Что? Любовь? Страсть? Страх?
— Ты как? — спросил его Пал Палыч.
— Да нормально. Просто… почувствовал то, чего не следует чувствовать. Ком к горлу подкатил. Как-никак, мы с ним были коллегами.
Евтушенко тяжело выдохнул. Он взял Даниила под руку, повел его в подъезд. Предложил перекурить.
— Я знаю, о чем ты сейчас думаешь, — сказал Пал Палыч. — Мне приходилось хоронить сослуживцев. Мимо тебя это чувство не пройдет. Ты ведь не робот и не машина. Как будто нервы оголяются, и хоть кричи от боли — никто не поймет. Но ведь есть еще что-то, не так ли?
— О чем ты говоришь?
— Ты дважды спрашивал про версию самоубийства и не меньше трех раз порывался пойти на кухню. К Алине.
Евтушенко перестал говорить, когда услышал, как этажом ниже открылась дверь. Поднялись Трофимов со Светловым.
— Опросили соседей, — сказал старший сержант. — В общем, соседка снизу ничего подозрительного не слышала, но видела кое-что.
Даниил машинально подался чуть вперед.
— И? — с нетерпением выпалил Евтушенко.
— Алину прошлым вечером провожал неизвестный мужчина.
У Даниила внутри все похолодело. Обжигающая волна пронеслась по телу.
— Было темно, так что разглядеть его она не смогла, — добавил Трофимов. — По остальным соседям глухо.
Выслушав, Пал Палыч покачал головой. Видно было, как глубоко задумался. Но от мыслей его отвлек Ершов. Позвал к себе Трофимова. Светлова отправил обратно в отдел.
— Если есть что-то, что я должен знать… — продолжил майор, когда они с Даниилом остались вдвоем на лестнице.
— Ничего такого, — сухо ответил Даниил. — Мы с ней знакомы со школы, так что это всего лишь желание помочь другу. Подруге. Пал Палыч, ну не она это!
— Ты уверен? Считаешь, что не бывает такого? — майор прищурился. — Послушай, этим делом будет заниматься другая следственная группа. Может, оно и к лучшему. Потому что есть эмоции, а есть обязанности. Помни об этом.
Даниил кивнул, но промолчал. Сигарета не спасала от тумана в голове.
— Ты выглядишь получше, — сказал Евтушенко. — Возвращаешься?
«Да было бы куда возвращаться», — подумалось Даниилу.
Палыч похлопал его по плечу, а после предложил подвезти его до дома. Даниил отказываться не стал.
* * *
— Знаешь, у меня были кое-какие подозрения насчет Руслана, — сказал Даниил, сидя в машине.
— Думаешь, стоит теперь об этом говорить?
Евтушенко хмурился, оттого выглядел старше своих лет и опаснее в своих манерах. Иногда Даниилу казалось, что в молодости он был чертовки агрессивным малым, у которого постоянно чесались кулаки.
— Была одна история, про которую я тебе не рассказал…
Даниил почувствовал, что его начинает нести. Но он уже не мог молчать. Ему казалось, что так будет правильнее. Возможно, это поможет ему. Поможет Алине.
— Тот парень, Максим Бугаев. Я не рассказал тебе, каким образом узнал о его причастности к делу Черепанова.
— Ну?
Вдох. Выдох. Раз уж начал…
— Твой племянник, который Юра, наткнулся на улику рядом с местом, где был найден «мешок с подарками». Не самая обычная монета…
Подгоняемый странной смесью чувств стыда и облегчения, Даниил рассказал о приключениях Юры Мальцева и о том, как нашел монетку. Конечно же, он не стал говорить, где и при каких обстоятельствах наткнулся на нее.
— Я заметил монетку у Галимуллина в кабинете. Думаю, ты можешь найти ее там или у него дома поискать.
Евтушенко долго молчал, обдумывая услышанное. Но тут до него дошло, он ударил по педали тормоза. Сцепление покрышек со стянутой льдом дорогой было не ахти каким, так что началось скольжение, а после — резкая остановка, и Даниил подался вперед, чуть было не приложившись лицом о металлическую ручку.
— К чему ты, мать твою, ведешь?! — свирепым голосом спросил Евтушенко.
— К тому, что он мог быть причастен к смерти парня. И, вполне возможно, к смерти Черепанова. Может, это все притянуто за уши, но я чувствую, что я на правильном пути. Его убили, но это необязательно может быть Алина. Ее подставили.
— И ты решил рассказать об этом только сейчас? — не унимался майор. — Черт возьми, что у тебя на уме, парень?!
Хотел бы Даниил ответить. Да не мог.
8
Из дневника Юры Мальцева
17.01.2007
Сегодня состоялся неприятный разговор с дядей Пашей. Пал Палычем. Он поговорил со мной, а после пообещал рассказать матери о том, что случилось прошлой весной. Но почему мой напарник сдал меня с потрохами? Это как-то по-свински с его стороны. Разве нет?
Честно говоря, меня переполняет ярость. Впрочем, я никогда не умел срываться в гнев, крушить все и вся на своем пути. Но я умею делать кое-что пострашнее. Я могу сказать то, что кольнет в самое сердце. И я думаю, что наступил самый подходящий момент для того, чтобы поступить именно так.
Но неужели я сам себе не хозяин? Я знаю, что око за око — и весь мир ослепнет. Но мне очень хочется ответить таким же гадким способом. Настучать. Последнее дело…
Сегодня я все смотрел на Ольгу Евгеньевну во время урока и не думал о том, какой смысл заложил Тургенев в «Отцы и дети». Я думал о том, что предательство должно наказываться. Ведь эта женщина… она такая хрупкая, тонкая, но при этом в ее взгляде столько ума, столько силы. Как он может так поступать с ней? Имеет ли право?
9
Ольга выключила экран компьютера и отправилась на кухню, где налила себе некрепкого чаю и добавила в него мяты и лимона. Ее качало из стороны в сторону, как маятник. Недосып. Импульсы возбуждения не давали ей уснуть на протяжении всей ночи, так что она долго ворочалась в постели, а когда рано утром начал трезвонить телефон Даниила, она и вовсе психанула…
Даниил ушел, не сказав, куда направляется и зачем. Ольга же нашла в себе силы подняться с кровати и немного поработать над книгой.
Впрочем, эта затея оказалась неудачной. Она только еще четче ощутила свое бессилие. Выжатый лимон в чашке. Кто-то пил ее сок, и этот кто-то — ее муж. Так продолжаться не могло. Она ответила ему как следует. Но поможет ли это? Время покажет.
Но что в действительности случилось прошлым вечером? И почему ей теперь так стыдно?
Утро шестнадцатого января. Утро, когда она поняла, что в действительности может управлять своей жизнью. Если бы Ольге рассказали хотя бы полгода назад о том, как сложится ее жизнь за полярным кругом, она бы усмехнулась и ответила, что это бред.
Когда Даниил вернулся домой, она стояла в прихожей и смотрела на свое отражение в зеркале. Она пыталась разглядеть за тонкими линиями ту девушку, что заставила ее прошлой ночью переступить порог квартиры и уйти в неизвестность. Насладиться этой неизвестностью. Преступной. Запретной.
