Они столкнулись в субботу вечером, на дискотеке. Даниил плохо помнил сам момент, ведь снова был в стельку пьян, но вроде как Галимуллин неудачно пошутил по поводу профпригодности Даниила, и в ответ посыпались обвинения и угрозы, что дело будет раскрыто, и что он посадит его за решетку. Галимуллин, будучи человеком не самым сдержанным, решил перейти от разговоров к действиям.
После было похмельное воскресенье, привкус крови во рту, рассеченная бровь и вылитая в раковину бутылка армянского коньяка. Причем вылил ее сам Даниил. Он сказал себе, что так продолжаться не может. Он должен сам положить этому конец.
Алина рыдала, сидя за кухонным столом. Когда Даниил показался в коридоре, она поднялась было, но словила на себе строгий взгляд Трофимова, потому покорно села и дрожащими руками прикурила сигарету. Даниил устыдился своих мыслей, но в душе, конечно же, обрадовался, что она не кинулась ему на шею при всех. Это осложнило бы ситуацию.
— Что с твоим лицом? — без какого-либо проявления эмоций спросил Пал Палыч.
— Подрался в субботу.
«Подрался с мертвецом, — подумал про себя Даниил. — Может, сразу рассказать про это? Все равно ведь станет известно. Может, не сейчас? В другой раз…»
Руслан лежал посреди гостиной, раскинув руки в стороны. «Будто хотел обнять своего убийцу, прежде чем лезвие ножа вспороло его шею, — подумал Даниил. — Хотел обнять Алину, зная, что у нее в руке нож?»
Лужа темной крови растеклась по полу. Нож лежал рядом, на диване.
— Спец сейчас снимет отпечатки, — сказал майор. — Хотя у меня мало сомнений на этот счет.
— Но… зачем? Какой в этом смысл?
Даниил безотрывно смотрел на зияющую рану на шее мертвеца.
— Зачем Алина сделала это? Если бы я знал… — Евтушенко покачал головой. — И почему она после этого спокойно легла спать? И почему потом проснулась, и сама позвонила в отдел? В любом случае, нужно вызывать психолога. Она ведь и сейчас ничего толком объяснить не может. Спала мертвым сном. Проснулась. Увидела труп. Испугалась.
— Ты не думаешь, что он мог просто покончить с собой?
— Способ так себе, тебе не кажется? Пустить пулю в лоб куда проще. Да и собака… при чем она здесь? — майор пожал плечами и кивнул в другую часть комнаты, где лежал окровавленный труп белого терьера. — Если только в тишине все хотел провернуть. Да и записки никакой не оставил. Нож далековато лежит. Не, Дань, не похоже это на самоубийство.
— Так, говоришь, Алина сама позвонила?
Пал Палыч кивнул.
— Да. Трофимов со Светловым быстро приехали. Они пробыли какое-то время у дверей, долго стучались, уже выбивать хотели. Но Алина сама открыла.
— Сначала они услышали ее крик, — вмешался Ершов.
Следователь вышел из спальни и пожал Даниилу руку. В последний раз они пересекались на месте преступления больше полугода назад. В доме Кондрашова.
— Подозреваемая находилась в шоковом состоянии, когда открыла им дверь, — продолжил Ершов, прижимая к животу планшет с исписанными листами бумаги. — Сопротивления при задержании не оказывала.
— Не рано ли ее в подозреваемые записывать? — нахмурившись, спросил Даниил.
Пал Палыч смерил его внимательным взглядом.
— Посмотрим, что скажет эксперт, — сказал он и посмотрел в коридор, где хлопнула входная дверь. — Кстати, вот и спец-Рубец.
Криминалист вошел в комнату. Рубцов, потому и Рубец. Выглядел он лет на двадцать, да и вел себя порой как несмышленый студент, хотя все знали, что он одного возраста с Даниилом. Растрепанные светлые волосы, худощавое телосложение. Впрочем, несмотря на разгильдяйский внешний вид, свое дело он знал хорошо.
— Я смотрю, тут всем составом решили собраться. Затоптать все, что еще не затоптано, — с ироничной улыбкой проговорил Рубцов.
«Никогда он не меняется настроением, — подумал Даниил. — А ведь Руслана знал каждый в отделе…»
— Так, значит, пальчики еще снять остается, — сказал он, больше самому себе. — Ночную сорочку со следами крови мы уже упаковали. Так… вы обратили внимание на эти брызги на полу и на диване? По всей видимости, была перебита артерия. Могу поспорить, что смерть наступила за короткий промежуток времени. Жертва недолго простояла на месте — об этом свидетельствуют капли вот здесь, — а после просто упала на спину, вероятно, хваталась при этом за горло. Не удивлюсь, если из-за такого падения поврежден затылок, но это уже к судмедэксперту.
— Никаких следов борьбы? — спросил Даниил.
— Не похоже. Но по телу точнее скажут в морге. Опять же, я даже по характерным следам крови могу сделать вывод, — сказал Рубец. — Если обыкновенный мордобой заканчивается поножовщиной, то, как правило, следов куда больше. Мазки, отпечатки. Здесь все очень уж аккуратно.
— То есть, жертву застали врасплох? — осведомился Ершов.
— Похоже на то. Я бы еще сказал, что жертва знала убийцу. Но это лишь мое предположение. И, да, если вам вдруг интересно, смерть наступила около полуночи.
Даниил и Евтушенко переглянулись. Майор пожал плечами.
— Это мог быть суицид? — уточнил Даниил.
Рубец покачал головой.
— Мог бы, но положение ножа говорит об обратном, — вмешался Ершов.
— Да, все верно, — подхватил спец. — Если бы жертва сама перерезала себе горло, что, замечу, весьма непросто, то нож, скорее всего, упал бы вот сюда, — он указал под диван. — Насколько я знаю, Руслан был левшой. Но тут получается, что он либо откинул нож, либо это сделал кто-то другой.
Даниил взглянул на часы. Семь утра, но за окном еще слишком темно. Усталость в паре с головной болью накатили с новой силой. Хотелось забраться под одеяло и не вылезать из-под него еще по меньшей мере месяц.
Он услышал тихие всхлипывания, доносившиеся с кухни, и ему подумалось, что он уже ровным счетом ничего не понимает. Ватная голова, тяжелые мысли. Он словно даже не здесь, на месте происшествия, и не сейчас, и вообще не в своем теле. Стараясь сдержать порывы нытья, Даниил все больше думал о фактах, но потоки мыслей упрямо несли его к Алине.
Даже если бы он постарался, то никак не смог бы представить себе, что переживала Алина и что творилось в ее голове этим утром. За годы службы он отучил себя проникаться чувствами к подозреваемым. Только голые факты. Но сейчас-то как остаться в стороне? И как скрыть от коллег свою излишнюю вовлеченность?
Хотелось наплевать на все нормы, на осторожность. Хотелось подойти к Алине и обнять ее покрепче. Дать понять, что она не одна, что он рядом. Ну не могла она убить своего мужа! Рубануть ножом по шее — это не пощечину отвесить. Но как иначе? Первое впечатление может быть обманчивым. Впрочем, Даниилу хватало рабочего опыта, чтобы понимать, что на такой логике можно погореть.
Первое впечатление как раз таки может быть самым верным. И если это про здесь и про сейчас, то Даниил лишь обманывает себя, потому что мыслить объективно ему мешает…
