– Мы уже три раза проходили мимо нужного угла. Разве Путь Дикой Маргаритки не научила тебя арта локвит?
Я почему-то всегда ненавидел, что она не желает называть Фериус по имени.
– Какое отношение имеет талант красноречия аргоси к прогулкам по городу?
– Красноречие относится не только к языкам и музыке. Арта локвит создан для того, чтобы ориентироваться в беседе, в культуре или в городе, всё едино.
– На самом деле это три совершенно разных вещи, – пробормотал я.
Но на каком-то уровне её замечание имело смысл. Надо выучить слова языка, чтобы на нём говорить, но к тому же надо понять, как они соотносятся друг с другом, подобно местам на карте. Есть много способов выразить ту или иную мысль, каждый со своими нюансами и сложностями, способными повлиять на результат. Точно так же есть много способов попасть из одного места в другое, каждый со своими преимуществами и опасностями.
– Не упрекай себя, – сказала Рози. – Методы обучения твоей маэтри такие же… нетрадиционные, как и её путь.
Меня разозлила её скрытая критика в адрес Фериус.
– Мой друг умирает, а ты гоняешь нас по всему проклятому городу, как пьяница, разыскивающий свой кошелёк. Думаешь, меня хоть немного волнует, следил ли я, сколько раз ты провела нас мимо нужного угла?
– Справедливо, – согласилась Рози и пошла дальше. – Отвечая на твой вопрос: мы идём таким путём, чтобы я могла определить, сколько у нас преследователей и каких именно.
– Преследователей?
Внезапно мне стали ясны странные маленькие причуды Рози во время путешествия по городу. То, как она посмотрела в зеркало рядом с повозкой торговца. Её просьба, чтобы я дважды подбросил перед ней блестящую монету.
«С помощью этих штук она незаметно проверяла, что творится позади нас, чтобы тайно наблюдать за теми, кто за нами идёт».
Я резко обернулся, тут же вообразив закованных в доспехи воинов, дикие толпы и разъярённых визирей, явившихся, чтобы вырезать мне сердце в наказание за тот или иной акт ереси. Учитывая мой разговор с Богом на территории храма, самое меньшее, в чём я был виновен, это богохульство.
– Арта тако, тейзан, – сказала Рози тоном, в котором смешались удивление и разочарование.
– Я знаю, что такое «арта тако», – сердито огрызнулся я.
– Тогда, возможно, ты мог бы продемонстрировать его сейчас, – предложила она.
Она говорила дело. Хотя коварство и изворотливость не были моими сильными сторонами, обычно у меня хватало ума вести себя изворотливо. Дело в том, что в данный момент мне было наплевать, изворотлив я или нет. Я расстегнул клапаны висящих у меня на боках футляров с порошками.
– Если кто-то нас преследует, просто скажи мне, где они, и я их уничтожу.
– Вот теперь ты говоришь дело! – просвистел Рейчис над нами: он бежал вдоль водостока по крыше лавочки. Его мех менял цвет, становясь огненно-красным, а не цвета песчаника, из которого были сделаны дома вокруг. – Уже несколько часов я не ел глаз голокожего.
Я не мог представить, когда в последний раз ему довелось съесть человеческое глазное яблоко, и решил не спрашивать.
– Арта эрес – навык, который лучше использовать разумно и нечасто, – сказала Рози. – Прибереги драку до тех пор, пока не останется единственный путь вперёд – Путь Грома.
– Может, прекратишь меня поучать и просто отнесёшь Фериус в проклятый салун путешественников?
Рози остановилась и протянула Фериус мне. На секунду я испугался, что зашёл слишком далеко и наша единственная союзница вот-вот нас бросит. Вместо этого, как только я принял Фериус, Рози протянула руку и погладила меня по щеке. Её пальцы были мягкими, как лепестки роз. Нежное ощущение так не вязалось с твёрдостью, которая ассоциировалась у меня с этой женщиной, как будто она стала совершенно другим человеком.
– Ты полон страха за Фериус.
– Она больна. Ей нужен…
– Ты правильно делаешь, что опасаешься за неё. Путь Дикой Маргаритки был долгим. Невероятно, впечатляюще долгим. Но я боюсь, скоро её путь достигнет конца, как и все наши пути.
Я опустил глаза на Фериус.
– Ты хочешь сказать, что она умирает?
Рози приподняла мой подбородок.
– Аргоси не живут долго. Наши пути умышленно опасны. Человеку не может бесконечно везти. Только благодаря искусству и хитрости мы выживаем, и в конце концов… – она забрала у меня Фериус, – даже у лучших из нас заканчиваются карты.
Я снова огляделся, ища признаки погони.
– Ты права, – признал я. – Давай просто оторвёмся от тех, кто остался, и раздобудем для Фериус помощь.
Рози кивнула, как будто я только что отдал приказ, и повернулась, чтобы снова двинуться через город.
– Как скажешь, Путь Бесконечных Звёзд, так и будет.
Глава 41. Салун путешественников
Наконец мы остановились у простой деревянной двери, неотличимой от восьми других дверей смежных одноэтажных домов в узком переулке.
– Разве мы не проходили это место уже дважды? – спросил я.
– Хорошо, – отозвалась Рози, потом осеклась. – Нет, не совсем хорошо, но уже лучше. Когда мы в последний раз здесь проходили, за нами всё ещё следили две группы шпионов.
Я снова оглянулся и никого не увидел.
– А теперь?
– Мы оторвались от них три улицы назад. Сейчас самое безопасное время для того, чтобы войти.
Я шагнул вперёд, чтобы открыть дверь, но Рози, всё ещё держа Фериус на руках, подняла ногу и толкнула створку. Не теряя времени, она вошла в дом, который оказался внутри гораздо больше, чем снаружи. Когда-то, должно быть, здесь было несколько отдельных стоящих вдоль улицы домов, а теперь стены между ними убрали, сделав огромную общую комнату со множеством столов. Лишь кое-кто из собравшихся здесь мужчин и женщин походил на берабесков. Интересно, сколько из них – аргоси?
– А что будет, если войти сюда через одну из других дверей? – спросил я.
– Они заперты, – ответила Рози.
– А если кто-нибудь заметит, что никто никогда ими не пользуется, и решит, что в домах есть чем поживиться?
– Кража со взломом карается в Берабеске смертью. Мы, аргоси, следуем законам тех стран, в которых очутились.
Собравшиеся в комнате мужчины и женщины внезапно показались мне куда более опасными. Я уже привык к тому, что Фериус предпочитает избегать насилия. Она была не из тех, кто пойдёт по Пути Грома, если есть другой выход.
– Пошли, – сказала Рози, направляясь к бару.
Люди смотрели на нас, но никто не преграждал нам путь и не заговаривал с нами – кроме бармена, который наливал в кружки эль и едва поднял глаза, чтобы сказать:
