Мы уже приближались к центру шпиля, когда Айшек, который шёл впереди, резко повернулся и оскалил зубы, что-то рыча Нифении.
– Он хочет, чтобы мы повернули назад, – перевела она.
– Чертовски верно, – проворчал Рейчис; его шерсть сменила цвет с чёрного на серый, потом на кроваво-красный и обратно. – Я хочу выбраться отсюда.
– Возьми себя в руки, партнёр, – сказал я.
Я на собственном горьком опыте убедился, что если утешать белкокота, когда тот испуган, последствиями станут мерзкие следы укусов.
Нифения покачала головой, прижав пальцы к вискам. Татуировки на её предплечьях не мерцали, как обычно. Вместо этого знаки блестели, будто металлические чернила медленно превращались в жидкость.
– Меня тошнит, Келлен.
Я и сам чувствовал себя неважно, но мне было далеко не так плохо, как ей. Странно. Обычно меня тошнит первым.
«У нас с тобой есть нечто общее, – произнёс голос в моей голове, даже когда крики мальчика эхом неслись в нашу сторону по коридору. – То, что делает это менее… незнакомым для твоих ощущений».
«Что же?» – молча спросил я.
Я решил, что раз Бог может вложить свои мысли в мою голову, он может услышать и мои.
«Иди и посмотри».
Я заставил себя двинуться вперёд. Остальные стиснули зубы и последовали за мной. Вскоре мы добрались до конца извилистого коридора и обнаружили, что прячемся прямо у открытой двери, заглядывая в массивную круглую комнату футов пятидесяти в поперечнике. От пола до потолка свисали яркие драпировки, изображавшие флору и фауну пустыни. Повсюду валялись всевозможные игрушки: обычные мягкие, какие дают младенцам в колыбелях, сложные заводные механизмы, подходящие для детей гораздо более старшего возраста. Тут были и игры: расписные доски с резными деревянными фигурами, изображавшими солдат и осадные машины. В углу стоял маленький ученический столик, сплошь заваленный пачками грубой бумаги, испещрённой чернильными пометками и зачёркнутыми словами.
Образ спальни богатого ребёнка вдребезги разбивала каменная глыба высотой по пояс в середине комнаты. Шесть визирей в богато украшенных парчовых одеждах стояли над лежащим на ней связанным мальчиком, чья тёмная кожа стала пепельной от боли. Слепые слуги асабли протягивали визирям книги в кожаных переплётах, и те снова и снова сверялись с текстами, прежде чем начертать на руках и ногах мальчика сигилы перьями с заострёнными бронзовыми наконечниками. Каждый росчерк пера оставлял на теле мальчика ярко-красный след, борозды заполнялись чернильными линиями, такими чистыми и безжалостными в своей черноте, что я невольно прошептал вслух:
– Чёрная Тень.
У меня перехватило дыхание, когда я начал перебирать трюки и тактику, ища линии атаки и уловки, которые мне понадобятся, чтобы остановить визирей. Нифения оттащила меня в сторону, прежде чем кто-нибудь из визирей успел оглянуться на дверь и увидеть меня.
– Келлен, подожди, – прошептала она.
Она зря шептала: крики мальчика и пение визирей заглушили бы даже шум вторжения армии.
– Ты не можешь с ними сражаться.
Я не совсем понял смысл её слов. Мальчик, привязанный к столу… Это было всё равно что наблюдать за самим собой три года назад, когда отец и мать капали расплавленные чернила на мои предплечья, навсегда запечатлевая на них контрсигилы, лишавшие меня доступа к магии, – главного дела моего народа.
– О чём ты? – тихо спросил я. – Когда мы сражались с монахами в Аббатстве Теней, у нас было ещё меньше шансов победить.
– Видишь золотые узоры на рукавах их мантий?
Я кивнул. Узоры были невероятно замысловатыми, почти как спиральные линии письма на языке, который я не мог распознать. Требовалась прорва времени и трудов, чтобы вышить такую одежду.
– На одежде обычных визирей нет ничего подобного, – продолжала Нифения. – И даже на воинском облачении правоверных. Эти люди – арканисты.
– И что теперь? – спросил Рейчис, прижав уши.
Я никогда особо не изучал теократию Берабеска, разве что искал способы обойти её. По выражению моего лица Нифения осознала, что я понятия не имею, о чём она говорит.
– Арканисты, – повторила она, поморщившись от фантомной боли, которую причиняло ей это место. Потом объяснила: – Помнишь, пару лет назад мы сражались в пустыне с отрядом правоверных? С теми, кто мог с помощью своей крови создавать мистические щиты? Эти способности запечатлены на них арканистами.
– Значит, они амулетчики, как и ты, только могут вживлять чары в людей?
– Полагаю, да, но я далеко не так сильна. Сомневаюсь, что даже лорд-маг сможет противостоять арканисту.
За последние несколько лет я потратил уйму времени, разрабатывая планы, как победить бесчисленное множество людей, которые хотели меня убить. Но я не знал, как сражаться с шестью людьми, такими же могущественными, как лорд-маг… Не знал главным образом потому, что подобный подвиг невозможен.
«Прислушайся к предостережению своей подруги, – сказал голос в моей голове. – Если вы вмешаетесь в их дела, арканисты уничтожат тебя и твоих спутников так, что ваши души будут выть от муки ещё долгое время после того, как остынут ваши тела».
«Так же, как они поступают с тобой?» – спросил я.
«Это не одно и то же. Боль сильна, да, но такие жертвы необходимы».
«Зачем?»
Из глотки мальчика вырвался ещё один крик.
«Так, Келлен из племени джен-теп, создаётся Бог».
Глава 49. Ритуал
Мы притаились в тени, как трусы, и ждали, а они пытали мальчика ещё час. Нифения не осмелилась использовать ни один из своих талисманов, чтобы скрыть наше присутствие: она опасалась, что арканисты почувствуют магию джен-теп. Их мистицизм отличался от мистицизма моего народа, и их способности были начертаны на их коже точно так же, как они вырезали чудеса на плоти мальчика, которого превращали в Бога.
«Почти как Проклятие», – подумал я, так сжав кулаки, что ногти впились в ладони.
– В этом есть что-то странное, – прошептала Нифения. – Со времён зарождения теократии Берабеска ходили слухи о тайных приёмах арканистов, но ни в одной истории не говорится о том, что они работают с Чёрной Тенью.
Пение резко оборвалось. Крики ещё некоторое время не смолкали. Несколько тяжёлых ударов закрывающихся книг в кожаных переплётах сопровождались мягкими, почти нежными словами, сказанными арканистами мальчику, пока они расстёгивали ремни, удерживающие его на столе. Когда они, наконец, начали выходить из комнаты, я испугался, что нас заметят в тени, но, судя по сутулости плеч и шаркающим ногам, арканисты были в полном изнеможении, которое скрыло нас так же надёжно, как любые маскирующие чары.
Вскоре шестеро арканистов и их слепые слуги прошли мимо, так и не заметив нас.
