Я вспомнил, как Фериус впервые научила меня такой тактике. Я спросил, какой от всего этого может быть толк. «Нельзя защититься, если нет нападения», – ответила она, как будто её слова имели хоть какой-то смысл.
Но определённая правда в них была: натренированные бойцы обучены иметь дело с ударами и попытками захвата. Они никогда полностью не уверены, что предпринять, когда ты как будто просто падаешь на них. Я имею в виду – Ториан, конечно, могла схватить меня за руку и заломить её за спину или ударить кулаком в горло, но отсутствие видимой угрозы, ощущение, что я просто спотыкаюсь, заставило её заколебаться.
В деревенских танцах женщин часто швыряют туда-сюда – крутят, вертят и кидают, в то время как мужчины принимают разные позы. Фериус научила меня, что есть определённая магия в том, чтобы изящно выйти из броска или вращения. Поэтому я позволил Ториан скользнуть вправо, её руки были готовы добавить мне инерции и толкнуть в заднюю стену комнаты. Но когда она меня толкнула, я повернулся вместе с ней. Теперь это действительно выглядело так, будто мы танцуем.
– Что ты де…
– Странно, не правда ли? – спросил я в тот краткий миг, когда мы, по сути, вальсировали.
Ториан, однако, не привыкла плыть по течению танца, поэтому, когда я неожиданно сильно потянул её за талию и одновременно нажал на плечо, она обнаружила, что смотрит в другую сторону. После моего сильного толчка настала её очередь врезаться в стену.
– Это было глупо, – сказала она, поворачиваясь ко мне лицом. – Ты мог бы схватить меня сзади за шею и задушить. Я не дам тебе второго шанса.
«Хотя я мало разбираюсь в боевых искусствах, – заговорил Шуджан в моей голове, – похоже, она права».
«Я обязательно дам тебе знать, если мне будет нужно, чтобы мою тактику ещё больше раскритиковали».
Ториан подняла кулаки и снова начала красться ко мне через комнату. Перед началом боя я мысленно составил неплохую карту имеющегося в моём распоряжении пространства, поэтому смог вернуться назад, почти не сомневаясь, что не втиснусь в угол отгороженного пространства и не споткнусь о мебель.
– Если ты пытаешься меня утомить, ты зря тратишь время, – сообщила Ториан. – Однажды я сражалась с Элитой Забана почти два дня без передышки, и он каждый час совал в рот ускоряющую траву.
– Впечатляет, – сказал я.
Она улыбнулась, сокращая расстояние между нами.
– Он наверняка так и думал.
– Нет, я имел в виду, впечатляет, что он смог проглотить столько ускоряющей травы, не свалившись с сердечным приступом. Кроме того, разве чрезмерное употребление этой травы не вызывает у мужчин болезненную эрекцию? Может быть, ты выиграла бой ввиду отсутствия противника.
Неожиданный смех, похожий на внезапный кашель, сбил её с ритма. Я рванулся вперёд, нырнул под её инстинктивный удар наотмашь и нанёс, как мне казалось, приличный апперкот в челюсть. Она отступила, прежде чем я успел воспользоваться своим преимуществом, и пнула так, что снесла бы мне голову, если бы я остался в пределах досягаемости её ноги.
– Вот в чём твоя проблема, Келлен, – сказала она, восстанавливая равновесие. – Ты смотришь на драку как на игру.
Забавно, потому что я мог поклясться, что однажды бросил те же самые слова Фериус, когда она учила меня арта эрес. Фериус тогда с ухмылкой ответила:
– А ты желаешь смотреть на драку как на состязание, малыш.
– Что же это ещё, если не состязание? – запротестовал я. – Сражение держится на навыках, силе и рефлексах, не так ли?
– Сражение? Конечно, малыш. В сражении важно всё перечисленное, – ответила она, отступая от меня. – Но я повторяю тебе снова и снова: у аргоси нет приёмов ведения боя.
– Тогда что же такое арта эрес? – спросил я, надвигаясь на неё.
Именно в этот миг я провалился в выгребную яму и обнаружил, что качусь кубарем, пока, наконец, не замер вверх тормашками.
– Арта эрес – победа, малыш. И если тебе нужны навыки, сила и рефлексы, чтобы победить, значит, ты делаешь всё неправильно.
«Захватывающе», – эхом отозвался в моей голове голос Шуджана.
«Ты можешь заглянуть в мои воспоминания?»
«Когда ты сосредотачиваешься на них».
Ториан проскользнула под мою защиту и ударила так сильно, что я подумал – у меня отвалится челюсть.
«Кажется странным сосредотачиваться на воспоминаниях в разгар битвы», – добавил Шуджан.
Я упал на спину, довольно неуклюже откатился назад и чуть не напоролся на разбросанное по полу разнообразное оружие. Моё зрение на миг затуманилось, когда я слишком быстро вскочил.
Ториан уже начала привыкать к моему стилю ведения боя – если можно назвать пьяные курбеты «стилем». Впрочем, это не имело значения. Всё шло по плану.
– У тебя неплохие рефлексы, – похвалила Ториан, когда я избежал шквала пинков. – Ты мог бы стать сильным противником, если бы лучше тренировался.
Она воспользовалась своим преимуществом, тесня меня назад, не оставляя места для маневра. Скоро я окажусь в углу, и тогда всё будет кончено.
– Но все твои танцы аргоси… Ты почти ни разу меня не ударил.
– Единственный удар, который имеет значение, – последний, – сказал я, отступая.
Я прикинул, что ещё три фута отделяют меня от угла рядом с кроватью.
– Очень жаль, что у тебя закончилось свободное место и закончились трюки.
Я улыбнулся.
– Разве я не сказал тебе однажды, Ториан, что у меня всегда остаётся ещё один трюк.
Я поднял руки, сложив пальцы в соматическую форму моего заклинания, и произнёс с убийственной решимостью:
– Караф!
– Чёрт…
Ториан подняла руки, чтобы защитить лицо. Прежде чем она поняла, что ничего не случилось, я уже врезался в неё, так что мы рухнули на кровать. По инерции мы продолжали катиться, и я ухватился за край одеяла, замотав в него нас обоих. К тому времени, как мы приземлились на пол с другой стороны кровати, мы были закутаны в одеяло, и ни один из нас не мог отодвинуться от другого настолько, чтобы нанести приличный удар.
Бой в партере – своего рода искусство, и я не сомневался, что Ториан превосходит меня в нём так же, как и во всех других видах насилия. Она уже перекатилась через меня, оказавшись сверху, прижав локоть к моей шее. Наверное, она что-то почувствовала, потому что засмеялась.
– Ой, Келлен, это нож упирается мне в бедро или ты просто рад меня видеть?
Её дыхание было подобно тёплому ветерку на моём лице, и капля пота, упавшая с её лба мне в рот, показалась мне неожиданно сладкой.
– Это нож, – ответил я. – Вообще-то твой нож.
Сперва на её лице отразилось недоверие, потом замешательство и, наконец, возмущение.
