Всё лето малютка Дюймовочка жила на лужайке совсем одна. Из травинок она сплела себе гамачок и подвесила его под листом клевера, чтобы защититься от дождя; она питалась цветочной пыльцой и пила свежую росу. Но вот лето кончилось, наступила осень, а за нею и зима – долгая холодная зима. Птички, что так нежно распевали для Дюймовочки, улетели на юг; деревья сбросили листву, а цветы завяли и засохли. Большой лист клевера, служивший Дюймовочке крышей, скукожился, а потом и вовсе отвалился от стебля. Бедная Дюймовочка жестоко мёрзла – платьице-то на ней было летнее, да и то давно износилось, а сама она была так мала и уязвима! Ах, не иначе, ждёт её лютая смерть от холода! Начался снегопад. Чтобы понять, как себя чувствовала Дюймовочка, вообразите-ка, будто вам в лицо снег швыряют целыми лопатами. Да-да, каждая снежинка была для крошки Дюймовочки что полсугроба для любого из нас, обычных людей! Бедняжка завернулась в сухой листок, но тот имел дырку посерединке и нисколько не защищал от холода.
Вся дрожа, побрела Дюймовочка куда глаза глядят и добралась до широкого поля. Колосья давно были сжаты, и только стерня
[52] шуршала под ветром. Дюймовочка продиралась через жёсткие стебли, как через лес. К счастью, довольно скоро она заметила дыру в земле. То была не просто дыра – то был вход в нору. В норе проживала, не зная горя, полевая мышь. Зёрен она запасла полную кладовую, а в кухне у неё было тепло и уютно. Дюймовочка взмолилась о ячменном зёрнышке – ведь уже два дня она ничего не ела.
– Я посмотрю, ты горюшка хлебнула, – сказала полевая мышь – особа весьма сердобольная. – Заходи, погрейся да поужинай со мною!
Видя, какой малостью насытилась Дюймовочка и как она скромна и деликатна, полевая мышь произнесла:
– Если хочешь, оставайся у меня на зиму. Только за стол и кров будешь прибирать комнаты и сказки мне рассказывать. А то я тут одна скучаю.
Дюймовочка с радостью осталась. Всю работу по дому она выполняла прилежно и аккуратно, а полевая мышь её время от времени похваливала.
Однажды мышь сказала:
– Скоро у меня будет гость. Каждую неделю захаживает ко мне сосед, крот. Очень солидный господин, доложу я тебе. Что за хоромы у него под землёю! А какая замечательная шуба! Вся из чёрного бархата! Вот бы тебе выйти за него замуж – ты бы как сыр в масле каталась. Одно плохо: крот совсем слепой – не увидит, какая ты милашка. Ну да ничего – ты станешь рассказывать ему сказки, а голосок-то у тебя – заслушаться можно. Вот он и заслушается.
Дюймовочка не придала значения словам полевой мыши, – стоит ли думать о каком-то кроте? А крот и впрямь вскоре явился, и шуба на нём действительно была из чёрного бархата.
– Мой сосед – настоящий богач, – нашёптывала Дюймовочке полевая мышь. – Дом у него просторнее моего раз в двадцать; добра не счесть, а уж сколько учёности! Что до солнца, крот его не выносит, и цветов всяких там тоже не видал, и ты с ним на эту тему не говори.
Дюймовочке пришлось петь, и она исполнила «Божья коровка, полети на небо» и много других песенок, да так мило, что совершенно очаровала крота. Только он ни слова не сказал, он ведь был господин солидный и осмотрительный. Вскоре он прорыл галерею от своего жилища к дому полевой мыши и позволил обеим соседкам гулять по ней сколько захочется.
– Только, – предупредил крот, – не пугайтесь: в нише лежит мёртвая птица.
Действительно, птица была самая настоящая – с клювом и перьями; наверно, она умерла недавно и попалась кроту на пути, когда он рыл галерею.
И вот крот взял зубами гнилушку – в темноте ведь гнилушки светятся и заменяют фонарики – и пошёл первым, а мышь с Дюймовочкой последовали за ним. Добравшись до места, где лежала птица, крот проделал носом дыру в потолке, и галерею залил дневной свет. Тут-то Дюймовочка и увидела: мёртвая птица – не кто иная, как ласточка. Крылышки у неё были плотно прижаты к белоснежным бокам, головка спрятана под крыло, а лапки скрючены. Бедняжка, скорее всего, замёрзла насмерть.
Грустно стало Дюймовочке, ведь она так любила птичек, которые пели для неё всё лето! Но крот только пнул мёртвую ласточку своей куцей лапой и проворчал:
– Небось больше не будет чирикать! Упаси бог родиться такой вот свиристелкой! Хорошо, что такая судьба миновала меня и моих родичей. Птицы ведь всегда голодают зимой.
– Ах, до чего приятно слушать разумную речь! – заахала полевая мышь. – Птицы всё лето только развлекаются, вместо того чтобы запасать зерно впрок да норы обустраивать. Ну так пусть расплачиваются за своё легкомыслие!
Дюймовочка ничего не сказала, но, когда крот с мышью прошли вперёд, она наклонилась над мёртвой ласточкой и поцеловала закрытые птичьи глаза.
«Может, именно она так славно пела всё лето! – подумала Дюймовочка. – Спасибо тебе, милая ласточка, за радость, что ты мне доставила!»
На обратном пути, провожая соседок, крот заткнул дыру над ласточкой.
Ночью Дюймовочке не спалось. Она потихоньку встала, сплела покрывало из соломинок и пробралась в галерею. Там она укутала мёртвую ласточку, а ещё нашла у мыши в комнате пух чертополоха, который ничуть не жёстче, чем чистый хлопок. Дюймовочка подложила его ласточке под брюшко, чтобы той было теплее лежать на сырой земле.
– Прощай, милая птичка! – прошептала Дюймовочка. – И спасибо тебе за твои чудесные песенки, которые ты пела при тёплом летнем солнышке, среди зелени и цветов!
С этими словами Дюймовочка приникла щёчкой к ласточкиной груди.
А между тем ласточка не умерла; она только окоченела от холода, но Дюймовочка отогрела её, и вот ласточкино сердце снова забилось. Как известно, осенью все ласточки улетают в тёплые края, а если какая-нибудь замешкается, то непременно замёрзнет и упадёт на землю, будто мёртвая, и засыплет бедняжку снег.
Дюймовочка вздрогнула, услыхав странные глухие удары, – она ведь не знала, что это ласточкино сердце возвращается к жизни. Вдобавок птица по сравнению с девочкой была просто огромной. Однако Дюймовочка подавила страх, получше укутала ласточку и сбегала за листом мяты, который служил ей одеялом, чтобы укрыть им ласточкину голову.
На следующую ночь девочка снова прокралась к ласточке. Та совсем ожила, только была очень слаба, но всё-таки сумела открыть глаза. Гнилушка в руках Дюймовочки озаряла подземелье тусклым светом, но другого фонаря у неё не было.
– Спасибо тебе, милое дитя! – произнесла ласточка. – Я так славно отогрелась. Скоро силы вернутся ко мне, и я улечу из этого подземелья к солнышку.
– Увы! – возразила Дюймовочка. – Сейчас зима, всюду снег и лёд. Оставайся лучше здесь, а я буду за тобой ухаживать.
И Дюймовочка принесла ласточке полный лепесток свежей водицы. Напившись, ласточка стала рассказывать, как поранила крыло в ежевичнике и отстала от своих сородичей, которые летели на юг. Выбившись из сил, она упала на землю – а дальше ничего уже не помнила.
