В начале октября появилась, наконец, мобильная связь. Поистине потрясающее событие. К концу месяца то тут, то там телефоны разрывались мелодией Crazy Frog и заглавной темой из фильма «Бумер».
В середине ноября Даниилу на мобильный позвонил Дмитрий Тищенко и сказал, что ему требуется помощь. Нужно было подежурить за него пару часов. Занемог старик. Даниил, конечно же, не отказал Тищенко, ведь время от времени наведывался к нему в гости и проникся к нему симпатией. Теплым было общение с этим человеком. Да и совесть по поводу нераскрытого дела его дочери грызла порой так, что не продохнуть было от боли.
Даниил пригласил на дежурство Алину. Не желая тратить время зря, поднял ее на руки, отнес на диван в комнате отдыха. Молча раздел, пока она смотрела на него доверчивым взглядом. А после она томно стонала под ним, касаясь кончиками пальцев его спины и желая как можно сильнее впиться ногтями в кожу, чего, все же, не могла себе позволить. Их грехи не должны были оставлять следы. Ни в коем случае.
Такая встреча повторилась вновь. Солнечные дни становились короче, а вскоре солнце и вовсе зашло за линию горизонта и больше не поднималось. Ночь укрывала от посторонних взглядов. Даниилу казалось, что будут еще новые встречи. Ему не хотелось думать, что однажды он встанет перед выбором и не получится более балансировать на грани.
* * *
Чем лучше ты дышишь, тем лучше запоминаешь моменты жизни. Ведь запах — это память наших эмоций. Такая мысль пришла Ольге на ум, когда она стояла на заснеженной дороге, ведшей к морю, и медленно вдыхала морозный воздух.
Покрытый льдом залив нельзя было увидеть за пеленой тумана. Было в этой беспроглядной пелене что-то манящее, и Ольга наслаждалась, глядя в пустоту, сравнивая состояние природы с состоянием души. Так она питала свою творческую сущность, прежде чем вновь сесть за работу и строка за строкой продолжить выбираться из тумана к желанному берегу.
Зима в Заполярье пришлась ей по душе. Конечно, не хватало солнца, но и в этом была какая-то особая магия. Ольге казалось, что она привыкла к городу и природе, а город и природа, в свою очередь, привыкли к ней, позволили наслаждаться жизнью, свободно общаться с людьми. Такого баланса она уже давно не испытывала.
Может, стоило сказать спасибо Лидии Витальевне? Ее наглость в общении и пресловутое всезнание вселяли в Ольгу уверенность, что и она может взять контроль над собственной жизнью. Раньше Ольга даже представить себе не могла, что когда-нибудь сойдется с таким человеком, как Лидия Витальевна. «Противоположности притягиваются», — так заключила она.
Может, все дело в том мальчике из десятого класса? Юра Мальцев. Общение с ним радовало Ольгу, но не так, как может радовать женщину общение с мужчиной, пусть и столь юным. Нет. Она проникалась к нему почти материнской симпатией, когда читала его сочинения. Конечно, она ставила ему тройки, порой четверки, потому что «не подходит, не те мысли». Но мысли, как раз, были самые подходящие. Просто не в рамках школьной программы.
Чувство одиночества отступило как раз из-за этих двух, казалось бы, малознакомых ей людей. Но почему же дни пролетали так быстро, как пейзаж, открывающийся из окна скорого поезда? Ольга даже не заметила, как стала любимицей учеников. Не слышала, как ее хвалили порой в учительской за умение находить подход к подросткам в самый сложный период взросления. Все это было так неважно. И то, что Даниил порой исчезал из ее жизни, тоже было неважно. Оставался туман, в который она ступила однажды и который ласково обволакивал ее уже больше трех месяцев.
Она знала, что вскоре случится нечто важное.
2
Из дневника Юры Мальцева
16.01.2007
Сегодня в школе услышал страшную новость. Прошлой ночью капитан милиции Руслан Галимуллин был убит в собственной квартире.
Не знаю подробностей. Наверное, милиция специально замалчивает. Может, там какая-то темная история? В любом случае, утро вечера мудренее. Завтра попытаюсь разузнать как можно больше.
Странно, но мне кажется, что раньше, еще лет пять назад, в городе было как-то поспокойнее. Наверное, я просто был слишком мелким и не интересовался подобными вещами. Хотя нет, постойте. Детишки — народ кровожадный. Для них и кровь, и смерть — все утрировано. Становясь старше, будто начинаешь лучше чувствовать смерть, ее явное присутствие в… жизни.
Интересно, что сказала бы об этом Ольга Евгеньевна? Не понимаю я, почему она так низко оценивает каждое мое сочинение. Хоть убей, не понимаю. Может, я ей просто не нравлюсь?
Помню, когда она впервые вошла в класс, я от нее взгляд оторвать не мог. Есть в ней что-то привлекательное. Знаю, моя восторженность звучит странно. Тем более, она замужем за моим напарником. Дядя Даня, прочитав такое, стер бы меня в порошок. Мне кажется, он очень сильно любит ее. Иначе почему страдает?
После того случая на дискотеке я его не видел. Стоп… это ведь с Русланом Галимуллиным он дрался тогда, на дискотеке, разве нет? Странно получается. Хотя, может, эти два события не имеют между собой ничего общего. Каждую субботу на дискотеке кому-нибудь нос ломают. Одна из прелестей досуга в здешних краях. Когда же я, наконец, уеду отсюда?
3
Евтушенко был за рулем служебного уазика. Поздним вечером они с Даниилом ехали с вызова. Отец избил родную дочь. Старый ублюдок был пьян, потому пришлось отвесить ему пару приводящих в чувство ударов. Жертва — тридцативосьмилетняя Людмила, работавшая в продовольственном магазине и не так давно попавшая под сокращение, — умоляла не забирать отца, а сама собрала вещи и ушла из квартиры.
— Если бы сегодня дежурил Галимуллин, он бы этого Новосельцева точно пристрелил, — сказал майор, закуривая.
— Да он не в себе… — только и сказал Даниил.
Евтушенко усмехнулся.
— Даже не стану уточнять, о ком ты ведешь речь.
Даниил развел руками.
— Ну а тебе не кажется, что у Руслана иногда крыша едет?
— Будь моя воля, я бы и сам этого старого козла хорошенько обработал. Но у меня, знаешь, уже возраст такой, когда взвешивать каждый шаг начинаешь. Руслан ведь чуть старше тебя. Считай, молодой. Кровь кипит. Война его покалечила, конечно, но он по-своему прав в своей грубости. Такие люди в милиции тоже нужны, Дань.
Даниил лишь хмыкнул в ответ. Он запрокинул голову, разминая уставшую шею, и тут его взгляд упал на бесформенный объект на обочине дороги.
— Пал Палыч, останови-ка, — сказал он.
Когда уазик взвизгнул тормозами и остановился на обочине, Даниил вышел из машины и сделал лишь несколько шагов по хрусткому снегу. Перед ним лежала в неестественной позе мертвая дворняга.
— Сукин сын… — выругался Даниил.
— Ты чего? — спросил Евтушенко, выходя из машины.
Он встал рядом с Даниилом и долго смотрел на бездыханное тело животного. Лапы и хвост чуть припорошило снегом. Пасть замерла в оскале. В боку зияла черная дыра.
