А третий дротик? Он угодил мне в задницу. Я не сомневался – его выпустили просто со злости.
– Поворот направо! – крикнула Нифения, когда мы приблизились к концу переулка.
Голос, доносившийся из-под её Железной маски, звучал странно: смесь угрожающего шёпота и отдалённого эха прекрасно сочеталась с демоническими линиями, которые украшали красные лакированные черты, скрывавшие её лицо. На неё было трудно смотреть, вот почему в неё не попал ни один дротик.
Отчего наши преследователи просто не выстрелили мне в шею и не покончили со мной – вот в чём вопрос? Если уж на то пошло, почему яд был довольно слабым? Я почти не сомневался, что он меня не убивает. Вообще-то его действие как будто быстро проходило.
«Их послали, чтобы взять меня в плен, а не убить. Но почему?»
– Вон ещё один на крыше! – предупредил Рейчис.
Я поднял глаза и увидел силуэт невысокой женщины, проворно бегущей по крыше над нами. Она поднесла к губам тонкую трубку длиной с предплечье.
– Я справлюсь с ней, – сказала Нифения, роясь в одном из карманов пальто в поисках, без сомнения, дьявольски хитрого талисмана, который быстро уничтожил бы нашего противника.
– Нет, не надо! – крикнул я и вытащил одну из монет кастрадази из подола рубашки.
Проблема чар Нифении заключается в том, что большинство из них срабатывает всего один раз, а нам понадобится всё оружие из её арсенала, чтобы попасть внутрь храма. И я сделал то, что сделал, вовсе не потому, что по-глупому вышел из себя, исколотый дротиками и уставший выглядеть неуклюжим идиотом.
Искусство танца с монетами включает в себя множество тонких и точных движений и не подходит для бега по аллее с онемевшим плечом и хромотой. Но за последние два года я много практиковался, а кроме того, с ломокастрой (или светилом, как я привык её называть) работать легче всего. Честно говоря, я не уверен, что эту монету и вправду называют ломокастра. Парень, который подарил мне пять монет, так и не удосужился сказать, как они называются и, что ещё хуже, как они действуют. Путём долгих проб и ошибок я придумал несколько трюков с монетами и дал каждой имя. Например, монета надзиратель, если правильно её подбросить, примагничивается к инструменту, и тогда с её помощью можно им манипулировать. Вот почему она идеально подходит для взлома замков. Монету беглец, напротив, можно привязать к объекту так, что, если её швырнуть, объект полетит вслед за ней.
Я подумывал о том, чтобы попытаться с помощью беглеца выдернуть духовую трубку у преследователя, но сложность работы с такими монетами, как беглец и надзиратель, заключается в том, что их невероятно трудно привязать – приходится поворачивать их снова и снова, пока не удаётся найти точное движение и угол, направляющий монеты на цель. Светило не нуждалось ни в чём подобном. Если эту монету достаточно быстро перевернуть, она будет реагировать на свет довольно впечатляющим образом.
Стальной наконечник дротика звякнул о булыжник у моих ног.
– Она снова целится, – просвистел Рейчис. – А сзади к нам приближаются ещё двое.
– Я этим займусь, – сказал я.
Вы когда-нибудь пробовали бегать, хромая и подбрасывая монету? Да, это именно так сложно, как и кажется из описания.
Я подбросил светило в воздух раз, другой, третий в поисках странного жизнерадостного ощущения, которое давало понять, что монета опускается медленнее, чем взлетает, описывая изящные пируэты, а значит, готова танцевать.
«Давай… Давай…»
Светило, и без того самая блестящая из пяти монет, начала мерцать, отражая лунный свет.
«Да!»
Мне пришлось остановиться, потому что теперь монета не торопилась возвращаться на землю, ненадолго зависая в воздухе всякий раз, как я её подбрасывал.
Я бросил снова, на этот раз выше, и, когда она взлетела, вращаясь, выхватил порошки из футляров. Мой бросок был неуклюжим из-за онемевшего правого плеча, но порошки столкнулись, и я сумел сложить соматические формы и выговорить формулу как раз вовремя, чтобы сотворить заклинание. Два красных и чёрных огня взметнулись в воздух.
Конечно, они не попали в монету – если бы я смог добиться в тот миг такой точности, я бы просто взорвал своих преследователей. К счастью, всё, что требовалось светилу, это вспышка света.
– Закройте глаза! – предупредил я Нифению и остальных и сам крепко зажмурился.
Даже сквозь закрытые веки разрушительная, дезориентирующая вспышка света была ослепляющей. Я дал светилу его название потому, что монета не только отражала свет, танцуя, но и усиливала его в сотню раз.
Позади послышались кряхтение и стоны. Открыв глаза и оглянувшись, я увидел двух наших преследователей, слепо спотыкающихся в темноте. На крыше женщина с трубкой оступилась и свалилась с неё. К счастью для неё, она упала на навес над лавкой и спружинила, прежде чем рухнуть на землю у наших ног. Громкий треск, с которым она приземлилась на бок, прозвучал не очень приятно.
– Хе, – пробормотал Рейчис, щурясь на лежащую без сознания женщину. – Когда она очнётся, будет больно.
Светящаяся монета упала обратно мне на ладонь. Я прижал её, чтобы она прилипла, и вытянул руку перед собой. Даже сейчас монета была настолько яркой, что её можно было использовать вместо фонаря – она посылала вперёд чёткий луч света, куда бы я её ни направил.
– И долго она будет так светиться? – спросила Нифения, когда наши временно ослеплённые и сбитые с толку преследователи остались в нескольких улицах позади.
– Трудно сказать наверняка, – ответил я, наконец остановившись в узком, идущем под уклон переулке, – я искал его с тех пор, как мы вышли из салуна. – Светило по-разному реагирует на различные виды света. Если я оставлю его на солнце на весь день, оно будет сиять большую часть ночи. После взрыва порошков у нас минимум час – достаточно, чтобы найти вход в туннель, проходящий под Мебабом и за наружные стены Махана.
– Захватывающе, – переводя дыхание, сказала Нифения. – Непохоже, что в монету вложили амулет. Скорее всего, это какое-то изначальное свойство её сплава.
Она обвела взглядом невинные с виду лавочки с закрытыми ставнями и входы в переулки вокруг.
– А ты уверен, что здесь есть туннель?
– «Уверен» – крепко сказано. Но да, я уверен.
Я решил, что для того, чтобы найти вход в туннель, надо просто вернуться к тому самому месту, где Фериус впервые показала на визиря, явно покинувшего храм и всё же не вышедшего ни из одной двери. Единственная проблема заключалась в том, что теперь, когда мы сюда добрались, я видел только длинный ряд ветхих одноэтажных домов из песчаника с белыми крашеными дверями. Все дома выглядели одинаково. Меня не радовала мысль о взломе двери какой-нибудь ничего не подозревающей семьи берабесков, чтобы потом пришлось объяснять, почему два шпиона джен-теп и пара диких животных ворвались в их дом.
Айшек и Рейчис начали обнюхивать дорогу, белкокот всячески выражал недостаток оптимизма в отношении того, что здесь можно найти что-нибудь стоящее, гиена негромко тявкала в знак согласия.
