– Сгиньте, твари! Иначе я убью вас всех!
Она яростно взмахнула мечом, задев одну из серебряных девушек. Моур завыла и рассеялась серебряным дымом, вспыхнув напоследок россыпью ярких искр. Остальная нежить попятилась от Алиды, но вокруг лежащего на земле Тиля их по-прежнему было полно.
Алида едва не завыла от отчаяния. Она не могла отпустить Рича: ей казалось, что если его голова опустится на землю, то она уже не сможет его спасти. Лицо астронома стало совсем белым, глаза закатились. В глубине души Алида понимала, что уже сейчас вряд ли что-то его спасёт.
«Хотя бы похороню», – отчаянно подумала она.
Но помочь Тилю она тоже не могла, потому что ослабела настолько, что не могла больше ступить ни шагу, таща тяжёлого Ричмольда на себе. Алида разрывалась между ними, и это чувство было самым ужасным из всех, что она успела испытать за всю жизнь.
Она стояла, обливаясь слезами, и бессильно смотрела, как сразу две дюжины моуров облепили Тиля. Он кричал и отбивался, как мог, но у него не получалось подняться из-за сломанной ноги. Моуры обхватили его руками, обвили, как змеи свою жертву, и начали тянуть вниз, сквозь топкую грязь.
– Играй, Тиль! – из последних сил крикнула Алида. Она видела, что гобой лежит в стороне, втоптанный в землю, понимала, что Тилю не дотянуться до него, а другие моуры не дадут ей самой подобрать гобой и бросить другу, но всё же, всё же…
Тела моуров погружались в ил, сначала по колени, потом по бёдра, и музыканта они тянули за собой, всё глубже и глубже. Он упирался, пытался бороться, но кажущиеся бесплотными моуры неумолимо увлекали его на дно, и Тиль уже по пояс погрузился в хлюпающую чернотой топь. Одна из моуров уселась ему на плечи и яростно вдавливала его голову в трясину. Алида неуклюже отмахивалась мечом, рассыпая нежить огнями и искрами, но моуров не становилось меньше, и Тилю она помочь не могла.
Тиль вскрикнул в последний раз. Руки моуров мелькнули серебром и скрылись под слоем чёрной воды, и вместе с ними скрылся её друг. Её надёжный и весёлый музыкант с грустными глазами. На поверхности вспенилось несколько пузырей, а потом стало слишком тихо и пустынно.
– Ти-иль! – горестно закричала Алида. – Тиль! Тиль! Тиль!
Моуров больше не было. Они все словно растворились, забрав свою жертву. Отправились пировать. А может, их больше ничего не держало на поверхности, даже призыв своего хозяина. Ведь и хозяина больше не было.
Болота погрузились в равнодушную тишину. Тишина давила, такая ледяная и страшная, что хотелось кричать, выть, рычать, лишь бы разбить её. Алида стояла посреди болота одна, с окровавленным клинком в опущенных руках. У её ног лежал её первый друг, закрыв глаза, а от второго друга остался лишь гобой, покрытый пятнами грязи.
– Тиль, – всхлипнула Алида. – Зачем ты пошёл со мной?
Больше не сдерживаясь, она захлебнулась рыданиями и упала на колени. Холодно, как же ей стало холодно. Стыли руки, стыли колени, стыло всё внутри.
Едва слышный хрип вырвался из груди Ричмольда. Алида обернулась к нему и потянулась рукой к отросшим волосам, снова ставшим огненно-рыжими.
– Ричик, – шепнула Алида срывающимся голосом. – Если ты ещё меня слышишь… то постарайся протянуть ещё немного. Я не переживу, если ещё и ты…
Голова у неё шла кругом, перед глазами вспыхивали чёрные огни. Удушающая тошнота накатила волной, и последним чудовищным усилием Алида справилась с подступающим обмороком. Нельзя. Пока нельзя. Надо вытащить Рича отсюда и выбраться самой.
