– Это парадокс, – вздохнула Вайолет, которая, видимо, что-то искала. Наклонившись, она перебирала стопку старых книг, лежавших рядом на сиреневом лоскутном ковре. Плавучий дом мягко покачивался, и я вдыхала тонкий аромат лаванды, висевший в ком– нате.
– В чем именно парадокс? – поинтересовалась Лили.
– Что мне очень повезло в моих последних ставках на скачках. Именно с той лошадью, кличка которой – Неудача. Происходят действительно странные вещи.
– Разве ты не хотела нам что-то показать?
– Терпение. Ах вот оно. – Вайолет вытащила одинокий лист бумаги и села рядом с нами. – Ты помнишь мою подругу Аманду?
Лили покачала головой.
– Женщина со слишком большой головой и туфлями на высоком каблуке.
– Извини, я понятия не имею, о ком ты говоришь.
Вайолет сделала пренебрежительное движение рукой.
– Неважно. Она та, кто управляет этим хорошеньким антикварным магазинчиком в Блэк-Кросс, рядом с цветочным магазином. Я встречалась на днях с Амандой за чаем… Кстати о чае, не поставить ли мне чайник?
– Нет, спасибо, – быстро сказала я.
Лили оперлась локтями на стол.
– Ты прекрасно понимаешь, что держишь напряжение до последней секунды, бабушка. Это нарочно? – Вайолет поджала красные губы и бросила на внучку неодобрительный взгляд, после чего Лили сделала глубокий вдох. – Ты прекрасно понимаешь, что держишь напряжение до последней секунды, Вайолет.
– Уже лучше, – улыбнулась бабушка Лили и вытащила из кармана своего плаща маленькую шоколадку, которую она неторопливо распаковала и сунула себе в рот.
– Итак, на чем я остановилась? Я спросила Аманду за чаем, знает ли она какие-нибудь старые истории Корнуолла о проклятии. Сначала она отрицала, но потом кое-что рассказала об одном историке, живущем где-то совсем уединенно. Думаю, его зовут Эдмонд, Эдисон или Эдвард – что-то с «Э». В любом случае, лет двадцать назад он продал ей страницу старого дневника. По-видимому, у него были какие-то проблемы с деньгами, или, может быть, он просто хотел произвести впечатление на Аманду у нее всегда были поклонники. – Вайолет взглянула на нас. Нетерпение, должно быть, читалось в наших глазах, потому что она тут же расправила плечи и поспешила продолжить разговор: – Во всяком случае, тогда она не придавала этому листку бумаги особого значения. Только когда им заинтересовалась женщина из местных, а старый лист бумаги оказался намного выше рыночной стоимости, ей это показалось странным.
– Ты случайно не знаешь, как звали эту женщину?
Вайолет кивнула.
– Да, ее имя я действительно запомнила, потому что ее брат постоянно появляется в прессе. Джорджина Масгрейв.
Мое сердце на мгновение остановилось. Мать Блейка и Престона купила старую страницу дневника? Это не могло быть случайностью.
– А что было написано на странице? – нервно спросила я.
Вайолет улыбнулась.
– Аманда, к счастью, была настолько предусмотрительна, что сделала копию этого листка – это делает его более распространенным, а клиенты не особо любят это. Ну, раз человек не знает этого, то оно не причинит ему вреда, Аманда всегда говорила так. Она умная женщина, наверное, поэтому у нее такая большая голова.
Вайолет положила лист бумаги перед нами на стол и развернула его так, чтобы мы могли его прочитать. Это была копия пожелтевшей страницы. Большая часть была оторвана, а строки на документе едва читались. Во-первых, потому, что страница была блеклой, а во-вторых, потому, что у автора был ужасный почерк.
Лили нахмурилась.
– Боже, кто бы это ни написал, ему действительно потребовалось приложить много усилий. – Ушло некоторое время, пока мы смогли правильно расшифровать слова, но с помощью Вайолет нам в какой-то момент удалось прочитать написанное:
Я проклинаю прелюбодейку! Пусть она полюбит человека, с которым не может быть, пусть она целиком и полностью отдастся его голубым глазам и поддастся его чарам. Чары его взгляда захватят ее, отдадут ее ему, пока она не станет день и ночь мечтать о синеглазом. Но и брат пусть будет проклят. Он должен изнывать от тоски, и его желание зеленоглазой должно остаться неутоленным. Будь прокляты эти трое! Отныне да будет так: найденные в один миг с колотящимися сердцами, синие и зеленые, связаны вечным проклятием!
Горе им, если они уступят своим низменным желаниям. Горе им, если они соединятся во грехе! Тогда проклятие раскроет свою силу и навлечет черную погибель на них и всех тех, кто рядом с ними.
Но на этом их страдания не закончатся. Их дети, и дети их детей будут жить под бременем греха, они будут чувствовать ту же боль, чтобы злодеяние, совершенное их предками, никогда не кануло в небытие.
И если проклятие разгорится, дьяволу останется только…
– И это все? Больше страниц нет? – выдохнула я.
Взгляд на окаменевшее лицо Лили дал мне понять, что неприятное чувство в моей груди не обмануло меня: видимо, я столкнулась с большей проблемой, чем думала.
Глава 25
– Блейк здесь? – нервно спросила я Уилфреда после того, как он открыл мне дверь. Волнение сегодняшнего утра исчезло с его лица.
– Мистер Бофорт в гостиной. Могу я взять вашу куртку?
Я кивнула, подала ему куртку и поспешила в гостиную. При этом слова из дневника стучали у меня в голове.
«Горе им, если они уступят своим низменным желаниям. Горе им, если они соединятся во грехе! Тогда проклятие раскроет свою силу и навлечет черную погибель на них и всех тех, кто рядом с ними».
– Блейк. – Я выдохнула, когда увидела его сидящим на бежевом диване через раскрытые створчатые двери. – Я весь день пыталась дозвониться до тебя.
Блейк неподвижно уставился в пламя камина, которое, вероятно, было зажжено Бетти или Мэри из-за холода приближающегося ноября. При моих словах он лишь медленно повернул голову в мою сторону.
– Ах да?
– Да. Мне нужно с тобой поговорить.
Наши взгляды встретились. При отсутствующем выражении в его глазах мне стало внутренне совсем холодно, несмотря на потрескивающие поленья, распространявшие уютное тепло. Казалось, что он находится в километре от меня.
– И о чем? – голос Блейка звучал так же странно, как и все это мгновение.
– О чем? – Я пересекла гостиную и остановилась перед диваном. – Как насчет того, что произошло сегодня? – Невольно я понизила голос и указала на сад. – Неужели ты ничего не заметил? Например, что небо весь день было темным? Не говоря уже о людях, которые вели себя как-то странно.
Блейк провел рукой по волосам и выглядел при этом бесконечно усталым.
– Пожалуйста, Джун. Давай не будем обсуждать это сейчас.
