– Я так одинока, Бог! – воскликнула одна пожилая женщина, стоявшая передо мной. – Пошли мне кого-нибудь! Не дай мне закончить свои дни в одиночестве!
Вообще-то большинство молили не о сверхъестественной помощи. Они кричали о тех простых вещах, которые люди в любом случае должны давать друг другу. Делиться богатством, пищей и кровом. Лекарством для облегчения страданий. Общаться, чтобы облегчить одиночество.
«О каких странных чудесах мы просим», – подумал я.
«А какого чуда пришёл искать ты, Келлен из дома Ке? Келлен Аргос, Путь Бесконечных Звёзд. Меткий маг. Изгой. Богоубийца».
Я оглянулся, чтобы посмотреть, кто это сказал. Не женщина, помогавшая мне с Фериус. А больше никого поблизости не было. Но голос звучал так близко, как будто шептал мне на ухо или исходил изнутри…
Мой взгляд взмыл над головами толпы, всё выше и выше, пока не достиг вершины шпиля. Хотя всем собравшимся на территории храма, должно быть, казалось, что дитя-Бог смотрит на них, я понял: все они ошибаются. Он смотрел на меня.
«Ну, Келлен? – спросил Бог, его юный голос, как колокол, прозвучал в моей голове. – Ты пришёл убить меня или нет?»
Глава 39. Голос Бога
Теперь дождь падал не каплями, а целыми потоками, которые насквозь промочили собравшиеся за стенами храмового города толпы людей. Берабеск никогда не был засушливым местом, даже в пустыне, но столько осадков, выпавших за столь короткое время, было чем-то невиданным. Невозможным. Чудом.
Но, с другой стороны… простое заклинание огня может показаться чудом тому, кто никогда раньше не видел, как действует магия.
«Ты сомневаешься во мне?» – спросил Бог. Судя по голосу, он не особенно сердился, но и не был очень доволен.
Мужчины, женщины и дети, толпившиеся на улицах, начали танцевать под дождём, радостно кружась, натыкаясь друг на друга, воздевая руки к небу в религиозном экстазе.
– Похоже, у тебя и так более чем достаточно поклонников, – тихо сказал я.
Надо полагать, если он Бог, ему не нужно, чтобы я кричал.
«Но это мои приверженцы. Они проводили жизнь в молитвах почти с самого рождения. Первые слова, которым они научились, – слова из семейного кодекса. Когда ребёнок делает свой первый шаг, родители снова и снова выкрикивают: «Бог даёт ему силу!», до тех пор, пока соседи по всей улице не начинают петь вместе с ними».
– Мы не называем таких приверженцами, – сказал я. – Мы называем их лохами.
– С кем ты разговариваешь? – спросил Рейчис.
Его шерсть промокла насквозь и начала пахнуть сыростью – освежающее напоминание о более приземлённых вещах, чем голос божества в моей голове.
«Я имел в виду только то, что преданность легко приходит к моему народу», – сказал он.
– И вера в чудеса.
«И вера».
Пауза.
«Но вера чужда тебе, не так ли?»
– Хороший выбор слов. Мой народ не верит в богов.
«И всё же они разделяют глубокую веру, что только магия делает их народом. Дом джен-теп – всего лишь сумма могущества линий его родословной. Человека судят исключительно по заклинаниям, которые он может произнести. Ты в это веришь, Келлен из дома Ке?»
Женщина в льняных одеяниях рядом со мной не обращала внимания на бешеный танец вокруг, её взгляд был прикован ко мне. Будь она благословенна – если можно так выразиться, – она всё ещё помогала мне держать Фериус.
– Разве Богам больше не о чем заботиться, кроме как о том, поклоняется ли им единственный чужеземец? – спросил я.
Снова пауза, на этот раз более долгая.
«Но можно ли быть Богом, если тебе поклоняется только твой народ?»
Хороший вопрос, если кто-то хоть немного интересуется теологическими сложностями.
«Ты здесь для того, чтобы убить меня, Келлен?» – снова спросил он.
Я напряг усталые мышцы, чтобы поднять Фериус чуть выше.
– Спаси моего друга, – тихо сказал я. – Спаси, и я уйду отсюда сегодня же вечером. Я оставлю тебя…
«А как же твоя миссия? Что будет с людьми, которых, как опасаются твои наниматели, уничтожит война, если я останусь жив?»
– Это не моя проблема! – крикнул я, не в силах удержаться.
Я опустил взгляд на Фериус: её лицо было таким бледным под плёнкой дождевой воды. Она походила на труп, только что вытащенный из реки.
– Магия берабесков идёт от поклонения, от веры, от тебя. Значит, эта чёртова напасть, это Проклятие исходит от тебя!
«Значит, ты признаёшь мою божественную суть?»
– Ты глупый, тщеславный сукин сын! Думаешь, мне не плевать, на самом ли деле ты… Ты…
Давным-давно, сидя в каком-то паршивом салуне, я наблюдал, как Фериус напивается до бесчувствия. Одна порция гитабрийского виски за другой. Я спросил её, что случилось, чего она хочет добиться.
– Добиться? – фыркнув, спросила она. – Я собираюсь надраться в хлам, малыш.
– Но почему?
Она поднесла маленький стеклянный стаканчик к глазу; сквозь тёмную дымчатую жидкость в нём я видел её искажённой.
– Пятый урок арта превис, малыш. Иногда, чтобы увидеть что-нибудь настоящее, ты должен бросить попытки видеть это насквозь.
– Что ты хочешь сказать?
Она поднялась, ножки её потрёпанного стула жалобно заскрипели.
– Я хочу сказать, что время от времени, когда кто-то тебе улыбается, это не значит, что он собирается всадить тебе нож в живот. Он просто счастлив. Иногда человек плачет просто потому, что ему грустно, а не чтобы тобой манипулировать.
Она взяла со стола несколько маленьких стаканчиков с виски, неловко прижала их к груди и повернулась, чтобы уйти.
– А иногда порядочная женщина просто жаждет хорошенько напиться.
Не знаю, почему мне вспомнилось это именно сейчас, но я посмотрел вниз на бледное лицо Фериус, отчаянно ища проблеск её обычной ухмылки – той, которой она давала понять, что всё будет хорошо, как бы всё ни говорило об обратном. Но я увидел только очень больную женщину, с глазами настолько крепко зажмуренными от боли, что я задался вопросом, откроются ли они когда-нибудь снова.
«Иногда, чтобы увидеть что-нибудь настоящее, ты должен бросить попытки видеть это насквозь».
Я снова посмотрел на шпиль, на Бога, стоящего на балконе и творящего чудеса и как будто так решительно подвергающего сомнению мою веру в него.
Но кого же я видел на самом деле?
Мальчика, который глядел на меня сверху вниз и спрашивал, верю ли я, что он Бог.
– Предки, – прошептал я. – Ты не уверен, не так ли?
«В чём?»
– Ты не знаешь, действительно ли ты Бог.
