Мэй. – К сожалению, она довольно долго подвергалась воздействию стихийных сил природы.
– Сколько? – спрашиваю я.
– По крайней мере, пару месяцев, если не дольше, – говорит она. – Мне нужно будет посмотреть заключение коронера.
– Что с ней случилось? – Все смотрят на меня, в том числе и Сэйдж. Но мне нужно знать.
Помощница шерифа откашливается.
– Травма от удара тупым предметом по голове.
– Что… что это значит? – спрашиваю я и гляжу на Бранта, потом на Николетту и помощницу Мэй.
Брант начинает было говорить, но Мэй перебивает его:
– Так мы говорим, когда один человек бьет другого по голове чем-то тяжелым.
Сэйдж морщится. Я стараюсь отогнать картину, встающую перед глазами.
– Значит, кто-то убил ее вскоре после того, как она ушла из хижины, – глухо говорю я, стараясь представить, что произошло. – Кто-то убил маму и забрал Иви. – Я встаю. Мне хочется воздуха, я не нахожу себе места. – Когда они ушли, Иви была больна. Очень больна. О господи.
Хватаюсь рукой за голову, зажмуриваю глаза, стараюсь не думать о худшем. Иви требовалась помощь врачей, и если Мама не донесла ее до доктора… кто знает, что с ней стало?
– Как я уже сказала, мы не прекратим поиски, пока не найдем ее, – обещает Мэй.
Глава 40
Николетта
После ухода Мэй и Шэрон Грейбл сижу вместе с девочками. Лицо у Рен непроницаемое, застывший взгляд устремлен в пол. Я отдала бы что угодно, только бы знать, что сейчас творится в ее голове – конечно, если это позволит мне помочь ей. Сэйдж плачет не переставая, спрятав личико в ладонях. Брант молчит; он только сходил за коробкой салфеток в соседнюю комнату.
