– Но, чтобы туда попасть, иногда приходится ездить по заблокированным дорогам, – возразила Лили. – И чертовски внимательно следить, чтобы не поскользнуться и не сломать себе шею. Но лучше вернемся к теме. – Она грызла свою соломинку. – Может быть, на медальоне, который ты видела, была гравировка? Что-нибудь, что могло бы привести нас к биологическому отцу Блейка и Престона?
Грейсон опустился на заднее сиденье.
– Вы вообще уверены, что мы хотим его найти? Что, если лорд прав, и несчастный случай его сестры вовсе не был таковым? Тогда может оказаться, что у этого типа на совести мать его детей.
Лили поморщилась.
– Впрочем, вполне может быть, что лорд выдумал всю историю только для того, чтобы отвлечь нас от собственных злых намерений.
– Которые все же были? – спросила я, когда допила свой молочный коктейль.
– Возможно, он имеет дело с Блейком и Престоном, потому что не хочет делиться своими деньгами. Или потому, что боится они украдут у него его любимую лошадь или любимое произведение искусства.
Грейсон сделал глубокий вдох.
– Может быть. Для его любимой лошади, лорд, несомненно, окрасит небо. В конце концов, с деньгами ты можешь сделать все что угодно.
– Кто знает, какими еще способностями он обладает, – невозмутимо ответила Лили. – Возможно, лорд даже является членом темного тайного общества, которое хочет искоренить все сверхъестественные силы.
Грейсон сложил ногу на ногу.
– Возможно, ты слишком много смотришь телевизор, дорогуша.
– Возможно, это проклятие, – сказала я.
– Ты думаешь, что проклятие заставило машину разбиться о скалы? – Грейсон приподнял одну бровь.
– Не знаю. Возможно, это действительно был мой дед. – Мысли совершенно безумно крутились в моей голове. Ничто не имело смысла, но что-то же должно было иметь смысл! Измученная, я вышла, чтобы выбросить свой пустой стакан от молочного коктейля в мусорное ведро. После этого я еще мгновение постояла снаружи, наблюдая за морем, которое было таким непостоянным. Оно могло быть мирным, мягко омывать пляж или даже бушевать, поднимая над нами свои волны. Могло погребать под собой целые участки земли и обладало силой и властью, которой никто не мог владеть.
– Эй, Джун, все в порядке? – спросила Лили и мягко взяла меня за плечо. – Или ты просто хотела немного отдохнуть от Грейсона?
– Я вас слышу! – воскликнул Грейсон, высунув голову в окно. Он открыл дверь машины, швырнул свой стакан в мусорку и подошел к нам.
– У меня такое чувство, что я стою перед морем вопросов, на которые не могу ответить. Но я должна сказать вам, что ни в коем случае не приму предложение лорда. – Я повернулась к этим двоим. – Вы считаете меня сумасшедшей из-за этого?
Грейсон положил руку мне на плечо.
– Совсем нет, Джун. – Он сделал короткую паузу. – Ладно, со своим даром ты немного ненормальная, но все-таки ты подходишь Лили. Она тоже сумасшедшая.
Лили ухмыльнулась.
– В отличие от тебя?
– В отличие от меня.
В этот момент та семья вернулась с небольшой смотровой площадки. Они сели в универсал, и, когда машина повернула, отец выбросил из машины окурок.
– Как же я ненавижу таких типов, – пробормотала Лили, прежде чем прокричать вслед отъезжающей машине: – Вы когда-нибудь слышали об охране окружающей среды?!
Грейсон, покачав головой, затушил окурок, а затем кончиками пальцев выбросил его в мусорку.
– Отвратительно. К тому же это те вонючие штуки, которые мой дед тайком курит в сарае. Смесь дегтя и ванили, омерзительно.
Лили кивнула.
– Ванильные сигареты. О них же рассказывал и садовник, который якобы, – она показала в воздухе кавычки, – бросил курить. – Я уставилась на Лили.
– Что такое? – спросила она. – Ты же сказала мне, что дворецкий говорил Джозеф все еще курит.
– Это не так, – тихо сказала я, в то время как мысли пронеслись в моей голове, и вдруг головоломка сложилась, по крайней мере, часть ее. – Ты помнишь, что сказал нам Джозеф в саду? Что этот парень – думаю, он называл его «молодой Честер», – курил как паровоз, а потом постоянно жевал жвачку, чтобы не пахло.
– Да, и? – Грейсон и Лили непонимающе уставились на меня. Они понятия не имели, к чему я клоню.
– Виктор Конерли дразнил полицейского на месте происшествия, говоря, что тот все еще курит эти сладкие штуки. Потому что там был окурок.
Лили наморщила лоб.
– И что? Теперь ты считаешь, что полицейский – это молодой Честер?
Я покачала головой.
– Нет, я просто думаю, что молодой Честер мог быть на месте аварии. Может быть, он что-то видел, или он даже несет ответственность за несчастный случай…
Грейсон глубоко втянул воздух.
– Я не хочу сдерживать твой энтузиазм, но тебе не кажется, что это что-то надуманное? Даже если Виктор Конерли видел на самом деле один окурок ванильной сигареты на земле, любой мог бросить его туда. – Он скрестил руки на груди. – Даже мой дед, и я не думаю, что он убийца.
– Конечно, это еще не доказательство, но все же подумайте о жвачке, которая прилипла к ботинку полицейского. Тому, что был на месте аварии. Я имею в виду, что это уже два странных совпадения, не так ли?
– Да, ты права, – неохотно согласилась со мной Лили. – Хотя это еще не доказательство, но хотя бы отправная точка.
Грейсон с укором махнул на нас рукой.
– Простите, что вмешиваюсь в вашу теорию. Что, если этот молодой Честер, возможно, даже отец Блейка и Престона?
Какое-то мгновение мы слышали только шум моря и визг чайки, которая рисовала свои круги в послеполуденном небе.
– Есть только один способ выяснить это, – сказала я наконец. – Мы должны найти этого Честера.
Глава 30
Следующие несколько дней мы потратили на то, чтобы узнать больше о молодом Честере. Однако, поскольку у Джозефа было несколько выходных дней на этой неделе, это оказалось сложнее, чем предполага– лось.
– Где ты витаешь, Джун? – спросил дядя, когда мы сидели в столовой за завтраком. Я как раз собиралась налить себе чашку чая и слишком поздно заметила, что она уже переливается за фарфоровый краешек.
– Извини, я, наверное, отвлеклась. – Я быстро поставила на стол чайник и принялась вытирать салфетками пролитую на блюдце жидкость.
– У тебя сложности в школе? – Дядя обеспокоенно посмотрел на меня. Да, у меня были большие сложности. Но не в школе, а с тем, чтобы узнать правду. Хотя я могла видеть правду в глазах других, мне было неприятно, что я до сих пор не знаю, что случилось тогда с Джорджиной Масгрейв.
– Немного, – солгала я. – Но я хорошо справляюсь.
