— И тогда он обратился к Ивану Тынэвири? А после убил его?
Даниил кивнул и закурил сигарету.
— Создал ситуацию, в которой я должен был стопроцентно сесть в тюрьму. Вообще, об этом его попросил Гурин. Потому что я начал слишком много спрашивать. Он еще в прошлом году пригрозил мне, что смешает меня с грязью, если я не успокоюсь и не перестану копаться в этом деле. Что ж, у него почти получилось.
Егор нахмурился.
— Но… я не совсем понимаю, почему Трофимов убил Руслана?
Ответил Даниил не сразу.
— Сложно сказать. Честно говоря, здесь возникают какие-то нестыковки. Повторюсь: Руслан и Трофимов в ту ночь собирались отправиться за Чижиком вдвоем. Трофимов пришел к Руслану домой и зарезал его, зная, что Алина не проснется. Но что толкнуло его на это… непонятно. Возможно, Руслан что-то знал о его связях с Гуриным, с Kingston Gold. Возможно, это была личная месть за что-то, о чем мы не знаем. Гнев. Вспомни, он ведь и собаку зарезал, — Даниил помедлил. — Сам Трофимов никак не поясняет причины, побудившие его совершить это преступление. В его записях тоже об этом ничего не сказано. Темный лес, короче говоря.
Даниил замолчал. Егор почувствовал, что друг недоговорил, поэтому не стал делиться своим мнением. Выждал.
— У меня есть одна теория, но… звучит глупо, конечно, — сказал, наконец, Даниил. — Чувства к Руслану побудили его сделать это.
Егор озадачился. С вопросом посмотрел на Даниила.
— То есть? Ты хочешь сказать, что Трофимов…
— Доподлинно неизвестно, состоял ли он в отношениях с женщинами. О его личной жизни мы ничего толком не знаем. Он приехал в город в возрасте шестнадцати лет с отцом, которого уже нет в живых. Никаких других родственников у него нет.
— Черт возьми! — выругался Егор. — У меня это в голове не укладывается.
— Да у меня тоже, — подхватил Даниил. — Знаешь, есть чувство… неудовлетворенности, что ли. Я узнал многое, но этот пробел… бесит просто!
— Ты пробовал надавить на Трофимова?
Даниил усмехнулся.
— Спрашиваешь! Я из него душу вытряс, уж поверь. Отделал его, как Бог черепаху.
— Жестко.
— Иначе никак. С такими, как Трофимов. Он же звереныш. Человеческая жизнь для него — ничто. Убийство — способ достичь цели. Это не просто социопатия. Не раздумывая, он застрелил Черепанова, а после отрезал ему голову. Потому что в голове осталась пуля, выпущенная из его оружия. А вот тело он покромсал и частично сжег. Голову мы так и не нашли, да и не найдем, скорее всего. Он закопал ее где-то в тундре.
— Сколько ему светит?
— Дело еще не прекращено. Мы… выстраиваем цепочку. Потому что когда я приеду за Стивенсоном, мне понадобится твердая почва под ногами.
* * *
Тем же вечером Алина держала в руках старую школьную тетрадь с разрисованной фломастерами обложкой, на которой большими вычурными буквами было написано: «Анкета друзей». Привет из далекого детства. В эту тетрадку частенько хотели заглянуть глазенки любопытных ребят и девчат из школы.
В той анкете, помимо самих вопросов, огромного количества вклеенных картинок и названий песен, подчеркнутых под линеечку, была также сложенная в несколько раз страничка с надписью «Не открывать». Однажды Даниил посмотрел на эту страничку и остановился.
— Нельзя раскрывать, — предупредила тогда Алина. — Это же личное!
В заглавиях анкет было много знакомых имен. Девчонки из класса, из параллелей… несколько парней, в том числе и Егор. Его грубый, размашистый почерк нельзя было перепутать ни с каким другим.
Алина развернула сложенную в несколько раз страничку. Секрет, который был там, так и не открылся тогда Даниилу. Хотя теперь, спустя двадцать с лишним лет, он все и так прекрасно понимал.
10
Из дневника Юры Мальцева
14.04.2007
Сегодня глава администрации Сергей Гурин объявил о своей отставке. Я знаю, что он замешан в деле, расследованием которого занимается дядя Даня.
Неделей ранее случилась какая-то проверка на месторождении Апрельском. Об этом писали в газете, и даже в региональных новостях был большой репортаж. Нелегальные рабочие. Сокрытие преступления. Два десятка рабочих погибли во время взрыва, но об этом стало известно только спустя полтора года.
Управляющий месторождением Майкл Стивенсон, а также начальница отдела кадров Виктория Смирнова были взяты под стражу. Что будет дальше? Хотелось бы верить, что содеянное не сойдет им с рук.
11
Майский день возвращал Даниила на год назад. В то время, когда они с Ольгой сидели в самолете, пролетавшем над черневшими и желтевшими в весенней лихорадке сопками и бесконечными просторами тундры и Северного Ледовитого океана.
Он припарковал служебный уазик перед терминалом аэропорта. Знакомая площадка: рычат вахтовки, стучат сумки на прощание. Кожаные куртки, крепкие сигареты одна за одной — в разговорах о жизни, о том, как все дорожает, и о том, как дешевеет нынче рабочая сила. О материке, где жизнь куда лучше — два месяца отпуска на черноморских югах, или где-нибудь под Воронежем у родственников в большом загородном доме, где свой огород и даже куры есть. Мечты о том, что получится когда-нибудь накопить деньжат и вырваться из города на краю земли.
Он помог Ольге с сумкой. В очереди на регистрацию держался молча, иногда поглядывая по сторонам. Ольга ловила его взгляд и вспоминала, как смутилась тогда, увидев его во Внуково с какой-то незнакомкой. Может, то был знак?
Они стояли около большого стекла с надписью «Спецконтроль» и долго молчали. Каждому было что сказать, но и каждому было о чем промолчать.
— Мне жаль, что так получилось, — сказал, наконец, Даниил.
— Разве?
Ольга отчего-то улыбнулась.
— Конечно. Я пытался все изменить…
Улыбка Ольги стала еще шире.
— Знаешь, говорят, что порой к судьбе человека подводит тот путь, которым он от судьбы убегал, — она посмотрела Даниилу в глаза. — Ты ведь никогда не умел толком лгать. Или, может, я так все чувствую. Остро. Это мое проклятье. Потому я и начала снова писать. Я слишком чувствительна, чтобы оставлять все переживания внутри себя. Иногда мне… хочется кричать, но я будто бы не слышу собственный голос.
Она осеклась.
— Лучше выговориться, — подхватил Даниил. — Потому что все позади. Мы развелись официально, у тебя на руках билет. Разве не самое время сказать все, что думаешь? Мы ведь любили друг друга…
— Не надо, — покачала головой Ольга.
— Но я теперь люблю другую…
— Замолчи! — сорвалась она. — Я не знаю, Даня, что это такое, но это точно не любовь. Не было и не будет ею. И у нас с тобой не было любви. Только зависимость. Ты не умеешь испытывать это чувство. Для тебя это игра и всегда ею будет. Хотя… я очень надеюсь, что ты найдешь себя, рано или поздно, и перестанешь играть.
