— Мне уже надоело натыкаться на этих мертвых дворняг! — сказал Даниил, махнув рукой. — И мне насрать, что у него есть разрешение…
— У кого есть разрешение? — нахмурившись, спросил Евтушенко.
— Да у этого… с темной мордой. Не знаю, как его зовут.
Пал Палыч в ответ только покачал головой.
— Честно говоря, я не совсем понимаю, о ком ты говоришь.
— Да как же так? — возмутился Даниил. — Он еще с лета тут отстрелом собак занимается. С карабином по городу шастает. Детей пугает… да чего там — и взрослых тоже! Вот его точно надо закрывать. Больной ублюдок!
— Не горячись ты так, — спокойно сказал Евтушенко. — Ладно, давай псину затащим в багажник…
Сделав дело, Даниил закурил и вернулся на пассажирское сиденье.
— Знаешь, а я ведь думал, что это твоих рук дело, — сказал Пал Палыч, когда они двинулись дальше.
— Ты о чем?
— Да в конце мая, когда мы Кондрашова накрыли, я ведь на машине в город помчался. Когда привез Кирееву с огнестрелом в больницу и все вопросы с врачами уладил, в машину вернулся — сигареты забыл. Почувствовал неприятный душок. В багажник когда залез, так и понял, чем воняет. Ну и вспомнил, кто до вылазки в поселок машину брал.
— Решил, что это я собаку пристрелил? — нахмурившись, спросил Даниил, хотя ответ знал наверняка.
— Не суди строго, но ничего другого на ум не пришло. Ну так что же, это не твоих рук дело?
— Конечно же, нет! Я собак… боюсь я их, короче говоря.
— Ну, чем не повод…
— Не повод! — отрезал Даниил.
На том разговор закончился. Собаку пришлось оставить на помойке — мерзлую землю пробить лопатой было слишком сложно, да и нужно было выезжать куда-нибудь подальше, а после долгой смены одолевала усталость.
Даниилу от истории с очередной мертвой дворнягой сделалось не по себе. Снова вернулось чувство, будто потерял все силы, и захотелось забиться в угол. Дабы избавиться от неприятного ощущения, он глотнул немного коньяка из фляги, когда попрощался с Евтушенко.
Весь день он думал об этом глотке. Закрыл глаза, когда приятное тепло разошлось по телу. Отхлебнул еще немного, после чего неспешно побрел домой, думая, что стоит, все-таки, разыскать этого Темнолицего и прижать его к стенке.
* * *
Оскалившись, Руслан схватил старшего сержанта Трофимова за грудки и впечатал в стену, да так, что тот зубами клацнул.
— Ты мне что такое говоришь? — прорычал вопрос Галимуллин.
Даниил на мгновение остановился посреди коридора, но вдруг в нем сработал механизм, тот самый, что всегда направлял его в гущу событий. Он подошел к Галимуллину со спины и крепко положил руку на его плечо.
— Остынь, Руслан, — твердо сказал он, готовясь дать отпор строптивому капитану.
Тот отпустил Трофимова. Взгляд старшего сержанта, как и прежде, был непроницаем. Он лишь поправил съехавшие на нос очки.
— Что тут происходит? — спросил Даниил.
— Не твое собачье дело, — одернув плечо, кинул Галимуллин.
Повернувшись к Даниилу, капитан просверлил его гневным взглядом, после чего с негодованием махнул рукой и пошел прочь по коридору в сторону своего кабинета.
Даниил внимательно посмотрел на Трофимова. Вспомнил, как в начале их знакомства посчитал его слюнтяем-отличником. Ошибался тогда. Нет страха в его глазах. Понял это он еще во время перестрелки в доме Кондрашова, когда старший сержант всадил в неприятеля две пули — четко в грудь и в голову. Работал парень умело. И информацию собирал быстро. Повышение по службе не стало неожиданностью.
— Ты как? — спросил Даниил.
— Без проблем.
— Что случилось-то?
Трофимов пожал плечами.
— Ты знаешь его…
Даниил кивнул. В какой-то момент он словил себя на мысли, что уже вконец устал от капитана Галимуллина. Набить бы ему морду как следует. Чтобы не вставал подольше…
Об этом он думал, сидя на утренней оперативке. Не мог думать о делах насущных. Только о том, насколько осточертел ему Галимуллин. И не только на работе.
Как-то раз Алина обмолвилась, что боится Руслана. Сказано это было так, будто муж истязает ее. Конечно, Даниил понимал, что имелась в виду их общая тайна и страх, что Руслан все узнает. Он не сможет простить измену. И без того безумный капитан станет попросту неуправляем. И тогда…
«Ну а что тогда? — продолжал рассуждать Даниил, потирая лоб и тем самым пытаясь унять легкую головную боль, явно похмельную. — Поговорим, как нормальные мужики. Ну что же он, совсем безголовый? Не поймет, что жена от него устала?»
Продолжая размышлять, он подумал про Ольгу и ее реакцию. Вот уж два сапога пара — Ольга и Руслан. Оба — словно вулканы, которые уж если проснутся, то несдобровать никому в радиусе десятков километров.
— …новогодние праздники, — закончил говорить Першин.
Даниил нахмурился, пытаясь уловить смысл сказанного.
— Что там с праздниками? — спросил он.
Першин кашлянул, негодующе посмотрел на Даниила. Оглядел всех остальных.
— Говорю, что впереди новогодние праздники. Вы удивлены? Или чем-то озадачены? Поделитесь с нами, Даниил Сергеевич, над чем вы там так активно думаете?
— Что-то совсем я заработался. Забыл, что уже пошла вторая половина декабря. То-то меня смущали эти вездесущие елки, — отшутился Даниил, кисло улыбнувшись.
Галимуллин в ответ недовольно выдохнул.
— Может, мы все-таки продолжим, товарищ подполковник? — спросил он с нажимом.
В кабинете создалось излишнее напряжение. Все молчали. Сержант Киреева с удивлением смотрела на сидевшего рядом Галимуллина.
— Ладно. Руслан прав: дел у нас хватает, так что нечего штаны просиживать, — сказал, наконец, Першин. — За работу.
Даниил не спешил уходить. Он кивнул Пал Палычу, мол, не стоит его ждать, а сам продолжил сидеть за столом. Оставшись наедине с подполковником, он спросил:
— Кто у нас отстрелом собак занимается? Коренной. С карабином по городу разгуливает.
Першин смерил его вопросительным взглядом.
— С чего это ты вдруг им заинтересовался?
— Да так. Воспитательную беседу провести хочу.
Подполковник покачал головой.
— Слушай, есть договоренность с администрацией. Бродячих псов в городе за последний год развелось слишком много. Так что не лезь ты в это дело. Пускай он занимается своей работой, а мы будем своей заниматься.
«С администрацией», — повторил про себя Даниил.
— Я просто хочу сказать, что это опасно. Он разгуливает посреди бела дня. С оружием.
