Именно так это квалифицировала полиция – похищение ребенка, потому что я была физически и психически нездорова, а значит, не могла сознательно отдать свое дитя.
Взгляд Иви возвращается к мультику на экране.
– Где Мама? – спрашивает она через секунду. Наверное, ей требуется больше времени для осмысления услышанного. Возможно, понадобится вмешательство доктора Петтигрю, постепенное погружение в новую реальность. Предстоит долгий путь, но, глядя в чудные зеленые глаза своей дочери, я полна надежд.
Чудеса случаются каждый день.
И прямо сейчас я смотрю на одно из них.
– Мне очень жаль, милая, – говорю я, подавляя желание взять ее за руку. – В лесу она получила очень сильные повреждения, и ее… больше с нами нет.
Мгновение Иви сидит спокойно, потом у нее начинают дрожать губы, и она поворачивается ко мне:
– Она умерла?
– Да, милая. Мне очень жаль.
Дочь принимается рыдать по единственной женщине, которую она считала матерью, и я не могу сдержаться. Пересаживаюсь на кровать, обнимаю Иви, и она плачет у меня на груди, упираясь макушкой в подбородок.
Смотрю на Бранта – он одобрительно кивает.
Думаю про упущенное время, про все вехи и первые шаги, и сердце стонет от жалости. Но я вдыхаю запах дочери, смотрю в будущее и верю, что мы накопим новые воспоминания. Они наполнят меня радостью, которая ведома только матерям.
Глава 49
Рен
– Рен! – доносится с кухни голос Бранта. – Можешь зайти на минуточку?
Откладываю книгу и осторожно сдвигаю Иви со своих колен. Облачившись в розовую пижаму с единорогами, она смотрит мультики про говорящего мышонка. Брант называет это «предаваться безделью». Николетта говорит, что люди занимаются этим по выходным и в расслаблении нет ничего плохого.
Думаю, к этому я смогу привыкнуть.
Иви уже почти неделю носит фамилию Гидеон и вроде бы привыкает понемногу. Доктор Петтигрю говорит, маленькие дети более устойчивы и лучше приспосабливаются к переменам. Она называет Иви «типичным ребенком», хотя я не совсем понимаю, что это значит.
Нехотя иду на кухню и вижу Бранта с телефоном в руке. Он кладет его на стол экраном вверх.
– Нам кое-кто звонил, – сообщает он. – Одна из твоих родственниц. И мы только что получили подтверждение, что она законный член твоей семьи.
Хватаюсь рукой за грудь. Пальцы ползут к горлу, я потираю ключицу, гадаю, кто это может быть, и стараюсь не обнадеживать себя.
– Ей хотелось бы поговорить с тобой, – продолжает Брант, глазами показывая на телефон. – Я записал ее номер. Можешь позвонить сейчас или позже, когда будешь готова.
Взяв еще теплый телефон, сажусь и смотрю на экран.
– Позвоню сейчас, – говорю я, хотя сердце колотится, а ладони вспотели. Не хочу провести еще одну бессонную ночь, терзаясь сотней вопросов, на которые нет ответов.
– Уверена? – спрашивает Брант.
Киваю, и он протягивает руку и листает список до имени «Катрина». На белом фоне появляется номер.
– Все готово. Просто нажми кнопку «вызов», – говорит он.
Откашлявшись, делаю два вдоха, жму кнопку и подношу телефон к уху.
Раздаются три гудка, потом тишина.
– Алло? – отзывается женский голос.
– Здравствуйте, – говорю я. Стук сердца отдается в ушах.
– Рен! – У женщины на том конце такой громкий голос, что мне приходится отодвинуть телефон. – О боже мой!
– Извините, кто это? – спрашиваю я.
Брант стоит, сложив руки на груди, улыбается. Должно быть, он ее слышит.
– Я твоя тетя Трина, – говорит женщина. Голос у нее забавный, каждый слог она растягивает и выделяет. – Я так и знала, что этот день настанет. О боже мой! Прости. Не хочу сюсюкать и все такое, но ты не представляешь, как долго я молилась, чтобы этот день настал. Понимаешь, теперь я знаю причину, по которой Господь надоумил меня сдать пробу ДНК по программе «Фамильное древо».
Она смеется, но в ее голосе слышны и слезы.
– Брант рассказал, что ты ищешь маму с папой, – говорит она с тяжелым вздохом, подсказывающим, что надеяться не на что. – Дорогая, даже не знаю, как тебе сказать, но они погибли лет семнадцать назад.
На глазах выступают слезы, и я отворачиваюсь, чтобы не видел Брант.
– Несчастный случай на дороге. Других машин там не было. Твой папа сидел за рулем. И очевидцев не было, и когда наконец их обнаружили, оба уже умерли, – произносит тетя сдавленным прерывистым голосом. – Но твое кресло… твое кресло в автомобиле оказалось пустым. В полиции решили, что кто-то подошел и забрал тебя. Встречаются такие по-настоящему больные люди. – Она цокает языком. – Ты можешь посмотреть эту историю в Гугле. Медиа называли тебя «малышка Фелисити». В национальных новостях этой теме довольно долго уделяли серьезное внимание.
– Фелисити? – Неожиданно услышав имя, данное мне родителями, я на время отвлекаюсь от трагической новости.
– О да. Так тебя звали. Вернее, так тебя зовут. Фелисити Холлингсуорт. Как бы там ни было, найти тебя не удалось – ни очевидцев, ни улик, ни следов. Но мы всегда тебя помнили. Ни на минуту не забывали. У меня на комоде до сих пор стоит твой детский портрет. И стоял во всех домах, где мне приходилось жить.
Голос у тети Трины ласковый, полный жизни. Добрая душа, как та женщина с золотистыми волосами, которую я помню.
– Мне очень хотелось бы встретиться с тобой, Рен, – говорит она. – Чем скорей, тем лучше. Я сейчас в Далласе, штат Техас, но могу прилететь ближайшим рейсом в Нью-Йорк, если хочешь.
– Очень хочу, – вытирая слезы и не сдерживая улыбку, отвечаю я.
– Слушай, ты никогда не видела фотографии своих родителей? – спрашивает тетя.
– Нет.
– Как только дам отбой, вышлю на этот номер один снимок. Как тебе такая мысль? А потом привезу с собой целую кучу альбомов.
– Большое спасибо, буду очень рада. – Киваю головой, хотя она меня не видит.
– Ну и ладно, хорошо, я даже выразить не могу, как счастлива, что ты жива и здорова. До смерти хочется тебя увидеть. Скоро встретимся.
Трина заканчивает разговор, а через тридцать секунд приходит сообщение с фотографией.
Это она.
Женщина с золотистыми волосами.
Такой была моя мама.
Глава 50
Николетта
– Похищение первой степени, – говорит Брант, выключая телефон. – А перед ним убийство.
– Обвинения Дэвису? – спрашиваю, забираясь в постель.
Прошло почти две недели с того вечера, когда мы нашли свою дочь, хотя все настолько живо в памяти, словно это случилось вчера. Иногда, закрывая глаза, я слышу вой сирен, вижу красно-синие сполохи на стене трейлера. Образ заспанного, растерянного личика нашей дочери навсегда отпечатался в моей памяти, в этом я уверена.
