– Ладно, – быстро сказала я. – Я сама хотела знать. Спасибо, Грейсон.
Он кивнул, и я перевела взгляд в окно. При этом старалась больше не думать о Грейс и Блейке, которые, по-видимому, достигли новой ступени их отношений. После всего, что произошло, я знала, что есть только одно решение моих проблем: мне нужно было выкинуть Блейка из головы раз и навсегда и вместо этого сосредоточиться на других вещах.
Глава 29
– Ладно. Это всего лишь зацепка. Но, пожалуй, хорошая, – повторил Грейсон в сотый раз, когда мы в понедельник снова сидели в машине Лили.
– Скажи, ты правда переоделся в школе? – сказала Лили, глядя со своего места на заднее сиденье, на котором сидел Грейсон во всем черном. – Разве ты не был одет в школьную форму?
Грейсон погладил свою темную рубашку, которая плотно прилегала к его стройному торсу.
– Верно подмечено, Шерлок.
Лили включила поворотник, прежде чем свернуть на следующую улицу. При этом она усмехнулась мне.
– Видишь, я Шерлок.
– Спасибо, Грейсон, – пробормотала я, мельком взглянув в зеркало заднего вида. Я уже видела ранее белый фургон позади нас или просто вообразила себе это? – Ты не должен поощрять Лили, она уже разжаловала меня до Ватсона.
– Разжаловала? Быть Ватсоном – это честь, – заявила Лили. – Он бывший врач и верный друг.
Мой взгляд снова переместился к зеркалу заднего вида. Фургона больше не было. Снаружи мимо меня тянулись побеленные дома Сент-Кларксона, маленького городка недалеко от Ньютауна, с гордыми двумя тысячами жителей.
Одним из них был Виктор Конерли, журналист, который написал статью о смерти Джорджины Масгрейв. От него мы надеялись узнать больше об обстоятельствах ее смерти. Потому что только так мы могли выяснить, имеет ли мой дед какое-то отношение к ее кончине.
Грейсон слегка наклонил голову.
– А кто же я тогда, скажите пожалуйста?
Лили остановила машину на светофоре.
– Ты мог бы быть Майкрофтом Холмсом.
– Твоим старшим братом? Разве он не умирает в конце сезона?
– Он работает на МИ-6, это же круто.
– Фу, – проворчал Грейсон. – Кому из нас двоих пришла в голову мысль выжать из Виктора Конерли информацию, действительно ли у Джун семейная трагедия, а у ее деда на совести биологическая мать близнецов? Насколько я помню, эта гениальная идея пришла в голову мне.
В зеркале заднего вида Лили бросила на Грейсона раздраженный взгляд.
– Ты сам сказал, что это всего лишь зацепка.
– Но хорошая.
Я усмехнулась, хотя последние дни действительно были не сахар. Особенно когда я думала о Блейке.
– Джун, – окликнул меня Грейсон. – Ты делаешь это снова.
– Что именно? – сросила я с раздражением.
– Твои мысли о Блейке Бофорте. Избавь себя от попытки отрицать это. Это тот самый мечтательный почему-он-не-хочет-меня взгляд.
Я покачала головой.
– Нет, это не он. Это я хочу-наконец-знать-правду взгляд, и теперь, – я указала пальцем на свое лицо, – теперь это такой-раздражающий-Грейсон взгляд.
Лили кивнула так решительно, что я рассмеялась.
– Я слишком хорошо знаю этот взгляд. И считаю, что это здорово, когда он появляется у тебя, главное, чтобы ты оставила свой мечтательный взгляд. Имею в виду, даже если Блейк вдруг найдет Грейс такой замечательной, он все равно не подходит тебе. – Я ничего не ответила, хотя Лили с этим не ошиблась. Блейк не только избегал меня, но, по-видимому, все больше стремился сблизиться с Грейс. Могло ли быть так, что проклятие было для него лишь предлогом, чтобы избавиться от меня?
– Похоже, это здесь, – сказала Лили, припарковав машину в жилом комплексе, в котором коричневые кирпичные дома с белыми ставнями и дымоходами выглядели одинаково. Даже крохотные палисадники едва ли чем-нибудь различались.
Я покосилась на часы.
– Мы вовремя.
Лили вытащила ключ из замка зажигания и пригладила волосы.
– Хорошо. Тогда вперед, Ватсон и Майкрофт, я за вами.
Прошло около двух минут, прежде чем Виктор Конерли открыл нам дверь. Это был низкорослый коренастый мужчина с бородой, на белой футболке которого было несколько неприглядных пятен пота. Темная прихожая позади него пахла так же затхло, как и сам журналист.
– Я рассчитывал только на одного. Парень из телефона ничего не сказал о том, что вы приедете втроем.
Грейсон храбро протянул ему руку.
– Я парень из телефона и надеюсь, что вы нам поможете. У нас есть к вам только несколько вопросов.
– Раньше вопросы были моей работой, – пробормотал мужчина, развернулся и побрел в сторону гостиной.
Грейсон опустил руку и бросил на нас многозначительный взгляд. Мы вошли в тесную прихожую, которая казалась немного заброшенной, с набитыми ящиками для обуви, валявшимися куртками и отслоившимися обоями. Остальная часть дома подтвердила первое впечатление. В гостиной царил подобный беспорядок. Журнальный столик был полон пустых пивных банок, и от него так сильно пахло старой едой, как будто уже несколько дней здесь никто не проветривал.
Виктор Конерли сел в коричневое кожаное кресло возле телевизора. Одной рукой он открыл банку с пивом, а другой жестом пригласил нас сесть напротив него на изношенный диван.
Грейсон криво улыбнулся, пробрался между разложенными на полу книгами и журналами, а затем сел первым, впрочем, не без того, чтобы предварительно протереть сиденье. Мы с Лили последовали его примеру.
– Хорошо. Итак, что именно вы хотите знать? Быть журналистом – это не так гламурно, как вы себе представляли, не так ли? Я вовсе не живу в великолепии и славе. – Конерли сделал большой глоток пива из своей банки.
– Дело не столько в профессии журналиста в целом, сколько в одной вашей работе, мистер Конерли, – сказала Лили.
Мужчина вытер ладонью рот.
– Значит ли это, что он солгал мне по телефону? – лицо его все больше омрачалось.
Я расправила плечи, рассчитывая на такую реакцию.
– Вы никогда не использовали небольшую ложь во спасение, чтобы получить информацию?
Виктор Конерли сузил глаза.
– Отвечать вопросом на вопрос вовсе не плохо. Но, как по мне, пустая трата времени. Лучше исчезните.
– Мы специально приехали сюда, и конечно, не станем сразу же уходить. – Лили наклонилась вперед. – Не похоже, что у вас сегодня еще много дел впереди. Вы ведь можете немного поговорить с нами.
– Конечно, мог бы, но не хочу, – жестко заявил журналист.
– Неужели вы все еще работаете журналистом? – поинтересовался Грейсон. Он неуверенно оглядел гостиную, которая, с заваленными темными книжными полками и толстым слоем пыли, не выглядела так, будто здесь живет человек со стабильной работой.