Молчаливые болота простирались вокруг, кое-где темнели перелески и светлели мёртвые деревья, но все они были похожи друг на друга, как яйца в корзине. Алида не могла вспомнить, с какой стороны они пришли, и понятия не имела, как отсюда выйти. Страшной фигуры Кемары тоже не было видно. Трусливая сорока наверняка улетела сразу же, как только сюда пришли моуры.
Алида отрешённо оглянулась. Землю позади неё заливал яркий жёлтый свет, и она медленно моргнула, соображая, что бы это могло быть. Из открытой сумки выкатился фонарь с заключённой в нём путеводной звездой. Алида ахнула и схватила фонарь в руки.
– Выведи, выведи нас! Прошу, заклинаю, укажи путь!
Звезда мигнула за стеклом, и фонарь завис в воздухе, слегка покачиваясь. Алида поднялась на слабые ноги, отгоняя мысли о Тиле, и снова попыталась взвалить на себя мокрого от крови Ричмольда. Как бы она ни устала, как бы ей ни было плохо, как бы ей ни хотелось просто сидеть и плакать до потери сознания, она ещё должна сделать последнее дело. Вытащить Ричмольда, пусть даже мёртвого, не дать моурам получить ещё и его. Она зарычала от напряжения, но не бросила свою ношу. Звезда словно почувствовала её решимость и медленно поплыла по воздуху, указывая путь.
Шаг за шагом, дрожа от тяжести и усталости, Алида ступала по болотам, не сводя глаз с жёлтого огонька перед собой. Слёзы сами собой текли по щекам, а из горла вырывались судорожные всхлипы. В голове не оставалось ничего: ни единой мысли, ни единого образа, только белый туман и тупая пульсирующая боль. Алида чувствовала одну только пустоту, и где-то на задворках её сознания мелькнула мысль, что эта пустота помогает ей не сойти с ума.
Ей казалось, что прошли долгие часы, но болота всё не кончались. Алида боялась, что моуры вернутся, едва закончат своё страшное пиршество. В глазах у неё троилось: помимо путеводной звезды виделось ещё два огонька, пляшущих во мгле впереди. Или ей не почудилось?
Послышалось лошадиное ржание, и Алида тупо моргнула. Лошади? На болоте? Откуда?
– Я вижу их! – донёсся до неё знакомый женский голос. – Вон там!
Огонёк вспыхнул ярче, вырывая из сумерек очертания двух вороных коней и всадников. Внезапно последние силы покинули Алиду, и она опустилась на землю, удивляясь, как её хватило на такой путь.
– Держись! – крикнул голос.
Всадники направили коней в её сторону, но Алида уже не смотрела. Ей было всё равно. Она легла на холодную землю рядом с Ричмольдом и подтянула ноги к груди, приготовившись не то заснуть, не то умереть.
– Алида! Алида, ты меня слышишь?
Из туманного молока выступило взволнованное лицо Симонисы. Алида заморгала, даже не пытаясь понять, что здесь делает чаровница.
– Скажите бабушке, что я не смогла, – прошептала Алида пересохшими губами.
– Молчи! – шикнула на неё Симониса.
Алида почувствовала, как руки приподнимают её голову, а на губы падают капли какого-то сладковатого зелья. Через мгновение она ощутила, как её приподнимают и ставят на ноги. Алида помотала головой, и с глаз будто сорвали пелену. Она увидела, как Симониса хлопочет над Ричмольдом. Она хотела сказать чаровнице, чтобы не тратила лекарства на того, кому уже ничто не поможет, но все силы уходили на то, чтобы хотя бы просто стоять. Она медленно повернулась и увидела, что её придерживает Перинера, такая же взволнованная и побледневшая, как Симониса. Испуганный Мурмяуз тёрся у ног Симонисы и, заметив хозяйку, с радостным мяуканьем бросился к ней.
