И тут дождь прекратился. Люди перестали танцевать, растерянно глядя друг на друга. Все снова повернулись к мальчику на шпиле, ожидая следующего чуда. Но он просто повернулся и вошёл внутрь, и двери за ним сами собой закрылись.
«Возможно, мы выясним это вместе, когда ты придёшь, чтобы меня убить».
Глава 40. Путь Извилистых Дорог
После внезапного ухода мальчика толпа у храма разразилась громкими воплями.
– Вернись! Вернись! – восклицали люди, безумно жестикулируя, делая религиозные знаки своих различных сект. Я как будто наблюдал, как тысячи и тысячи заклинателей обнаружили, что магия внезапно покинула их.
– Интересно, – произнесла женщина в бежевом льняном одеянии, всё ещё помогавшая мне держать ноги Фериус. – Я предлагаю немедленно уйти отсюда. Ужас паломников будет нарастать… когда они осознают, что их Бог сегодня не вернётся.
«„Их“ Бог».
Она не одна из них.
Её голос и акцент тоже изменились. Как ни странно, Рейчис узнал её раньше меня.
– Фу, – простонал он. – Почему из всех вонючих аргоси на свете нам послали именно её?
Полупрозрачная ткань, скрывающая нижнюю часть лица женщины, чуть сдвинулась – достаточно, чтобы я уловил намёк на улыбку.
– Белкокот страдает расстройством желудка? Или, может, вспоминает, что в последний раз, когда наши пути пересеклись, он скрылся с несколькими моими вещами?
– Скажи этой голокожей, что она не получит обратно ни одну из своих побрякушек, Келлен, – предупреждающе прорычал Рейчис.
– Пойдём, – сказала женщина, передвинувшись, чтобы забрать у меня Фериус.
Мне стало немного неловко оттого, как легко она смогла принять этот вес, но потом я вспомнил, что она намного сильнее, чем выглядит.
– Рад снова видеть тебя, Рози, – поприветствовал я.
Когда она повернулась, чтобы унести Фериус с территории храма, я увидел, как напряглись её плечи.
– Я – Путь Шипов и Роз. Я прошла этот континент вдоль и поперёк, сражалась в поединках с солдатами и магами, спасала деревни от чумы и поворачивала армии, имея при себе лишь колоду карт. Ты, тейзан, – сказала она, делая ударение на термине аргоси, обозначающем скромного ученика, – будешь обращаться ко мне с должным уважением.
– Как скажешь, Рози.
Рейчису понравилась и эта моя острота.
Рози шла впереди, легко пробираясь сквозь бесконечные толпы людей, лихорадочно спорящих, обсуждающих или просто оплакивающих исчезновение Бога. Было нечто головокружительное и в то же время слегка богохульное в извилистом маршруте, которым мы шли, бросая вызов геометрическому совершенству городских улиц и переулков, делая внезапные резкие повороты налево и направо в последовательности, которую я не мог уловить. Хотя Рози несла Фериус в одиночку, я выбивался из сил, чтобы не отстать.
Зато Рейчис, казалось, наслаждался этой непредсказуемостью. Он внезапно спрыгивал с моего плеча, отскакивал от стен одного дома и приземлялся на навес лавки другого. Он взбирался на крышу и кидался в воздух, раскинув лапы, чтобы мохнатые перепонки между ними натянулись и поймали ветер, позволив ему планировать над толпой. Чаще всего ему приходилось приземляться на улице и спешить назад, чтобы нас догнать, когда Путь Шипов и Роз делала один из неожиданных поворотов.
– Куда ты нас ведёшь? – спросил я.
– Странный вопрос, – отозвалась она.
– Мне он кажется совершенно очевидным.
– Именно.
Настоятельная потребность доставить Фериус туда, где ей помогут, боролась во мне с раздражением по поводу невозмутимого и беспричинно загадочного поведения Рози. Прошло много времени с тех пор, как я сталкивался с другой аргоси, и я забыл, что большинство из них – самодовольные засранцы.
– Сколько времени прошло с тех пор, как наши пути пересекались в последний раз? – спросила Рози, сворачивая за угол на более широкую улицу, полную тележек с фруктами, овощами и другими продуктами, а также знаками, на которых на месте перечёркнутой цены была поспешно нацарапана ещё более высокая.
– Думаю, прошла пара лет, – ответил я, – с той заварушки с чёрной чумой в Семи Песках.
Она взглянула на маленькое полированное зеркальце, укреплённое на шесте, – один из торговцев прикрепил его к своей повозке, чтобы ловить воров.
– Ты путешествовал эти годы, тейзан? Видел новые места?
– Да, но…
– Тогда вспомни все места, где побывала я. Всё, что я должна была увидеть и сделать с тех пор, как мы виделись в последний раз. Подумай о том, в скольких сражениях я выжила, какие тайны мне удалось разузнать.
– К чему ты клонишь?
Она сменила тему разговора так же неожиданно, как перешла на другую сторону улицы.
– Подойди ко мне и подбрось монетку, пожалуйста.
– Что?
– Монетку. Такую блестящую. У тебя есть такая монета?
Конечно, у меня было сколько угодно монет. В данном случае я выбрал свою светящуюся монету кастрадази не из-за её мистических свойств, а потому, что она отчего-то всегда оставалась самой чистой и поэтому всегда блестела. Я вытащил её из кармашка, вшитого в подол рубашки, и подбросил в воздух. Он приземлилась решкой мне на ладонь.
– Ещё раз, пожалуйста, – попросила Рози.
Я бы спросил, зачем это нужно, но, зная, что не получу должного ответа, позволил строгому тону Рози руководить мной и подбросил монету ещё раз. Снова решка.
– Хорошо, – сказала Рози.
– И зачем это всё?
Она вернулась на несколько ярдов. Наш разговор сделал то же самое.
– Ты спросил, куда я нас веду.
– Да, и?..
Её, похоже, раздражала моя тупость. Она чуть выше вскинула Фериус, показывая, что, несмотря на свою силу и выносливость, тоже устала.
– И, учитывая, что каждый из нас сделал с тех пор, как мы виделись в последний раз, учитывая все жизненно важные знания и информацию, которой мы должны располагать, странно, что в первую очередь задаёшь вопрос, заранее зная, каким будет ответ.
– Салун путешественников? Так вот куда ты нас ведёшь?
Она зашагала вперёд, чуть не столкнувшись с тележкой, которую толкал по аллее человек, казалось, полный решимости врезаться в кого-нибудь.
– Само собой.
– Тогда почему мы идём таким извилистым путём? – спросил я, раздражённый больше прежнего. – Не может быть такого сложного способа добраться до места в городе, состоящем из совершенно прямых улиц и проспектов.
Я огляделся вокруг.
– Вообще-то я почти уверен, что мы уже прошли мимо.
Рози подняла бровь, выражая своё неодобрение.
